Жанна Даниленко - Катя

— Проснулась, мама? Прости, я не хотел.

— Знаю, что не хотел, просто не спала две ночи, вот и сморило. Люба где?

— С сыном. Мама, она не уйдет, они там вдвоем. Вернее, втроем.

— Втроем — это хорошо.

— Я предлагал ей уехать, я хорошо зарабатываю, я мог бы содержать ее с детьми. Она сказала, что ее место здесь.

— Она права, сынок.

— Я буду искать варианты для Ваньки. А как же ее жизнь, ведь разбитую чашку…

Я не дала ему договорить.

— Сашенька, а помнишь, как уронил стакан со стола в детстве? Стакан был отца, и ты жутко испугался, прибежал ко мне, даже не глянув на осколки…

— Помню. Стакан каким-то чудом не разбился, и я так радовался. А отец говорил, что от проблемы нельзя убегать и прятаться, что ее надо встречать лицом к лицу, и тогда она может оказаться не такой уж и страшной.

— Так и тут: может, чашка и не разбилась вовсе. А они оба просто спрятались от проблемы. Потому и масштабы кажутся невероятными.

— Думаешь, они останутся вместе?

— Я не думаю, Сашенька, я знаю.

Я снова вспомнила тот потолок в ее комнате, который так заботливо красился в густой голубой цвет — цвет его глаз.

Нет, она останется с ним, я уверена. В нем не была уверена еще сегодня утром, но потом поняла, что и он не сдастся. А они оба личности, которые умеют побеждать, вот и проблему эту они сумеют победить, и выстоят только потому, что вместе.

Ночевать мы все отправились в квартиру Любы. Я приготовила поесть на пару дней. Все же я рассчитывала, что они будут хотя бы по очереди ночевать у себя дома, а быт я им как-нибудь обеспечу. Да и дети дома себя чувствуют лучше, каждый лег в свою кровать, по крайней мере.

Вот все поужинали, Сережа помыл посуду, Валера вытирал.

Мы оставались в кухне вчетвером, я, мой сын, Валера и Сережа.

Валеру опять потянуло поговорить, и он рассказал о себе и о ней все. Все, что мучило, о чем мечталось, все без утайки.

Если я уже что-то знала, то для Сашеньки и Сережи все услышанное было новостью.

А потом Валера спросил у моего сына о его личной жизни.

Ответ меня просто потряс. Оказывается Сашенька встречается с какой-то девушкой, и по его словам, она очень сильно напоминает ему сестру. Так вот, мало того, что она похожа на нее чисто внешне, он ищет в ней черты характера, схожие манеры, привычки. Он радовался этой схожести, и за это ее любил, ценил, старался видеть только это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но история Валеры и Саши натолкнула его на мысль, что, может, эта схожесть случайна, а может, просто надуманна? И он пытается воссоздать любимую сестру в облике любимой девушки? Вывод был такой, что надо искать не схожесть, а оригинальность.

Я услышала все, что хотела, и пошла спать, а мальчики все сидели и разговаривали.

Вот уже неделя, как уехал Сашенька. Он пробыл почти два месяца. Я была так рада… Безумно рада, несмотря на весь ряд далеко не радостных событий, происходящих в нашей семье. Знаете, как трудно жить вдали от сына, знать, что увидишь его только раз в году и то совсем недолго.

И вот так жить в ожидании от встречи до встречи. Но что теперь делать?! Его работа, его жизнь, его круг общения — там, за океаном, а мой тут и ограничен даже не одним городом, а несколькими кварталами, дом — работа — дом, ну, еще дом Любы. Не поверите, я на Арбате уже не была лет пять. А он вот он рядом. Я не хожу в продуктовые магазины, еду покупает Митя. Мне не нужна одежда, у меня все есть. Я не поправлялась и не худела, мне все подходит из года в год. А потом — под халат все пойдет.

Так вот, о чем это я? Да о том, что сын мой уехал. Он за порог, а тоска тут как тут. Будто бы поджидала. Но это ничего, я к ней привыкла, к подружке моей.

У Любы все налаживается. Медленно очень, но все-таки. Они пытаются жить вместе в новых условиях и с новыми ожиданиями. Но они все равно любят друг друга. А это самое главное, это то, что поддерживает и сплачивает.

Мы с Любой говорим обо всем. Она понимает, что и ее вина в произошедшем есть. Чашу весов перетянула работа, а так неправильно. Одного мужчину оставлять надолго нельзя, а такого, как ее муж, и на недолго нельзя. Уж больно многие женщины считают его лакомым кусочком, а он, как все мужчины, слаб. Расслабилась она, переоценила его верность.

Ванечка давно дома. Прогноз еще не ясен. Пока на строжайшей диете и на лекарствах.

Валерка вроде в себя приходит. За родительскими проблемами он оставался немного в стороне. Переживал за них очень, да и за брата тоже.

Борька так ничего и не понял толком, просто рад, что все вместе и все дома. А вот с Ванечкой у нас был серьезный разговор. Он просил меня никому о нем не говорить, но я не сдержала слово и рассказала его родителям все. Потому что они должны такое знать.

Я пришла к ним домой пораньше, ну, как пораньше, как моя работа закончилась, так и пришла, а у них подготовка к конференции. Дело серьезное, требующее много времени и затрат, как материальных, так и умственных, организационных. Готовлю ужин, а Ванька со мной на кухне сидит.

— Ба, — говорит, — ба, а вот вовремя со мной все случилось. Представляешь, если бы я не заболел, то папа бы ушел, а мама умерла бы, наверно. А так я всех спас. Я бы согласился еще раз пережить и боль, и операцию, только бы они были вместе и не ссорились. Я помирил их, ба. Моя болезнь их помирила.

— Что же ты говоришь, сынок?! Никогда бы папа ваш не ушел. А что ты заболел, это плохо, и переживают за тебя родители, и любят они тебя безумно. Но ты поправишься, и все будет у вас хорошо.

— А Марина говорит, что лучше бы он ушел… Я так не думаю, это злится она просто, и на маму злится, еще больше, чем на папу. Говорит, что предательства не прощают, и она никого не простит, ни маму, ни папу, ни Сережу. А Сережа ушел… Я скучаю по нему, ба!

— Ну, он недалеко ушел. И видеться с ним тебе никто не запрещает. А Марина не права. Она просто злится, но пройдет время, она успокоится.

— Не знаю, ба. Она стала другая, злая и, даже не красивая. Пойду лягу.

— Устал?

Он закивал головой и пошел в свою комнату и залег под одеяло с книжкой в обнимку.

Не сдержала я слово и на следующее же утро, после планерки, попросила Сашу и Любу минуточку внимания и рассказала. Расстроились они. Люба расплакалась, а Саша обнял ее и успокаивал, как мог.

Вот такая у нас теперь жизнь. Но без проблем оно ведь не бывает, и главной стала Марина.

Я знала, что с ней проблемы, еще до всего происходящего, не нравилась мне ее компания. Каждая гулянка была пьянкой. А меры Марина не знала. Ее еще совсем молодой организм плохо переносил алкоголь. Она быстро теряла ясность сознания, быстро пьянела. Потом звонила Сереже и он ехал за ней, привозил ее в институт, капал, приводил в чувство, так что домой она являлась почти огурчиком. Запах табака заглушал запах перегара, и родители ничего не замечали. А еще в прошлом году Сережа, когда вез ее домой, сломал руку. Перелом был тяжелый, как так получилось, Сережа молчал. А Марина не помнила. Представляете?! Просто не помнила. И так и не вспомнила. Он сам ей сказал, как упал, а она поверила и подтвердила его слова, но он-то врал. Теперь путь в хирургию был отрезан. А Марина ничего, она даже не потрудилась понять, что у ее друга, брата, того, кто ее любит больше жизни, сломана судьба.

Но после всех произошедших событий Сережа ушел. Теперь он жил с матерью, а Марина осталась, и ее пьянство вылезло и приобрело катастрофические формы. Ее водили к психологу, но, видимо, не к тому. Он с ней не справился. Я обращалась к Глебу. Он не стал общаться с самой Мариной и списал все на подростковый бунт.

Ха! Бунт! А жить с ним как? Как осознавать, что твоя дочь с каждым днем падает все ниже и ниже, что она неуправляема, что до ее сознания невозможно достучаться. А еще, как пережить то, что парень, которого растили с семилетнего возраста, предпочел жить с собственной матерью-кукушкой.

Люба переживала, ой как переживала. А Саша, для которого дочь — свет в окошке!.. Даже говорить не буду!

Так развивалась цепочка событий. Печально, грустно, вот как есть.