Алексей Калинин - Кардиограмма любви

О голос Сергея можно порезаться, как о край разбитой тарелки. И тарелка эта разбилась явно не на счастье. Однако, начальник службы безопасности тут же кладет перед Сергеем изображение мужчины. Тоже кто-то из работников. Сергей переводит взгляд на Наталью Владимировну, и та тут же подсказывает:

— Это Николай, менеджер по работе с ключевыми клиентами.

— Он позже подошел, сначала я подоспел, — гудит Леонид Михайлович. — Иду по коридору к лифту, слышу крик и следом звон, как будто монитор разбили. Ну, я думал, что кто-то не вынес стресса и психанул. Я туда, но вроде в офисах всё нормально, а в туалете дверь была раскрыта. Там я Женьку и увидел.

— А ты что на нижнем этаже делал? — спрашивает Сергей. — Или переселиться туда надумал?

— Нет, я зашел к нашему юристу, Фалеевой. Хотел узнать по поводу того парнишки, который из лука выстрелил. Вот так там и оказался.

— И что Колотаев? Он же вроде бы признался?

— Да, сначала признался, а потом отказываться начал. Понял, что ему минимум пять лет светит, вот он и начал кричать. Фалеева сначала хотела ему помочь, но он послал её куда подальше и сказал, что сам найдет адвоката.

— Наталья Владимировна, что с ребятами случилось?

— Я не знаю, Сергей Павлович. Они были спокойными, адекватными. Ни к одному, ни ко второму никаких претензий не было. Всегда на хорошем счету, старательные. Вот их документы.

На стол ложатся две папки. Сергей листает их. В самом деле, активные и креативные. Отмечены знаками поощрения… Вот только теперь один собирается увольняться, а второй сидит в камере предварительного заключения.

Может, это та соломка, которая сломает спину верблюду? Вряд ли, Сергей знает, что всё прояснится. По крайней мере он верит в это.

— Что же будем делать? Евгений хотел мне показать — кто именно стрелял в Светлану. Он говорил, что это не Максим. А теперь его запугали настолько, что он рот боится открыть. Что же тут происходит? Михаил Александрович, вы можете сказать? — взгляд Сергея буравит начальника службы безопасности.

— Никак нет. До субботы всё было нормально. Я прикажу утроить бдительность и…

— Леонид Михайлович, а что предложите вы? — взгляд Сергея переходит на заместителя.

— Я сейчас объявлю общее собрание, и мы постараемся выяснить у людей, почему такое произошло. Может, кто-то недоволен зарплатой или условиями…

— Наталья Владимировна?

— Со своей стороны я обещаю поднять все документы и отобрать наиболее неблагонадежных. Постараемся перевести их в другие отделы, чтобы не накалять атмосферу, — живо подхватывается начальница отдела кадров.

— Это не выход. Сами видите, что ребята нормальные были. Надо что-нибудь другое придумать. Что-нибудь более действенное, — Сергей черкает на листе линии различной длины.

— Сергей Павлович, есть более действенное, — отвечает Леонид Михайлович. — Если наша служба безопасности два раза оказалась бессильна против нападающих, то я могу задействовать ребят из детективного агентства.

— Мы сами можем справиться, — спокойно отвечает начальник службы безопасности.

— Мы видим, как вы можете. Скоро вообще людей будут из окон выкидывать, а вы только с виноватым видом можете руками разводить, — хмурится Леонид Михайлович. — А мне сегодня пришлось показания полицейским давать. Два часа на этих бюрократов убил.

— Вы можете убивать время где и как угодно, но я повторяю, что мы сами справимся. Мы учли ошибки прошлого и в будущем…

Сергей наблюдает за двумя покрасневшими мужчинами. Сейчас они напоминают двух мальчишек, которые встретились на дорожке, и никто не хочет уступать другому. Если бы ситуация не была такой серьёзной, то он даже посмеялся бы. Ещё немного и два этих великовозрастных пацана в дорогих костюмах бросятся друг на друга.

— Хватит препираться. Сделаем так. Леонид Михайлович, вы приводите своих детективов. Пусть ищут и узнают. Михаил Александрович, вы оказываете поддержку и не пропускаете ни одного мгновения из офисной жизни. Наталья Владимировна, на вас ложится функция узнать настроения каждого работника. Больше никто пострадать не должен. Всё ясно?

— Да, — хором ответили трое.

— Вот и хорошо. Я вас больше не задерживаю, — отвечает Сергей.

Помните то ощущение, которое вы испытывали при опоздании? Досаду. Досаду и злость на себя, на водителя, на правительство, на неудобные джинсы. И весь день после этого проходит под небольшим чувством вины. Также день проходит и у Сергея, ведь он совсем немного опоздал к Евгению и теперь злился. Что он хотел сказать ему, о чем сообщить?

С таким плохим настроением он едет в ресторан. Ведь он же обязан Светлане, а свои долги он всегда отдает.

Вы помните ваше первое прикосновение? Несмелое, случайное, будоражащее кровь… Прикосновение к человеку, которого вы ещё мало знаете, но он вам уже симпатичен. Словно легкое касание крыла бабочки, которая пролетает мимо жарким летним днем. Словно робкая щекотка осеннего листа, во время листопада. Словно мягкое прикосновение пушистой снежинки в новогоднюю ночь.

Именно таким его запомнила Татьяна, когда согласилась на первое свидание с Сергеем. Именно его она сейчас и повторяет, когда они сидят за столиком в ресторане. Глаза в глаза, и она порой отводит взгляд, будто смущается.

А он сидит напротив неё и думает о своем. Это иногда проскальзывает при ответах невпопад. Сергей пытается быть любезным, но слишком много мыслей роятся в голове. Если бы можно было их изгнать дымом, как пчел из улья.

Андрюша сидит на соседнем кресле, запускает пятерню в волосы и пялится по сторонам. Делает вид, что ему интересно здесь находиться. Иногда он хулиганит — то потянет за завязку официанта, то кинет кусочком салфетки кому-нибудь в суп. Так что имейте ввиду, если в ресторане найдете в горячем посторонний предмет, то не ругайте официанта, возможно, это хулиганит чей-нибудь ангел-хранитель.

Ресторан полупустой, что неудивительно — в это время года люди предпочитают отдыхать на природе, а не в красивом, но искусственном саду из стекла и металла. Удобные светло-коричневые кресла хвастаются пухлыми подушками и настойчиво приглашают утонуть в мягкости сидений. Панорамные окна открывают Москву с высоты птичьего полета. Несмотря на жару, люди суетятся, спешат, бегут и едут. Кажется, что никогда течение жизни не остановится в этом кипучем городе.

Сверху особенно забавно наблюдать за их бегом. Чувствуешь себя этаким олимпийским божеством и сама собой подкрадывается мыслишка — если отсюда плюнуть, то получится попасть вон в того дядьку в бейсболке?

Конечно, Татьяне сейчас не до мыслей о плевке в бейсболку, она смотрит в глаза своего мужа и видит отражение другой девушки.

— Да, люблю театр. Особенно нравятся выступления с Хазановым. Недавно с подругами ходили на его «Ужин с дураком»… Вы не поверите, так с Мариной хохотали, что даже пару раз хрюкнули. И от этого становилось только смешнее, — рассказывает Татьяна.

— Мы с женой тоже любили ходить в театр. А сейчас даже не знаю, что там и показывают. Дела, заботы, — кончиками губ улыбается Сергей.

Вежливая улыбка, такую можно увидеть в витринном стекле у манекена. Улыбка, чтобы не обидеть и показать, что слушатель внимателен.

— Я понимаю, когда со всех сторон идут звонки, предложения, претензии, то поневоле голова распухает.

— Нет, не совсем. У меня же есть хорошие заместители, профессионалы своего дела. А мне лишь остается грамотно до них донести цели развития концерна. Вы сами видите, как они слаженно работают. Как две руки у опытного грузчика. Кстати, о руках. Как идет ваше выздоровление? — Сергей кидает взгляд на плечо девушки.

Рука покоится в фиксирующей повязке, но боль чувствуется при неосторожных движениях, поэтому Татьяна старается резко не дергаться.

— Спасибо, хорошо. Я думаю, что Наталья выстрелила ненарочно, — Татьяна кивает в знак благодарности за проявленную заинтересованность.

— Какая Наталья? — озадаченная складка пролегает между бровей Сергея. — Максим Колотаев признался во всём. Наталья тут не причем, ей всего лишь не повезло оказаться рядом.

— То есть как признался? — Татьяна не смогла скрыть удивления.

— Да вот так и признался. Дана Викторовна с ним вместе поехала и попыталась его освободить, или хотя бы взять на поруки, но он сам написал чистосердечное признание, — Сергей подцепляет на вилку ломтик сыра. — А вы видели, что стреляла Наталья?