Марта Таро - Кассандра

— Это не считается! — воскликнула Полли. — Брось еще раз, дорогая!

— Не делай этого, — прошептал на ухо жене Михаил, — я думаю, что в доме есть претендент на руку твоей тетушки.

Кассандра рассмеялась, поцеловала Полли и взяла мужа под руку. Его неприличные мысли так возбудили ее, что она больше не могла ждать. Михаил накрыл ее руку своей ладонью и увлек жену в дом.

— Гости без нас допьют вино и доедят деликатесы, — сказал он, — нас ждут более важные дела. Мы будем делать наследника.

У подножия мраморной лестницы он подхватил свою молодую жену на руки и легко взбежал на второй этаж. Толкнув дверь большой спальни, он сразу пронес Кассандру к кровати и положил на золотистое шелковое покрывало.

— Ты знаешь, это так возбуждает, когда на тебе остаются корсет и чулки — можно я их оставлю? — лукаво спросил он.

— Можно, — кокетливо протянула его жена, — делай все, что тебе нравится. Я чувствую все сама, да еще слышу твои мысли, совсем нескромные. Если так дело пойдет, ты не успеешь войти в меня, а я уже изнемогу от страсти.

— Давай проверим, — нежно предложил муж. — Приподнимись, я расстегну платье. Сегодня я буду смотреть во все глаза, ведь я так много пропустил.

Он сдержал свое слово, исследовав каждый дюйм кожи своей красавицы, каждую складочку на ее теле. Кассандра, видя себя глазами мужа, сходила с ума от возбуждения под его нежными пальцами и губами.

— Пожалуйста, — умоляла она, — возьми меня, иначе я сейчас сгорю в этом огне.

— Как скажете, ваше сиятельство, — вкрадчиво сказал ее муж, — я всегда к вашим услугам.

Граф приподнялся над лежащей женой, подхватил ее бедра и с тихим стоном счастья вошел в теплые глубины. Кассандра закричала и забилась под ним в сладкой судороге. Он чувствовал ее трепет, и это было ни с чем несравнимое блаженство. Мощными движениями он погружался в шелковистое лоно, пока не упал на грудь жены. Последней его мыслью было, что они, наверное, зачали сейчас ребенка.

— Наверное, ты прав, — тихо сказала его жена и блаженно вздохнула.

На следующее утро дон Эстебан передал Кассандре все купчие на владение домами и поместьями, документы на вклады в европейских банках, и сундуки с золотом и драгоценными камнями, которые он возил с собой.

— Сеньорита, я выполнил то, что обещал моему хозяину, — сказал старый солдат, — теперь у вас есть защитник и я вам больше не нужен. Я хотел бы уехать на Родину и там дожить свой век среди олив под ласковым солнцем Испании.

— А где вы будете жить и что делать? — растерялась Кассандра.

— Герцог был очень щедр. За годы службы я скопил немало и купил имение в Каталонии. Там большой дом, виноградники и оливковые деревья. Буду делать вино и выращивать оливы, может и масло давить начну. Сначала нужно разобраться в том, что у меня есть, ведь я в своем имении не был со дня его покупки.

— Но вы там будете жить совсем один, — расстроилась графиня.

— Да уж, ничего не попишешь, — кивнул дон Эстебан, — я просил руки сеньоры Полли, а она говорит, что не может оставить вас, ведь вы ей как дочь.

— Но она любит вас? — уточнила Кассандра. — И если бы не я, уехала бы с вами?

— Мне трудно судить, — грустно сказал старый воин, — иногда мне кажется, что она хотела бы стать моей женой, а иногда нет. В любом случае, уже ничего не поделаешь.

— Ну, не нужно опускать руки, — возразила Кассандра, — я поговорю с тетушкой.

Она нашла Полли на кухне и, взяв за руку, увела в ее комнату.

— Тетушка, дон Эстебан делал вам предложение? — строго спросила графиня.

Полли покраснела, как молодая девушка, и залепетала:

— Да, дорогая, но я решила остаться с тобой.

— Но мне казалось, что вы стали очень близки за этот год, — настаивала Кассандра, — а теперь он уезжает совершенно один.

— Что же мне делать? — заплакала Полли. — У меня самой душа разрывается, но как я могу выйти за него замуж, если у меня нет документа о смерти Джимми.

— Это единственное препятствие? — обрадовалась Кассандра. — Сколько лет прошло, как Джимми пропал?

— Уже двенадцать, — всхлипнула Полли.

— Значит, он либо погиб, либо давно женился на другой женщине.

— Да как же можно жениться, если он венчался со мной. Да и не мог Джимми это сделать, я уж точно знаю, какой он был богобоязненный.

— Но в чем же тогда дело? — вздохнула Кассандра.

— Как же мне венчаться, когда у меня нет документа, что я — вдова? — вновь зарыдала Полли.

— Ох, тетушка. Вы сами уверены, что Джимми нет в живых? — спросила расстроенная ее слезами Кассандра.

— Уверена, — всхлипнула Полли.

— Если бы вы приняли предложение за дона Эстебана и уезжали в Испанию, перешли бы в католическую веру? Ведь вы молились вместе со мной в католических храмах.

— Конечно, ведь в Испании нет других церквей, кроме католических. Я не хотела бы жить там белой вороной, — подтвердила Полли.

— Ну, вот вы и ответили на свой вопрос. Католическая церковь признает только те браки, которые заключены по ее обряду. Поэтому, перейдя католицизм, вы в глазах церкви будете выходить замуж впервые. Вам больше не нужно никаких бумаг.

— Правда? — изумилась Полли, и робкая улыбка появилась на ее лице.

— Конечно, тетушка, — обняла женщину Кассандра, — идите к нашему защитнику и верните ему надежду.

Второй раз ей повторять не пришлось. Через полчаса счастливый дон Эстебан объявил о помолвке.

Полли прожила почти месяц в женском монастыре Химмельпфорте, где приняла католическую веру. Там же, в часовне в честь Девы Марии она обвенчалась с доном Эстебаном, став доньей Паулиной Гомес де Лусиентес. Кассандра дала за своей «тетушкой» приданое в пятьдесят тысяч золотых франков. И еще через неделю Печерские проводили новую семью в Испанию. Рыдающая Полли никак не могла оторваться от своей любимицы. Наконец, муж обнял ее и посадил в карету. Кассандра тоже заплакала. Почему-то молодую женщину очень расстроило, что еще одна страница ее жизни была перевернута.

Июль в Санкт-Петербурге шутя называли «благословением небес», и в этом году это название оправдало себя полностью. Теплые, солнечные дни без ветров и дождей, но и без изнуряющей жары стояли уже почти месяц. Радуясь прекрасной погоде, императорская семья, перебравшаяся на лето в Царское Село, устраивала почти ежедневные праздники на природе. Маскарады, концерты, шарады, музыкальные вечера в разных уголках дворцовых парков радовали гостей и развлекали императрицу-мать Марию Федоровну, постоянно хандрившую из-за разлуки с дочерьми. Великая княгиня Екатерина Павловна, ставшая женой Фридриха-Вильгельма, принца Вюртембергского уже отбыла с мужем в Штутгарт. А любимица матери Анна, в феврале обвенчавшаяся с наследником престола Нидерландов Виллемом, готовилась к отъезду в это новое королевство, созданное во многом волею ее старшего брата на Венском конгрессе.

Сегодня был задуман музыкальный вечер. В павильоне, построенном на острове в центре Большого пруда Екатерининского парка, должна была петь новая оперная певица Кассандра Молибрани, снискавшая огромный успех в Вене и Милане. Перед гастролями в Москве она прибыла в столицу по личному приглашению императора Александра. Сегодня примадонна должна была петь арии из опер Россини. Публика особенно жаждала услышать в ее исполнении отрывки из новой оперы маэстро «Севильский цирюльник», с огромным успехом поставленной в театрах Европы. При дворе шушукались, что примадонна не только очень талантлива, но и ослепительно красива, и все с любопытством ожидали выступления этой «райской птицы».

Действительный статский советник Вольский, лучше всех при дворе осведомленный об этом новом европейском чуде, сидел на изящной белой скамеечке в парке. Он назначил встречу племяннику около недавно открытого романтического фонтана, изображавшего девушку, разбившую кувшин. Дела, о которых он собирался поговорить с Мишелем, не хотелось бы придавать огласке. Поэтому, встретив племянника и его молодую жену у Александровского дворца, где примадонне отвели зал для репетиции и комнату для отдыха, Николай Александрович договорился о встрече с Михаилом через полтора часа в этом уединенном месте.

О жизни племянника и его женитьбе на оперной певице Вольский знал из его письма, присланного из Вены сразу после свадьбы. То, что Кассандра оказалась дочерью герцога, к тому же очень богатой, приятно удивило старого дипломата, но даже если бы это было и не так, Николай Александрович все равно порадовался бы за молодых. После того, что Вольский пережил, пока ничего не знал о судьбе Мишеля, и потом, когда узнал о его ранении и слепоте, старый философ еще сильнее укрепился в своем мнении, что человек должен быть в своей жизни счастлив. Если Мишель выбрал эту девушку, значит, этого захотел Бог. А уж его мальчик как никто заслужил счастье, пройдя через суровые испытания.