Юлия Снегова - Карнавал страсти

Подобного рода разговоры оставляли тяжелый и крайне неприятный осадок в Настиной душе. Если бы не это, круиз мог бы стать для нее отличным отдыхом. Выступления на корабле утомляли Настю гораздо меньше, чем в городе. Может быть, потому, что не надо было никуда ездить, да и времени на сон оставалось предостаточно. Люди, перед которыми они здесь выступали, тоже казались Насте гораздо более симпатичными, чем те, перед кем приходилось петь в городе. Публика была мирная, благодушно настроенная на отдых, в основном семейные пары с детьми и несколько пожилых мужчин с юными спутницами. Пристальный взгляд одного из таких лысых и страдающих одышкой сердцеедов Настя ловила на себе уже три выступления подряд. Его одутловатое лицо с обвисшими щекам и заплывшими глазками тоже казалось Насте смутно знакомым.

«Где же я могла его видеть? — несколько раз спрашивала она себя. — Да нет, мне просто кажется, у людей его возраста очень часто встречается такой тип лица. А то, что он на меня таращится, так это неудивительно, я же все-таки артистка», — и Настя решила не забивать себе голову бесполезными раздумьями.

Поздними вечерами Настя полюбила бродить по кораблю. Дмитрий редко составлял ей компанию, он предпочитал проводить время в бильярдной, где они с Андреем на пару оттачивали какой-то редкий и очень сложный удар. Собственно говоря, Настю это не слишком огорчало. Сейчас одиночество больше соответствовало состоянию ее души.

Корабль, на котором они плыли, был пятипалубным белоснежным исполином. Он казался Насте огромным плавучим островом, копирующим земные государства. Здесь была своя элита, представленная капитаном и приближенными к нему лицами, которые сидели за отдельным столом, недосягаемые и величественные, как члены королевской фамилии. Здесь были обычные граждане, которые даже среди моря не могли забыть о своих земных проблемах, была и незаметная, бесшумная обслуга, матросы, официантки, горничные, артисты и среди них она, Анастасия Азарова.

Им с Дмитрием в этом плавучем государстве было отведено скромное, но вполне уютное местечко. Их маленькая двухместная каюта находилась в самом дешевом, третьем, классе. Здесь с трудом умещались две жесткие койки и небольшой столик между ними. Зато был свой крохотный душ и мерно гудящий кондиционер.

— Смотри, мы тут как в аквариуме, — сказал Дмитрий и показал Насте на круглое окошко иллюминатора. Оно выходило прямо в зеленую толщу воды, их каюта располагалась ниже уровня моря.

Настя прижалась лицом к стеклу, силясь разглядеть там что-нибудь, например, какую-нибудь рыбу или другого обитателя моря, но не видела ничего, только глубокую изумрудную зелень. Насте на миг стало неуютно, она почувствовала себя пленницей, заточенной в водяной тюрьме.

Море мерно дышало, огромное, равнодушное к людским заботам и страстям. Настя до поздней ночи бродила по кораблю, отыскивая самые укромные и безлюдные его уголки. Она садилась прямо на белую, идеально вымытую палубу, вдыхала теплый ночной воздух, поднимала лицо к небу. Яркие звезды ласково подмигивали Насте, и девушка думала, что все в ее жизни не так уж плохо.

«В конце концов, за эти полгода я добилась большего, чем за всю свою прошлую жизнь. Если учесть, что начинала я практически с нуля, то темп у меня просто гоночный. А что, если в Сережиных словах про потолок есть свой резон, — задумалась Настя, — не могу же я останавливаться на достигнутом. А что будет дальше?» Если бы Настя была более честной с собой, этот вопрос она задала бы иначе: «А что будет дальше?» — но об этом она предпочитала не думать.

Судьба не собиралась давать девушке передышку и заставляла прямо сейчас искать и находить ответы на все вопросы.

— Привет, красавица, — кто-то негромко сказал совсем рядом с ней, и Настя вздрогнула от неожиданности. А потом из темноты выступил знакомый силуэт. Оказывается, это Сережа, по своему обыкновению, бесшумно подкрался к ней.

— Слушай, ради Бога, оставь свои шпионские штучки. Ты так меня заикой сделаешь, — разозлилась Настя.

— Спокойно, без нервов, — остановил ее Сережа, — у меня к тебе серьезный разговор.

— Что случилось? — почему-то сразу же испугалась Настя.

— Я хочу сделать тебе одно предложение.

— Ты решил жениться на мне? — со смехом воскликнула девушка.

— Лучше, — с достоинством ответил Сережа, — жениться на тебе может любой дурак, а я предлагаю тебе смыться.

— Что значит смыться? Куда, откуда? — Настя смотрела на Сережу во все глаза. Она не видела его лица, только темный надвигающийся на нее силуэт.

— Слушай меня внимательно. Я не собираюсь всю жизнь прозябать в цыганском ансамбле или на задворках джаза. Я полагаю, что заслуживаю чего-то большего. У нас в стране, к сожалению, очень трудно пробиться, каким бы талантливым ты ни был. Поэтому я решил попробовать свои силы в Италии. У меня в Риме есть приятель-джазмен, он обещал мне помочь устроиться. Короче, — тихо говорил Сережа, — как только наш корабль причалит в Римини, я схожу за борт, и прощайте, родная страна и ансамбль…

— А документы, а жилье? — спросила Настя.

— Без проблем, — ответил Сережа, — жилье у Игоря есть. Он, кстати, наш, питерский, женился три года назад на итальянке. Остановлюсь пока у него, а проблема с документами, я уверен, тоже как-нибудь решится, и довольно скоро. Но ты разве не поняла, — Сережа взял Настю за плечо, — что я зову тебя с собой? У тебя классный голос, да и вообще мы с тобой можем составить отличный тандем для совместной работы. Не волнуйся, я не имею в виду ничего такого, только дружеские и деловые отношения. Мне, конечно, хотелось бы чего-то большего, но настаивать я не смею.

— А Митя? — неуверенно спросила Настя.

— Что Митя? — воскликнул Сережа.

— А если и его взять с собой?

— Никогда, — жестко ответил молодой человек. — Боливар не вывезет двоих. Митя исключен, с такими, как он, очень трудно иметь дело, никогда не знаешь, чего ждать от таких людей. Да и зачем он тебе? Разве ты не понимаешь, что ваши отношения уже стремительно приближаются к концу? Да, на каком-то этапе он был тебе нужен, но теперь он только тормозит тебя, висит как камень на твоей шее, — Сережа говорил все быстрее. — Даже если ты сейчас и не захочешь уйти со мной, все равно, вот увидишь, ты оставишь Митю, потому что поймешь, что эти отношения уже ничего тебе не дают. Настя, ну что ты стоишь с таким глупым лицом? — почти закричал Сережа. — Прямо зло берет! Ты только подумай, что тебя ждет в России и что в Италии. Ну будешь ты петь в «Цыганском дворе», потом, когда тебе окончательно осточертеют эти песни, уйдешь. И куда? В другой ансамбль такого же дешевого пошиба? А если захочешь проникнуть в мир шоу-бизнеса, то тебе, пока ты не раскрутишься, придется ложиться под каждую шестерку с телевидения. Ты этого хочешь? Ну, допустим, ты даже поступишь в консерваторию. А дальше что? Ничего! — ответил Сережа. — В лучшем случае будешь сидеть на третьих ролях в оперном театре, потому что престарелые примадонны будут загораживать тебе дорогу на сцену своими толстыми задами. Разве я не прав?

— Прав, — тихо ответила Настя, она подумала, что всегда может прибегнуть к мощной поддержке своего отца, но это будет уже совсем не то. Она всего хотела добиться сама. — Ну хорошо, — спросила она, — а что, по-твоему, ждет меня в Италии?

— Да весь мир будет у наших ног! Конечно, сначала придется победствовать, но очень скоро, поверь мне, нас заметит какой-нибудь продюсер, мы запишем диск, мы будем выступать в модных клубах. Да ты знаешь, сколько музыкантов из России нашли признание именно на Западе. Да сколько ни кричат у нас о демократии, все равно настоящая свобода только там! Ладно, — уже тише произнес Сережа, — я ухожу в любом случае. Такую возможность я упускать не собираюсь. А ты как хочешь, мое дело предложить, а решать, конечно, тебе. Только не вздумай рассказать что-нибудь своему кавалеру. Спокойной ночи, — и Сережа удалился так же бесшумно, как и возник на палубе.

— Подожди, — крикнула Настя, но молодой человек уже растворился в черноте ночи.

Конечно же, эта ночь не могла быть для Насти спокойной. Спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке, девушка спустилась в каюту. Мити не было. Небрежно брошенные, на его кровати лежали синяя футболка, алая концертная рубашка и маленький бубен. Сейчас они казались Насте обломками их прежней жизни, единственным, что уцелело после крушения. Она взяла рубашку и поднесла ее к лицу. Алый шелк впитал в себя запах ее любимого, такой до боли родной и знакомый, что у Насти защемило сердце.