Юлия Снегова - Карнавал страсти

Уже на следующий день Дмитрий смотрел из окна междугородного автобуса на проносящиеся мимо леса и деревни. Ему предстояло ехать шесть часов до Опочки, маленького городка в Псковской области. Никогда раньше в этом городе Дмитрий не был, но откуда-то знал, что местные жители произносят «т» как «ц» и помнил забавный стишок:

В Опочке Дмитрию пришлось три часа просидеть в обшарпанном здании автобусной станции. На улице вот уже второй день лил дождь, серые деревянные дома городка и его утопающие в грязи улицы выглядели не слишком привлекательно.

Маленький отчаянно дребезжащий автобус по ухабистой грунтовой дороге привез Дмитрия в деревню Красное, оттуда надо было пройти семь километров до крохотной деревеньки Сильняки. Именно там жил Иван Тимофеевич, знаменитый травник. Он был чуть ли не единственным жителем деревни, но ни за что не хотел покидать старый скрипучий дом, где всюду — на стенах, на чердаке, на разложенных листах бумаги — сушились травы и коренья.

Больше всего Дмитрия поразил запах, царивший в этом доме. Как только он, пригнувшись, вошел в низкую дверь, его сразу окутала странная, но очень приятная смесь запахов поля, леса, солнечного дня и влажной земли.

Иван Тимофеевич ничуть не удивился приезду очередного заболевшего горожанина.

— Проходите, — спокойно пригласил он Дмитрия и с улыбкой добавил: — если так и дальше пойдет, то скоро я со всеми питерскими певцами перезнакомлюсь.

Иван Тимофеевич совершенно не соответствовал представлению Дмитрия о деревенском лекаре. Дмитрий ожидал встретить дедушку с белоснежными волосами, в телогрейке и валенках на босу ногу. А перед ним сидел еще крепкий пожилой мужчина в потертых голубых джинсах, кроссовках и искусно связанном свитере.

Иван Тимофеевич внимательно выслушал Дмитрия, потом надел очки в тонкой оправе и изучил историю болезни, которую Дмитрий предусмотрительно захватил с собой.

— Ну да, все понятно, — бормотал он себе под нос, — ну что же, давайте посмотрим ваше горло, — обратился он к Дмитрию.

Осмотр длился недолго, Дмитрий перенес его неожиданно легко.

— Доктор Медведев был абсолютно прав, когда отправил вас ко мне. Надо отдать ему должное, мало кто из представителей традиционной медицины готов к сотрудничеству с нами, натуропатами. Обычно они считают нас шарлатанами и ожесточенно борются, не понимая, что от этой борьбы больше всего страдают пациенты.

— А сами вы кто по специальности? — спросил Дмитрий, он уже понял, что у его нового врача только имя и отчество были деревенскими. Сам он выглядел горожанином на отдыхе.

— Я физик-ядерщик, — ответил Иван Тимофеевич, — работал на атомной электростанции. Нет, не в Чернобыле, — улыбнулся он, предугадывая вопрос Дмитрия, — хотя мне тоже хватило. Я атомщик, можно сказать, первого поколения. Нас облучали так, что мало не покажется. Двадцать лет назад врачи честно сказали мне, что у меня есть полгода на устройство моих дел, больше я не протяну. У меня нашли целый букет болезней, и даже одной из них хватило бы, чтобы уморить человека. Но, как видите, я жив и вполне здоров.

— Обратились к народной медицине? — спросил Дмитрий.

— А мне ничего другого не оставалось, риск был невелик, все равно помирать. А когда я выздоровел, то понял, что к прежней жизни вернуться уже не могу. Раз я вылечил себя, значит, могу помочь вылечиться и другим. Чем я теперь и занимаюсь.

— А меня вы вылечите? — с надеждой спросил Дмитрий.

— Вы сами вылечитесь, — поправил его Иван Тимофеевич, — а я только укажу вашему организму путь к выздоровлению.

Травник прочитал Дмитрию настоящую лекцию о внутренних резервах организма и целительной силе природы. Дмитрий слушал вполуха, все эти философские рассуждения были не для него. Он просто хотел вылечиться, а каким путем, какие силы тут задействованы, это его не слишком интересовало.

В домике Ивана Тимофеевича Дмитрий провел два восхитительных дня. Несколько раз в день бывший ядерщик готовил Дмитрию горькие травяные отвары, которые тот, морщась, выпивал до последней капли. Еще ему приходилось полоскать горло и дышать, накрывшись простыней, душистым паром заваренных кореньев. Кроме того, Иван Тимофеевич, узнав о том, что Дмитрий долго мучился от радикулита, попарил его в бане, исхлестал веником и втер в тело едко пахнущую мазь.

Запах трав не оставлял Дмитрия даже ночью. Он спал на набитом сеном матрасе. В первую же ночь ему приснился чудесный сон. Он увидел себя сидящим на залитой солнцем палубе небольшой яхты. Вокруг неестественной голубизной сияло море, по небу мчались редкие белоснежные облака. Сам Дмитрий был в белых парусиновых брюках, без рубашки, сильный, загорелый, веселый. Хотя он не видел себя в зеркале, но почему-то знал, что в ухе у него серебряное кольцо серьги, точно такое же, какое он надевал во время выступлений. Соленый морской ветер ласково шевелил его черные кудри.

Но самым приятным во сне был голос. Чудесный женский голос, который доносился откуда-то издалека, может быть, с острова, чьи размытые очертания виднелись на горизонте. Этот голос пел что-то без слов, и от этого пения Дмитрию хотелось плакать и смеяться одновременно.

Проснулся он в большом смущении.

«Ну вот, дошел до ручки, — подумал он, — какие-то сирены снятся. Пора уезжать отсюда».

Иван Тимофеевич провожал Дмитрия, не скрывая своего сожаления.

— Зря, Митя, вы так спешно покидаете меня, — сказал он, — вернетесь в город, там вас опять суета засосет. Лечение пойдет медленнее, а пожили бы здесь еще, уже через неделю бы запели. И что вас так в Питер тянет?

Дмитрию не терпелось увидеть Настю. Ему казалось, что, оставив ее одну, он теряет тот минимум контроля над ситуацией, которым еще обладал.

Денег за лечение Иван Тимофеевич с Дмитрия не взял. Он сказал, что в свое время помог нескольким очень богатым людям, и теперь они ежемесячно платят ему своеобразную пенсию. Поэтому простых пациентов Иван Тимофеевич лечит бесплатно.

Дмитрий уходил, унося с собой целый рюкзак сухих трав и подробную инструкцию к их применению.

— Да куда же вы сейчас пойдете, — озабоченно воскликнул Иван Тимофеевич, — дождь же собирается. Переночуйте у меня еще одну ночь, а завтра с утра и отправитесь.

Дмитрий взглянул на небо. Откуда-то с запада надвигались тяжелые свинцовые тучи.

— Нет, пойду, — упрямо ответил он, — спасибо вам за все.

— Пишите, — произнес на прощание Иван Тимофеевич.

Когда Дмитрий дошел до покосившейся автобусной остановки в деревне Красное, было три часа дня. Дмитрий спокойно сел на скамейку и принялся ждать. Автобус должен был прийти без четверти четыре. Около половины четвертого к остановке подошли два мужика средних лет, одетые в спецовки из брезента. Они курили и мрачно смотрели на дорогу. Начал накрапывать дождь.

— Автобуса не будет, — уверенно произнес один из мужиков.

— Почему? — забеспокоился Дмитрий.

— Сломался, наверное, — ответил мужик, — или отменили. Последние рейсы часто отменяют, — пояснил он, — невыгодно машину гонять из-за пяти человек. Пассажиров-то нет. Еще по воскресеньям бабы ездят на рынок торговать, а по будням автобаза работает себе в убыток. Вчера вечернего рейса тоже не было. Ладно, Серега, пошли по домам, — обратился мужик к своему спутнику.

Они медленно двинулись в сторону деревни, но вдруг один из них оглянулся и крикнул Дмитрию.

— Эй, приятель, если хочешь, пошли с нами, а завтра с утра точно уедешь.

— Спасибо, — отозвался Дмитрий, — я попробую как-нибудь выбраться отсюда.

— Попутки вечером не ходят, — услышал он на прощание.

Наверное, Дмитрий мог бы вернуться и переночевать у Ивана Тимофеевича. Но Дмитрий чувствовал, что оставил в старом доме свою болезнь, и возвращаться назад ему не хотелось.

«Ладно, до сих пор мне везло, повезет и сейчас, не может быть, чтобы не было ни одной попутки», — подумал он и зашагал по дороге.

Он шел, наверное, уже полчаса, весь промок, а между тем его не обогнала ни одна машина. Дмитрий уговаривал себя не беспокоиться по этому поводу. В конце концов, двадцать километров до Опочки не такое уж большое расстояние. К вечеру он его одолеет. Плохо было только то, что он не догадался захватить с собой непромокаемый плащ. Ведь если он простудится, приступы радикулита могут повториться. Похоже, он совершил страшную глупость. Возвращаться уже поздно. Может, попроситься к кому-нибудь в деревню на ночлег? Или укрыться в лесу? Дмитрий огляделся. По обе стороны дороги чернел негостеприимный лес с таким густым подлеском, что заходить туда совершенно не хотелось.