— О чем задумался, Андрюша? Всё же хорошо закончилось, — окликает его Татьяна.
— Не совсем…
— Что ты имеешь ввиду?
Дух-хранитель слезает с подоконника, проходится по небольшому, три на пять метров, кабинету. Идет по стертому паркету мимо двух столов, мимо стула, на котором сидит Татьяна. Он касается чахлой драцены, и та укоризненно покачивает вытянутыми листьями. Андрюша проводит пальцем по боковине шкафа, из которого выглядывают серые папки с блестящей окантовкой.
— Ты ещё долго будешь держать театральную паузу? — качает головой Татьяна.
— Нет, я почти закончил. Таня, мне тяжело об этом говорить, но мы… мы на время должны уйти.
— То есть как?
— Ты помнишь, о чем молилась тогда, в горящей машине? — Андрюша снова подходит к окну.
Он старательно отводит глаза от ищущего взгляда Татьяны. Напрасно. Татьяна встает со стула, подходит к Андрюше и берет его за плечи.
— Что ты хочешь сказать?
— Вижу, что не помнишь. Извини, что заставляю это пережить снова, но это необходимо.
Андрюша касается виска Татьяны…
Как же жарко… Раскаленный металл капает на кожу… Она в клетке и эта клетка сжимается… Эта клетка горит… Тело — один сплошной комок боли… За всполохами огня видны люди…
— Боже… об одном прошу… дай снова увидеть Сережу… Милостивый Боже… не оставь…
Татьяна отшатывается от Андрюши. Отшатывается резко, так, что капли внезапно выступившего пота повисают на ресницах. Сердце бухает в груди так, как может стучать загулявший отец семейства, которого не пускают домой. Перед глазами всё ещё полыхают языки пламени…
— И… И что? — срывающимся голосом говорит Татьяна.
— А то, что наше время подходит к концу. Ты смогла увидеть Сергея, и твоя мольба была бы исполнена. Я упросил Всевышнего дать нам больше времени, но увы, оно заканчивается.
— И я…
— Ты уйдешь на время. Уйдешь на девять месяцев, а после снова вернешься. Вернешься к Сергею.
— Я снова провалюсь в кому?
— Нет, всё немного сложнее, — дух-хранитель запинается.
— Что же сложного?
— Ты как-то спросила — что я знаю о любви… — задумчиво произносит Андрюша. — Поверь мне — о любви я знаю очень много. Мы с духом-хранительницей Сергея идем рука об руку уже три тысячи лет. И ваши души идут рядом с нами. Вы умираете, возрождаетесь, встречаетесь и снова влюбляетесь друг в друга. Не думай, что это мы стараемся ради себя. Нет. Вы идеальная пара и это происходит из века в век.
— Ты сейчас… Этого не может быть. Это бред!
— А то, что ты со мной беседуешь — это не бред? Не волнуйся. Девять месяцев пролетит незаметно. Правда, после рождения ты ничего не будешь помнить, но так лучше для тебя самой. Груз прошлых прожитых жизней тянет назад, а человечество живет только благодаря развитию. Вы снова встретитесь с Сергеем. И проживете новую, очень долгую жизнь.
— Но как же так… — на глаза Татьяны наворачиваются слезы. — После всего… происшедшего я должна уйти?
— Да, люди всегда уходят, чтобы вернуться в будущем, обновленными. Люди не всегда находят свои пары, а вот вы… Вы всегда идете вместе. Как и мы…
— Скажи, а почему я сейчас могу касаться Сережи?
— Сейчас он уже воспринимает тебя не как ту Татьяну, которую любил. Сейчас он уже видит в тебе ещё и Светлану. И это ограничивает его эмоции. Поэтому вы можете не только обниматься…
— Сколько у меня есть времени?
— До полуночи.
— Как в сказке про Золушку, — грустно усмехается Татьяна.
— Вам больше подходит другая сказка, — в тон отвечает Андрюша. — Используй это время по максимуму. Со Светланой я договорюсь. А сейчас… Сейчас прощай. Я не хочу надоедать в последние часы. Мы ещё увидимся, и знай — я всегда буду рядом.
— Подожди, не уходи! А как же мне быть? — Татьяна кидается к духу-хранителю, но руки проходят сквозь его тело.
— Слушай свое сердце, оно подскажет! — улыбается Андрюша.
— Спасибо тебе за всё. У меня самый лучший ангел-хранитель! — утирает слезинку Татьяна.
Белокурый мужчина поднимает вверх большой палец, подмигивает девушке и отступает ещё на шаг. Андрюша тает, словно его стирают архивной кистью фотошопа. Он исчезает и оставляет Татьяну наедине со своими мыслями. Девушка садится на стул, из сумочки достает салфетку и аккуратно стирает слезы. Сережка не должен увидеть её такой…
Они всё равно встретятся через какое-то время. Встретятся и будут вместе… Но почему же так тяжело на груди? Почему не хочется уходить?
Не хочется покидать мужа, чтобы вернуться обновленной.
Татьяна вскидывает голову. У неё ещё есть время и по совету Андрюши она использует его по максимуму.
Возвращается лейтенант и протягивает копию её показаний. Она быстро пробегается глазами и ставит подпись. Судебные тяжбы будут впереди, но они уже её не касаются.
Татьяна выходит из полицейского отделения и видит Сергея. Где он успел купить цветы? Полевые, любимые. Васильки переплетаются с ромашками, колокольчики что-то шепчут одуванчикам.
Сергей обнимает другую девушку, не свою жену. И в то же время Танюшка внутри, она смотрит на него и улыбается. Это всё странно. Необычно. Сергей немного теряется и не знает — как себя вести. Он приоткрывает дверь машины и помогает Татьяне сесть.
— Куда тебя отвести? — спрашивает Сергей.
— Поехали к нам, — просто отвечает она.
Они молчат по пути. Даже вечно балагурящий Максим молчит. Он иногда посматривает в заднее стекло и видит, что глаза людей не отрываются друг от друга. Им не нужны слова — их души беседуют между собой.
Из автомагнитолы доносится знакомая мелодия. Татьяна приподнимает бровь:
— Максим, можешь сделать погромче? Когда-то давно один мальчишка-студент набрался храбрости и пригласил меня на танец под эту песню.
Сергей вздыхает. Он тоже помнит эту песню, помнит, как потели ладони, когда обнимал тонкую девичью талию.
Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взор напрасно.
Как виденье, неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо.
Как виденье, неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо.
«Почему ты так долго не выдавала себя?» — спрашивают его чуть приподнятые брови.
«Я не могла. Поверь мне, не могла», — отвечают её чуть опущенные ресницы.
А я повторяю вновь и вновь —
Не умирай, любовь,
Не умирай, любовь,
Не умирай, любовь!
«Я верю тебе. Я всегда буду верить тебе! Прости меня… за тот раз!» — дергаются желваки.
«Я знаю, что ты веришь. Ты не виноват, и я… Я прощаю тебя», — появляется легкая улыбка.
Если б пристальней ты взглянула,
И улыбка на миг мелькнула,
Но в глазах твоих лёд и стужа,
И тебе я совсем не нужен.
Но в глазах твоих лёд и стужа,
И тебе я совсем не нужен.
«Ты меня очень много раз спасала. Я… я очень благодарен тебе. Я тебя очень люблю!» — пальцы сжимают её ладонь.
«Я тоже тебя люблю. И не могла поступить иначе», — вторая рука накрывает его пальцы.
«Теперь у нас всё будет хорошо?» — спрашивает легкий наклон головы.
«Да, мы всегда будем вместе» — отвечает влюбленный взгляд.
Но я верю, что день настанет,
И в глазах твоих лёд растает.
Летним зноем вдруг станет стужа,
И пойму, что тебе я нужен.
Летним зноем вдруг станет стужа,
И пойму, что тебе я нужен.
Машина подъезжает к дому Сергея. Туда, где в квартире коварная тишина доживает последние дни в спокойствии и умиротворении.
— Максим, всего доброго, — прощается Татьяна, когда выходит из машины.
— До завтра, Максим, — кивает Сергей.
— До свидания, — машет рукой Максим.
Мысли о том, что молодая девушка спокойно заходит в дом начальника, написаны на его лбу крупными словами. Но ни у Татьяны, ни у Сергея нет никакого желания рассказывать ему о происходящем. Они поднимаются наверх. Молча.
Лишь в квартире, где у них было много светлых моментов, где они засыпали под тихое дыхание друг друга и просыпались в ласковых объятиях, их прорывает.