Жанна Даниленко - Катя

— А моему семь. Сейчас школа, тяжеловато. Мама моя балует его слишком. Но она с ним больше, чем я.

— Понимаю. Кстати, сегодня хотел тебя встретить утром. Подошел к подъезду, а тут сам Корецкий выходит. Поздоровались. Он меня подвезти предложил. Пришлось согласиться. Вы с ним в одном доме живете?

— Да, в одном, — я говорила почти шепотом, а мое сердце через пятки ушло в неизвестном направлении. Я перевела разговор в другое русло и, давясь, запихала в себя все еду. По дороге в отделение, я думала, как устроить Роме настоящие выходные, чтобы он мог с сыном быть столько, сколько нужно. Потому что это важно и прежде всего его сыну.

Дома я рассказала все Саше.

— Да, я подвез его сегодня. Я знаю все, что про вас говорят. Катя, я прошу тебя только об одном. Квартира должна быть Сашенькина. Все сбережения, что я ему оставляю, у Любы. Она не обманет.

— А я обману? Ты мне не доверяешь? Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, почему ты мне не доверяешь?

— Ты считаешь Романа приличным человеком?

— Ты не ответил на мой вопрос. Да, приличным. Но Роман не имеет ко мне никакого отношения.

— Неправда, он ухаживает за тобой и ты принимаешь его ухаживания. Катя, не надо держать меня за идиота. Может, я и старый, но еще не в маразме. Роза каждый день, посиделки за обедом, а твой личный кабинет он вообще уже не покидает. А сегодня утром встречаю его у подъезда! Чего тебе нужно, Катя? Он? Так ты скажи прямо.

Мой академик перешел на крик. Сашенька подбежал к нему и обнял.

— Не кричи, папа.

Он поцеловал ребенка в макушку.

— Не буду. Прости, малыш. Пойдем играть.

Он одарил меня ледяным взглядом, не дав даже слово сказать в свое оправдание и удалился в детскую, вместе с сыном.

Я же, как по сценарию плохой пьесы, принялась рыдать в подушку. Я раз сто прокручивала наш разговор. Снова и снова обдумывала его претензии. Я была чиста перед ним, но ведь вот так в дерьмо опустят и не отмоешься. Чем больше я думала над своей жизнью, тем жальче мне себя становилось и тем больше слез вырабатывал мой организм. Я не помню, чтобы еще так горько плакала за всю свою жизнь! Разве только когда папа ушел.

В голове мелькали картинки одна страшней другой. Но самым большим кошмаром было осознание, что он, мой любимый мужчина может уйти. И я останусь одна. Вот совсем одна без него. А одна я не смогу, я не выживу, я не перенесу, что угодно, но с ним.

Я встала с кровати и собиралась пойти в ванну умыться. А потом взять себя в руки и поставить все точки над «и»… И не показать себя тряпкой, и не дать понять, что испугалась, и что жить без него не могу. Не дождется, вот умоюсь, выйду и скажу все, что думаю…

Как только я села на кровати, раздался звонок в дверь и дальше отчетливо послышались прыжки моего мальчика к двери. «Это мама, или Люба с Сашей», — промелькнуло в сознании, но тут же исчезло. Я услышала голос сына.

— Папа, папа, иди сюда, тут какой-то мужчина маму просит, с цветами.

Дальше я услышала громкие шаги моего мужчины, а вслед за ними и его бархатный спокойный, приветливый голос:

— Проходите, Роман Владимирович, раздевайтесь и на кухню. Сейчас за чаем поговорим. Нам есть о чем поговорить в неформальной обстановке. Что же вы оцепенели? Я не кусаюсь, ей-богу! Сашенька, скажи маме, пусть приведет себя в порядок и к нам с Романом Владимировичем присоединяется, а то неудобно без хозяйки дома, право.

Сашеньке исполнилось девять лет. Второй класс мы с ним благополучно проскочили и он перешел сразу в третий. Таким образом девять ему исполнилось в четвертом. Учился он на отлично, причем только по одной причине — так хотел папа. С папой он разговаривал на английском, французском и немецком. Мы с мамой ничегошеньки не понимали, а им это было только в кайф. Вообще я иногда задавалась мыслью, а мой ли это сын, или я просто была инкубатором, вместилищем где смог зародиться только его сын. Он и внешне был точной копией своего отца, а я их просто любила. Одного как сумасшедшая мать, а другого, как одержимая женщина. В итоге я была счастлива с ними обоими.

Мой мужчина в очередной раз предложил мне заняться докторской, а я в очередной раз отказалась. Оно мне не нужно. Я практик, вот практик и все. Рома продолжал работать со мной. Только теперь мы были просто друзьями. Наверно целый год я прокручивала в голове тот разговор на кухне, когда ничего не подозревающий Рома пришел к свободной женщине, которой почему-то увлекся, а она оказалась занята, причем настолько, что он и подумать о таком не мог.

Я привела тогда себя в порядок, насколько это было возможно. Конечно глаза остались красными и опухшими, несмотря на протирание их ледяной водой. Я причесалась, оделась в джинсы и кофту и вышла. Поздоровалась и стала накрывать на стол.

— Катя, что с тобой? — с искренним возмущением спросил Роман.

Я не успела ответить, как в разговор встрял мой сын:

— Мама, не плачь. Мы с папой тебя любим. Правда, папа?

— Конечно любим, Сашенька ты бы телевизор глянул, что ли. — произнес совершенно спокойно мой мужчина.

— Не, я с вами посижу, точнее с мамой. — и мой мальчик залез мне на колени.

— Хорошо, угощайтесь, Роман Владимирович. Пирожки пекла теща, она у нас это умеет. А торт Катя. Она чудесно готовит, когда у нее на это время есть, а времени, как вы понимаете нет. Вот я вас и пригласил, чтобы разгрузить мою супругу, а вы видимо, все не совсем так поняли.

На Рому было жалко смотреть. Он помолчал какое-то время, а потом спросил.

— Так она из-за меня плакала? Вы ссорились?

— Нет, просто поговорили. Роман Владимирович, мы с Катей вместе уже почти двенадцать лет. Сыну семь. Мы не афишируем наши отношения. Многие не поймут, начнутся сплетни, пересуды. Я бы не хотел беспокоить ими Катю. Надеюсь на вашу порядочность.

— За меня можете не волноваться. Она мне слишком дорога, чтобы я причинил ей вред. Мне искать работу?

— Что вы! Конечно нет. Я не для того вас приглашал, а Катенька не для того вас учила, чтобы такой подарок достался кому-то. Нет, вы продолжайте работать, просто помните Библию.

Мы все рассмеялись. Дальше стало легче, мы болтали как старые друзья, выпили бутылочку коньяка, отправили сына спать, а сами сидели глубоко за полночь.

Вот так мы с Ромой остались друзьями. Он рассказывал мне все о своих подругах, некоторые из которых задерживались даже на несколько месяцев, но потом они хотели большего, а он им ничего предложить не мог, потому что по тем или иным причинам, вдруг понимал, что общего у них кроме постели вообще-то и нет. После его очередного расставания я выслушивала, что приличных женщин практически не бывает. А потом он так выразительно смотрел на меня, как будто в его личных неудачах была виновата именно я.

А я все так же хотела замуж. Но меня все так же никто не звал. Ну и ладно, мне и так хорошо. Мой мужчина как-то сказал мне: «Катя к кому я прихожу каждый вечер? Кому я отдаю зарплату? О ком забочусь? И кого люблю? Так, что тебе нужно? Кольцо? Так вот тебе кольцо.» И он подарил набор — кольцо и серьги, такой простенький на первый взгляд, но я знала, что это целое состояние. И теперь я носила его не снимая, а он улыбался каждый раз глядя на меня. Он любил меня и единственно о чем я жалела, так это о том, что он не молодеет, и если мне лишь пятый десяток, то ему восьмой.

Все шло своим чередом, я работала, много как обычно. Но уставать стала больше и слабость такая, что голову утром от подушки оторвать не могу. Так вот уже недели две, а теперь еще живот тянет. Все бы ничего, но работать с болью не возможно, особенно если во время операции прихватит, а оно прихватывало. Да так, что согнуться пополам очень хочется. Пью спазмолитики, пытаюсь выжить, но легче не становится. Давеча дома прихватило. Мой заметил. Живот прощупал и так и эдак, а отпустило и все. Потом опять. Обещалась сегодня к хирургам заглянуть, так все некогда. То роды в тазовом, то щипцы, то экстренное кесарево. Вот во время кесарева опять прихватило. Но что теперь! Закончу, напишу и к хирургам… если, конечно ничего не случится. Я писала историю, когда Александр Валерьевич вошел в мой кабинет.

— Катя, что было на операции?

— Все нормально, без осложнений.