Хотя хозяйка никогда не обращалась со слугами плохо, но в этот момент ее глаза сверкали таким гневом, что Лиза ни на минуту не засомневалась в ее угрозе.
Девушка закатала рукава вышитой блузы и начала стягивать сапоги с ног мужчины. Савелий тем временем нагрел воды и принес сумочку с медикаментами, травками и инструментами. Он так же позаботился о бинтах, нарезав простыню тонкими полосками. Пройдя несколько войн и постоянно помогая Марте, он имел опыт оказания помощи раненым.
Катя разрезала на раненом рубашку, всю пропитанную кровью. При виде двух страшных ран, — одной на левом плече, а другой под ребром, она не удержалась и застонала, словно от боли, сцепила зубы.
— Помоги мне стянуть штаны.
— Но…
— Сейчас же!
Савелий хотел было возразить, заметить, что молодой госпоже не пристало видеть нагого мужчину, но вовремя спохватился — бесполезно что-либо говорить, его все равно не услышат. Они вместе раздели мужчину. Девушка заметила, что у него на шее тот, простой крестик, подаренный ею, и сердце радостно забилось.
— О-о, как он красив, словно греческий бог! — прошептала служанка, а ее хозяйка слегка покраснела, осматривая смуглое сильное тело в поисках ран и втайне восхищаясь им — не тело атлета, но образчик мужской красоты. Словно выкованное из стали, жилистое — одни мышцы бугрились под атласной, смуглой, как у цыгана, кожей. Грудь, словно отлитая из бронзы, неровно вздымалась и опадала. И Савелий, не спускавший глаз со своей подопечной, вдруг понял, что его девочка влюблена, и влюблена не как юная мечтательница, а как зрелая женщина, изнывающая от страсти.
— Хватит пялиться! — проворчала Катя. — Намочи повязку и дай мне.
В этот момент зашел один из крепостных крестьян, которых Катя посылала на поиски кормилицы.
— Сударыня, Марта пошла в деревню, принимать роды у Ксении, жены кузнеца.
— Ладно, ступай… Что мне теперь делать? — Девушка обхватила голову руками. — Что же делать?! — в отчаянье крикнула она.
Ее маленькие пальчики вцепились во всклокоченные золотые пряди волос, словно намереваясь их вырвать.
Савелий уверенно положил руку ей на плечо и протянул бокал вина.
Выпейте, вы слишком нервничаете… Выпейте, и ваша голова прояснится. Здесь нужна твердая рука, а у вас истерика. Это тот самый молодой офицер?..
Катя утвердительно кивнула.
— Если он умрет, умру и я, — тихо прошептала она бледными губами.
— Возьмите себя в руки! Я принес спирт, промойте раны и вспомните все, чему учила вас Марта. У вас получится, вы не раз ей помогали. Действуйте! Он и так потерял много крови, только от вас сейчас зависит его жизнь.
Казалось, его слова вырвали ее из пучины безумия. Она быстро смочила бинт в спирте и приложила к ране на плече. Раненый застонал от боли и открыл глаза.
Его лихорадочный взгляд блуждал по комнате, пока не остановился на лице девушки, тогда он слабо улыбнулся.
— Ты… неужели это ты… — прошептал он и снова потерял сознание. Савелий увидел, как она подалась вперед, с трудом сдерживая ликование.
«Он узнал меня, узнал!» Сердце влюбленной княжны быстро забилось, и она промыла раны уже более уверенной рукой.
Теперь нужно было зашить. Лиза заправила нитку в иголку и передала своей госпоже. Осторожно, стараясь причинять как можно меньше боли, девушка принялась зашивать раны. Раненый был настолько слаб и измучен, что не мог кричать, он лишь тихо стонал, и каждый его стон заставлял сердце Кати обливаться кровью. Он ловил воздух запекшимися губами, и ей хотелось осыпать их поцелуями.
— Намочи ему губы, Лиза.
От напряжения у Кати затекла спина, заныли руки, пот струился градом по ее лицу. Время от времени Савелий промокал ее лоб влажным платком. Наконец с первой раной было покончено. Со второй дело обстояло сложнее. Было неясно, насколько она глубока. Катя промыла ее, как и первую, и так же зашила. Потом они втроем повернули юношу на бок, и она обработала сквозное отверстие под лопаткой и помолилась Богу за то, чтобы вражеская шпага не пронзила его сердце.
Через час, когда все бинты были повязаны, а раненый забылся в тревожном сне, Катя села на пол и прислонилась горячим лбом к кровати.
— И что теперь? — Прошептала она, не совсем уверенная в правильности своих действий.
Савелий погладил ее по голове.
— Все в руках божьих, моя птичка, крепись! Если он переживет эту ночь — будет жить, это я тебе говорю.
Катя тихо заплакала, уткнувшись лицом в ноги Савелия, тот зыркнул на Лизу и взглядом показал на дверь. Та кивнула и быстро удалилась.
— Вы сделали все, что могли и умели, а теперь молитесь, моя милая.
— Я не переживу, если он умрет! — Катя зарыдала во весь голос. — Не переживу, понимаешь?!
— Понимаю… Идите — умойтесь и попейте горячего чаю. Дождитесь Марту, она знает о ранах больше, чем мы.
Он поднял девушку с пола, прижал к себе и погладил золотую головку.
— Не плачьте, моя хорошая.
Катя, шатаясь, подошла к шкафу и переоделась в чистое платье, так как ее было запачкано кровью. И в этот момент услышала, что к дому приближается группа всадников.
Сердце девушки снова быстро забилось. Она почувствовала, что раненый в ее комнате и отряд у ворот имеют между собой непосредственную связь.
Раздался громкий стук в ворота.
— Именем ее Величества, приказываем открыть ворота!!!
Девушка бросилась к зеркалу, быстро поправила прическу, покусала бледные губы, высунулась в окно и громко крикнула.
— Вы что, оглохли все?! Отворяйте ворота, бестолочи!
Медленной и царственной походкой Екатерина Павловна спустилась с лестницы. Внизу стоял отряд из четверых мужчин, одетых во все черное, они были вооружены до зубов, а их одежда покрыта дорожной пылью и грязью — не иначе, как они скакали галопом не одну милю. Все головы были повернуты в ее сторону.
— Добрый вечер, господа. Чем обязана столь позднему визиту? И отчего вы подняли такой шум у моих ворот?
Один из мужчин выступил вперед и вежливо поклонился.
— Добрый вечер, сударыня. Прошу прощения, но мы ищем опасного преступника, который убил пятерых наших товарищей. У нас есть приказ о его аресте, но он скрылся от нас. Нам кажется, что он мог спрятаться где-то здесь. Вы ничего об этом не знаете? Или, может, слыхали что-то?
Он говорил сбивчиво, то и дело бросая взгляд то на смелый вырез платья, то на прекрасное личико хозяйки дома.
— Нет, сударь мы ничего не слыхали. Я уже приказала служанке меня раздеть, чтобы отойти ко сну.
При столь интимной подробности худое носатое лицо мужчины вспыхнуло красными пятнами до самых ушей.
— Вы видели моих слуг, сударь, — продолжала Катя, пользуясь замешательством. — Это здоровые детины, они бы не позволили вашему преступнику разгуливать по моему дому.
Мужчина неуверенно посмотрел на своих товарищей.
— И все же, сударыня, нам бы хотелось обыскать дом. Конечно, только ради вашей безопасности.
— Что? Вам недостаточно моего слова? — Глаза девушки загорелись гневом. — Обыскать мой дом?! У вас есть приказ на это, или ордер? Да как вы смеете?! Вы не из тайной канцелярии! Нет бумаги, нет и обыска! Вам придется положиться на мое слово и убраться из моего дома немедленно.
— Вы нам не представились, сударыня, — попытался возразить носатый.
— Вы мне тоже! Но извольте. Я — княгиня Екатерина Павловна Арбенина, невеста князя Григория Петровича Потоцкого. Через две недели состоится наша свадьба. Вы все еще испытываете желание произвести незаконный обыск?
— Пошли, нам нечего здесь больше делать. — Носатый обернулся к своим дружкам. — Что ж, сударыня, простите нас за вторжение. Мы уходим, но ваш сад все же осмотрим. Может, найдем какие-то следы… Ради вас, конечно же. Имеем честь.
Он откланялся и, переговариваясь друг с другом, мужчины удалились.
Катя тяжело и с облегчением вздохнула. Она подождала у окна, пока они перестанут рыскать по саду и уедут восвояси. Боялась, что они что-то заметят. Но она видела краем глаза Савелия и его людей с лопатами. Они наверняка успели засыпать следы крови во дворе и в саду, и наверняка вымыли коня, пока она разговаривала с непрошеными гостями у себя в прихожей.