Коричневая дверь закрывается за спиной. Тишина. Тишина и одиночество. За дверью бурлит жизнь, а тут…
Из панорамного окна кабинета генерального директора открывается прекрасный вид на лежащую внизу Москву. Когда они с Татьяной в прошлом году первый раз посетили этот кабинет, то стояли зачарованные грандиозным московским закатом. Небо горело раскаленной жаровней с редкими угольками облаков. Он обнимал её, стоя за спиной, и шептал, что у них всё будет хорошо. И она в его руках… такая мягкая, чудесно пахнущая…
Сергей кладет бумаги на кипарисовый стол, подходит к окну. Из зелени деревьев выныривают геометрические фигуры домов, кубы и параллелепипеды. Словно маленький ребенок играл и оставил детальки «Лего» на траве. Люди внизу мелкие, как муравьи. Садятся эти муравьи в блестящие коробочки и отъезжают по своим муравьиным делам. Вон и его черная коробочка. Вот только красной коробочки Татьяны рядом нет.
Сердце начинает стучать сильнее. А если сейчас сделать пару шагов назад и…
— Сергей Павлович, к вам Людмила Анатольевна, — коммуникатор беспардонно вырывает из мрачных мыслей.
— Да, Дарья, пусть заходит. — Сергей делает над собой усилие, приклеивает на место маску генерального директора и идет встречать начальницу отдела по рекламе.
Центр Москва-сити диктует строгий дресс-код, поэтому здесь не ходят в легкомысленных сарафанчиках, которые исчезают, если владелица встанет на свет. Но женщина всегда остается женщиной и Людмиле Терентьевой удается быть соблазнительной даже в синем деловом костюме. Темные волосы чуть отдают каштаном, словно грива игреневой лошадки под дождем. Кусочки неба смотрят, не моргая, гипнотизируют начальника. Сколько же часов нужно провести в фитнес-зале и сколько нервов убить на диеты, чтобы получить такую соблазнительную фигуру? Или это результаты хирургического вмешательства?
— Здравствуйте, Сергей Павлович. Простите, что беспокою вас…
Смотрит вопросительно, как нашкодивший ребенок на уставшую маму — прогонит или улыбнется? Сергей кивает в ответ и делает приглашающий жест в сторону кресла.
— Здравствуйте, Людмила Анатольевна. Ничего страшного, мне как раз нужно погрузиться в работу, а то бизнес не любит, когда о нем забывают.
Женщина проходит к столу и раскладывает по блестящей поверхности несколько эскизов. Сергей рассматривает рисунки. От его мнения зависело развитие рекламной кампании. Может кому-то покажется странным, но так уж повелось с запуска первого рекламного ролика, что решающее мнение выносит именно Сергей.
У него обнаружился редкий дар так красиво преподнести свой товар, что люди выбирали именно их бытовую технику. Ролики запоминались, слоганы врезались в память, и концерн «Тансер» уверенно протискивался среди таких гигантов, как «Bosh» и «Sony».
— Мне так жаль… Нам очень не хватает Татьяны.
— Она ещё вернется. Соскучится по работе и вернется. Вот тогда вы будете вспоминать дни без неё летними каникулами, — хмыкает Сергей и откладывает в сторону пару рисунков. — Зачем вы выбрали военную тематику?
На фоне бассейна лежит худенькая женщина, и к ней подъезжает чайник на колесиках. С первого взгляда чайник можно принять за футуристический танк. На другом рисунке газовая плита похожа на бруствер, из которого выглядывает курица-гриль. Всё бы ничего, но у этой курицы на месте головы находится круглая каска. Другие рисунки тоже делали акцент на военной теме.
— Сейчас идет такой подъем патриотизма, что мы подумали…
— Вы подумали, что такой агрессивной рекламой можно приманить покупателя? Нет, Людмила. Санкции снимут не сегодня, так завтра. И где мы окажемся с этой рекламой, когда россиянам снова скажут, что Америка дружественная страна? Нет, надо смотреть в будущее. Мы не будем спекулировать на патриотизме. Мы производим качественную бытовую технику, а не орудия смерти, — покачивает головой Сергей, когда разглядывает рисунки.
Татьяне это точно не понравится. Мало кому бы это понравилось.
— Но вот этот рисунок… Видите, вполне мирный, — Людмила показывает на крайний рисунок, где среди ромашек змеёй ползет плойка, а за ней крадется тостер.
Показывает на рисунок и словно невзначай прикасается бедром к бедру директора.
Нос Сергея распознает сладковатый запах сирени и кедрового ореха. Ноздри невольно дергаются, когда втягивают воздух. Людмила протягивает руку, чуть нагибается над столом и вырез блузки бросается в глаза.
Когда она успела обойти стол и приблизиться к Сергею? Слишком уж он внимательно всматривается в эскизы. И слишком внимательно будет всматриваться, чтобы переводить взгляд на загорелую кожу двух приоткрытых полушарий.
— Нет! Это тоже не годится, — Сергей отстраняется от Людмилы и складывает рисунки в одну кучу. — Я верю, что вы можете придумать что-либо более действенное, чем эти агрессивные предметы. Техника должна быть помощником человеку. Всё для домохозяек, всё для милых дам. Вот в таком ключе и надо работать. Не стоит рисовать мишени для мужей-охотников. Это же не техноапокалипсис.
Людмила улыбается загадочной улыбкой. Такую улыбку можно увидеть на портрете Моны Лизы. Вроде бы и задумчивая, вроде бы и загадочная. Голубые огоньки глаз сверкают яркими диодами.
— Хорошо, Сергей Павлович, в следующий раз мы постараемся придумать более действенное решение, — эскизы аккуратно складываются в папочку и синий прямоугольник прижимается к вырезу блузки. — Я рада, что вы так хорошо себя держите в руках.
— Спасибо. А я жду ваших новых наработок. Думаю, что сегодня к вечеру вы вполне сможете их осуществить, — кивает Сергей.
Покачивая бедрами, словно ступает по подиуму, Людмила неспешно удаляется.
— Мы постараемся, — снова мелькает загадочная улыбка, и дверь закрывается за женской спиной.
Сергей лишь спустя несколько минут вспоминает, что вечером он не сможет увидеть эскизы. Вечером он будет у жены. У Танечки.
Он снова открывает блокнотик на страничке с буквами.
«За что?»
Надпись никуда не делась. Вот только что-то ещё появляется с другой стороны листка. Какие-то буквы…
Он с замиранием сердца переворачивает листок и там…
Блокнотик падает из рук. Он шлепается на эксклюзивный паркет с изогнутой структурой и издает глухой квакающий звук, словно недовольный подобным обращением. Оловянный солдатик всё с той же любовью взирает на балерину, а она тянет к нему тонкие ручки.
Показалось? Нет?
Неужели и в самом деле..?
Кожаное кресло скрипит под Сергеем, а тот с трудом успокаивает дрожь в ногах. Рука тянется к блокнотику. Рука открывает на нужной странице. Открывает медленно, осторожно, словно переносит бабочку с одного цветка на другой. Головная боль забыта, словно её никогда и не было.
Нет, не показалось. Округлым почерком, Татьяниным почерком, выведены слова: «Я люблю тебя! Всё будет хорошо!»
— У меня получилось?
— Да, он увидел твое послание. Он радуется, как ребенок.
— Очень тяжело. Я чувствую усталость. Неужели так будет каждый раз?
— Нет, не каждый… Я узнал у… В общем, ты можешь общаться с Сергеем по-иному.
— Как? Я согласна на всё! Как же? Не молчите!
— Если сможешь найти человека, который согласится выручить тебя, помочь тебе… Если он даст согласие быть запертым в твоем теле, пока ты будешь хозяйничать в его… Это маловероятно, но именно в таком случае ты сможешь поговорить с Сергеем.
— Но где же я найду такого человека?
— Ты можешь походить по снам своих знакомых, попросить их. Или уговорить кого-нибудь незнакомого. У тебя много возможностей, которые ты пока ещё не использовала.
— Моих знакомых? Я могу обойти всех, но как их убедить? Ведь я же невидима.
— Я вчера говорил, что ты можешь представить любое место, которое тебе нравилось в реальной жизни. Попробуй.
Сначала в белом безграничном свете возникает легкий туман, похожий на дымок от березовых дров. Потом этот дымок начинает уплотняться. Он меняется, изгибается, танцует и становится гуще. Сквозь волны дыма проступают очертания кресел, стен, пола и потолка.
Проходит ещё немного времени и вместо яркой белизны возникает комната, где горит огонь в камине, где возле камина стоят кресла и круглый столик, где на стенах висят прекрасные пейзажи, а под потолком светит люстра. Гостиная их дачи. Место, где они любили вместе с Сергеем просто сидеть у огня и молчать. Место, откуда она выбежала во время ссоры.