Незнакомец молча слушал ее тираду, не сводя своих удивительных глаз с ее лица. Выдохшись, Ирма замолчала, с ненавистью глядя на мужчину.
– Ты изменилась Ирма, – спокойно, этим своим глубоким, аж за душу берущим голосом, произнес он, – раньше не позволяла себе подобных выходок. Ненормативную лексику используют только плебеи. Так, кажется, ты когда-то говорила? Вижу, теперь она тебе по вкусу.
Откуда этот тип знает ее имя? Ирма могла поклясться, что они незнакомы.
– Ты кто вообще? – спросила она, – откуда ты меня знаешь? Я тебя первый раз в жизни вижу.
– Третий, – поправил он, – а если учитывать наше мимолетное знакомство, то четвертый. Ты замерзла. Иди домой, дети, наверное, ждут.
Ирма, как загипнотизированная, поплелась к подъезду.
На полпути вдруг обернулась и снова спросила:
– Какое знакомство? Ты кто вообще? – в морозном воздухе слова звучали удивительно громко и стая ворон, пасшихся возле мусорных контейнеров, испугавшись, с пронзительным карканьем поднялась в воздух.
– Не помнишь? – в уголках рта мужчины залегли горькие складки, – само собой… Прощай.
Он ловко нырнул в машину и, дав полный газ, рванул со двора. Из-под колес «Тойоты» вылетел фонтан грязного снега.
– Вот придурок, – испуганно отпрыгнув до бордюра сказал какой-то парень, не вовремя вышедший из парадного.
– Точно, – подтвердила Ирма.
Только сейчас она почувствовала, что продрогла до костей. Бледная кожа на покрывшимися пупырышками руках стала отливать синевой и Ирма поспешила домой.
– Придурок, точно придурок, не хватало еще из-за него воспаление легких подхватить.
– Мама, цто ты там бромоцешь? – спросила ее любопытная Златка. Ирма никак не могла отойти от этой встречи, вполголоса продолжа ругать незнакомца.
– Правильно говорить – бормочешь, – автоматически поправила ее Ирма, – ничего, солнышко, это так, песенку напеваю.
– А-а-а, – важно заметил немногословный Ванька, – про Деда Мойоза.
Весь день Ирма думала об этом странном типе. Что он там болтал насчет того, что они знакомы? Ирма в который раз прокрутила в памяти лица всех мужчин из прошлой жизни и сегодняшней. На данный момент в ее окружении есть два мужчины – Вадим и Ванька. Все. Никого больше в радиусе ста километров. Значит, персонаж из ее бурной молодости. Но сколько Ирма не напрягала память, вспомнить этого типа не могла. Не было такого файла в ее директории.
«Если он один из тех, с кем жила, забыть его я определенно не могла. Не совсем же я еще из ума выжила? Тогда кто он, прах его побери? Нет, это определенно псих какой-то. Что он сказал, прощай? Значит, есть надежда, что больше мы никогда не увидимся».
Но хотела этого Ирма или нет, образ незнакомца повсюду преследовал ее. Она то и дело вспоминала их встречу возле дома, и ей было стыдно за свое поведение. И правда, материлась, как торговка базарная. Она представляла горькие складки в уголках его рта и от жалости щемило сердце, хотя он явно был из тех, кто жалости не переносит.
Иногда Ирма ловила себя на том, что невольно высматривает высокую ладную фигуру в толпе. Она удивлялась сама себе. Влюбилась, что ли? Бред! Как можно влюбиться в практически незнакомого мужчину, она и в хорошо знакомых то не влюблялась. Просто он ее заинтриговал. Чо он там болтал про их мимолетное знакомство? Какого вида оно было? Вряд ли они пересекались где-то в научных или деловых кругах. Ирма там отродясь не бывала. Значит, знакомство постельное, скорее всего. С кем не бывает по-молодости. Но тогда почему она его совершенно не помнит? Странно, чувствуется в нем помимо горечи еще и непонятная обида. Ирма его обидела? Когда и как? Ага, обидела, ранила в самое сердце и отчалила в неизвестном направлении. Так не бывает. Если уж есть намерение наакостить человеку, то ты обязана помнить его хотя бы в лицо. А тут полный провал в памяти.
«Все, – решила Ирма, – пошел он. Не вспоминать, не думать. Вадим и так уже что-то подозревать начал, говорит, задумчивая ты слишком в последнее время. Если он и правда из прошлого, пусть там и остается. Адью, товарищ».
Ирма запретила себе вспоминать о незнакомце, его чарующшем голосе, удивительных глазах, горьких морщинках в уголках рта, и достигла неплохих успехов. Через месяц образ его потускнел, через два она вообще начала забывать, как он выглядит.
Но в один прекрасный день Ирма заметила во дворе знакомую «Тойоту». Сердце мгновенно скатилось в пятки, затем медленно поднялось к горлу, и, наконец, заняло свое законное место. Когда знакомый незнакомец, так его окрестила Ирма, вышел из своей шикарной тачки, она уже могла дышать спокойно и даже заставила себя насмешливо улыбнуться.
– Наше вам здрастье, – Ирма козырнула мужчине, мельком заметив, что горькие складки в уголках его рта стали глубже. О ней скучал, что ли?
– Здравствуй, Ирмала, – голос его звучал спокойно, но в глазах появился все тот же непонятный Ирме блеск: то ли убить хочет, то ли любить, прямо здесь, на глазах у всех любопытствующих граждан.
– Не надо меня называть этим дурацким прозвищем, – Ирма поморщилась.
– Странно, раньше оно тебе нравилось.
«Ну и голос у него, – подумала Ирма, – с таким-либо в священники, либо в психиатры, сразу всю душу откроешь».
– Раньше, – хмыкнула она, – раньше мне икра красная нравилась, а теперь и кабачковая ничего.
– Неужели все так плохо? – непонятно, что прозвучало в его голосе, то ли сочувствие, то ли скрытая насмешка. Ирме захотелось послать его, далеко и надолго, но она вовремя вспомнила – ей уже попеняли тем, что она успела забыть хорошие манеры.
– Нет, что вы! Мы живем в лучшем из миров, – она лучезарно улыбнулась, вдруг отметив про себя, что на самом деле, никуда ей не хочется посылать этого парня. Наоборот, стояла б вот так, смотрела на него, слушала этот удивительный голос.
«Сдурела совсем, – мысленно одернула себя Ирма, – дети ждут, давай, вежливо прощайся и домой».
Но вместо этого Ирма вдруг сказала:
– Быть может, пора познакомиться?
Он вдруг вздрогнул, будто Ирма дала ему пощечину.
– Я думал, ты вспомнишь.
А у парня самолюбие, подумала Ирма, обиделся, видать, считает себя абсолютно неотразимым. Впрочем, мужик без самолюбия – тряпка.
– Извини, – развела руками Ирма, – наверное, у меня тогда случилась кратковременная амнезия. Извини, – повторила она еще раз, – мне действительно жаль.
Мужчина, почувствовав искренность в ее голосе, внимательно посмотрел на Ирму, будто пытался прочесть таинственые письмена ее души.
– Ты и правда изменилась. Что-то я не припомню, в твоем словаре понятия «извини».
Ирма промолчала. Ей действительно было стыдно за то, что она никак не может вспомнить такого славного парня.
– Юрий – представился он, – в нашу первую встречу ты была так пьяна… В общем, ничего удивительного, что ты меня не помнишь. Просто мне очень хотелось, чтобы ты обо мне вспоминала. Хоть иногда. Я-то о тебе вспоминал постоянно.
Что-то похожее на озарение промелькнуло в мозгу Ирмы.
Большая пустая комната с сиротливо притулившимся в углу диваном, оклеенное газетами окно, в щель между газетами заглядывает яркая луна. От нее идет такое сияние, что даже этого маленького кусочка достаточно, чтобы осветить комнату. На нее взволновано, ожидаюше смотрит мужчина, нет, юноша. У него удивительные янтарные глаза. Все, занавес. Дальше полнейшая темнота. А перед этим что было? Как она оказалась в одной постели… Постели, конечно, как же иначе, с этим Юрой? И что она ему такого сделала или не сделала, а может сказала, что он до сих пор ее вспоминает?
– Ты тогда сильно плакала, – наблюдая за игрой чувств на лице Ирмы сказал Юра, – гворила, что жизнь дерьмо, не видать тебе никакой Юрмалы. Самой никогда не заработать на квартиру там, разве что под богатых мужиков ложиться, да противно. Начальник сегодня к стенке прижал и под юбку полез, так чуть не вырвала. Но ради мечты можно и потерпеть. Только пусть первый раз с кем нибуть красивым. Я хотел тебя домой отвезти, но ты ни в какую – едем к тебе и все тут. Ладно, думаю, поехали, уложу тебя на своем единственном диване, сам на полу лягу, а утром, как проспишься, откомандирую тебя домой…
– Пила я тоже с тобой? – перебила Юру Ирма.
– Нет, я на улице тебя подобрал, ты к мужикам цеплялась, к молодым и красивым.
– Я? – не поверила Ирма, хотя она уже начала вспоминать, как в тот день в парке пила горькую и противную водку прямо из бутылки. Она тогда сразу после школы устроилась на работу. Учиться планировала на заочном. А начальник, старая сворлочь, сразу начал руки распускать.