Жанна Даниленко - Катя

— А вы давно с шефом? — я очнулась от своих мыслей.

— Да, Саша, давно. Почти десять лет.

— И сын его, похож. Не на вас, на него. Вот Люба — нет. Не похожа, а он — вылитый. Почему не официально?

— Разные бывают обстоятельства, Сашенька. Сначала моя гордость, типа я сама. А теперь все недосуг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы Любу посмотрите?

— Конечно. Только обижена она на меня.

— Я знаю. Пройдет. Она в таком восторге от брата. Даже не от него самого, а от факта его наличия. Она очень добрая, она отойдет. Я еще не знаю ее истории, но мне кажется…

— Береги ее, — я перебила его. Пусть думает, что хочет, но он должен знать, что я приму ее сторону всегда. — Она такое сокровище, что ты даже не представляешь.

— Вы об ее уме? Я знаю. Она сокровище. И хотите верьте, хотите нет, но мое.

Нас прервал Александр Валерьевич. Да и посуда уже вся помылась. Сашка поставил вытертые тарелки на полку в шкаф. А я пошла спать к своим мужчинам. Мы легли по обе стороны от сына Сашеньки и еще долго разговаривали.

Вот так мой муж выдал дочь замуж.

Вот и кончились выходные

Третье января. Пора на работу, выходные пролетели, как будто и не было. Александр Валерьевич все дни был в дороге, так он сам сказал. Бегал между квартирами, то к дочери с зятем, то к нам с Сашенькой. То лежал с давлением. История с Любой его подкосила. Я недоумевала. Все счастливы. Все!

— Тебе не нравится зять? — спрашивала я его.

— Не знаю. Борисов отдельно нравится, да люблю я паразита. Сама знаешь. Нет, он замечательный парень, но отдельно, не как муж моей девочки.

— А как муж чем плох?

— Бабник он, Катя. На него же все молятся, даже ты.

— Даже я. Ты прав, а что не молиться? Красивый умный парень, ну очень красивый.

— Вот. Я здравомыслящий человек, я не ревную. А ей каково? Она же еще ребенок. Ей каждый женский взгляд в его сторону ножом по сердцу. Я по себе знаю. Когда такие бабники, как Борисов, на тебя заглядываются. Знаешь, как больно?

У меня в душе расцвели фиалки. Ревнует, любит меня мой академик.

— Никак ревнуешь, Саша?

— А ты как думала? Я же не каменный, я все понимаю.

— И куда я с подводной лодки?

Если бы он знал, как мне хорошо от его слов, если бы только понимал.

— Я рад, что мои дети познакомились, посмотри как они друг с другом. Видишь, я был прав, что познакомил их. Люба хорошая, нежная, душевная. И она теперь не одна, и Сашенька наш при сестре. Родная душа все-таки. Вот не будет меня, а они друг у друга будут. Ведь правда, Катя? Ну что ты плачешь? Дурочка ты моя. Я еще поживу немного, еще с внуками понянчусь. А ты будешь бабушкой, ведь Любины дети и тебе внуки. Или нет, Катя?

— Конечно, внуки, а кто? Ой Саша, Саша.

Я не стала говорить и напоминать сколько нервов он «съел», пока все-таки объединил своих детей. А сколько своих потратил. Он за это время состарился, прямо на глазах. И еще давление, вот каждый день. А нормально пролечиться некогда. Как же, все дела, все дела. Клиника без него развалится, отделения перестанут принимать больных. Ладно, поговорю сегодня с Борисовым. Он умеет на него влиять. Еще сегодня на осмотр придет Люба. Срок беременности уже большой, а она еще ни разу у врача не была. Да, у меня сегодня будет тяжелый день. Очень тяжелый.

После планерки ко мне в кабинет влетела молоденькая акушерка Лара. Она кинула мне заявление на увольнение.

— Подпишите, Екатерина Семеновна, — в глазах стояли слезы. Симпатичная девочка, неплохая акушерка. Научится, асом будет. Она мне самой нужна. Никуда ее отпускать я не собиралась.

— Так, не понимаю. Ты увольняешься сегодняшним днем? — она лишь кивнула.

— Причина-то в чем? Мне нужна причина, и ты, естественно, отработаешь все по закону, — я приняла строгий вид. Я все-таки начальница.

Лара разрыдалась и принялась умолять меня подписать заявление. Нет, терять мне ее не хочется. Придется говорить, выяснять, убеждать.

Я усадила ее на стул, налила чаю, конфеты поставила. Она немного успокоилась, хотя бы говорить смогла.

— Так что у тебя случилось, девочка? — участливо спросила я.

— Как, вы не знаете? Он женился! — всхлипывая, произнесла она.

— Кто «он»? — я все еще не понимала.

— Борисов Саша. Мы встречались летом, я люблю его.

Ее признание сильно задело меня и не эту девочку мне стало жалко.

— Долго встречались?

— До середины сентября, а потом ему все некогда. Потом девочки из терапии говорили, что к нему какая-то девица приходила и он в обнимку с ней уходил. А я не верила, все ждала, и вот.

Она снова разрыдалась, а меня отпустило.

— Так. Иди умойся и не глупи, мужчины — не повод для увольнения.

— Мужчины не повод, а Борисов — повод, — парировала она.

— И чем он лучше остальных? И потом, расстались вы в сентябре, а увольняться ты надумала в январе. Чего ждала?

— Думала, вернется, одумается.

— Борисов? Я думаю, что сегодня в честь его женитьбы у нас клиника без медсестер останется.

— Шутите?

— Нет, констатирую факт. Глупости. Женился и слава Богу, меньше вам головы морочить будет.

— В каждом отделении?

— А ты не знала? Или он тебя замуж звал?

— Нет, не звал.

— Куда уходишь? Или просто от него подальше?

— От него.

— Все, иди работай, свадьбы свадьбами, а женщины рожают. У тебя сутки сегодня, заявление я порву. Хорошо?

— Хорошо, — сказала она и вышла из кабинета.

Минут через десять и я пошла в родзал. Там было необходимо мое присутствие. Самое интересное, что все утро я морально готовилась к встрече с Любой.

В три часа дня я отправилась в отделение терапии. Люба уже была там.

— Любонька, хорошо, что ты пришла. Пойдем ко мне, поговорим. Ты последнее время меня избегаешь, а зря. Пойдем, нам есть что обсудить.

— Ладно, — довольно сухо согласилась она. — Пойдем, Саша.

— Нет, Саша, пожалуйста, подожди здесь. Я её не съем, обещаю.

Мы прошли в мой кабинет.

— Люба, ты на меня сердишься из-за сына? — я решила сразу начать с выяснения отношений.

— Нет, я очень рада, что он есть, он очень милый. Папа его любит, он, видимо, всегда мечтал о сыне. Просто я к вам отнеслась со всей душой, хотела, чтобы вы с папой поженились, а вы все так, тайком от меня. Что я вам плохого сделала? Зачем вы меня отослали в Америку? Чтобы не мешала вашей жизни?

— Ты все не так поняла. Я говорила твоему отцу, но он считал, что тебе в Америку ничего сообщать не стоит.

— Да ладно, уже проехали. Какая у Саши фамилия?

— Замятин Александр Александрович.

— Жалко, что папа не женился на вас. Вы были бы хорошей парой. Он любит вас. А я всегда мечтала, что вы будете жить с нами. Много лет мечтала.

Мне было больно слышать ее справедливые слова. Но прошлого не вернешь, придется жить настоящим.

— Люба, у тебя теперь своя семья. Но так получилось, что я единственная женщина, которая может дать тебе совет, помочь, если нужно. Я твой друг, поверь, и ты мне далеко не безразлична. Я люблю твоего отца, и ты прекрасно знаешь, что он нуждается в нормальных семейных отношениях. Я не виновата в том, что его семья — это я с Сашенькой. Но и ты член нашей семьи. Ты взрослая, самостоятельная женщина, но он всегда будет твоим отцом и твоим тылом. Не сердись на меня и не осуждай. Просто пойми и постарайся простить. Ты мне лучше скажи, как у вас Сашей складываются отношения? Он очень не простой человек сам по себе. Да еще женщины проходу не дают. Люба. Это тяжело, а ты у нас девушка ревнивая и очень молодая, и неопытная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Он любит меня. А про меня и говорить не приходится. Ему сейчас тяжело с отцом. Одно дело общаться на работе, другое — дома. Отец все время пытается навязать свое мнение. Давит авторитетом. Я как между двух огней, все пытаюсь сохранить мир в семье. Нервничаю очень. Если честно, последнюю неделю спину тянет сильно, особенно когда они вдвоем собираются. А они ничего не видят, меня делят.