Полина Раевская - Каюсь. Том первый

Дура-дурой!

Вновь накатывает горечь и стыд. Господи, какая же я идиотка! Ведь я же, можно сказать, почти покорила «Эверест». А теперь что? Неужели все испортила? Нет, нет, нет!!! Не может жизнь быть такой сукой! Олег поймет. Я все объясню, все исправлю, мы начнем сначала и уж тогда…Тогда я не отступлю!

Ну, а пока, пока к маме! У нее вымаливать прощение за то, что такая вот я у нее дура!

-Ян, ты где?- врывается в мои невеселые мысли голос тети Кати.

-Здесь,- отзываюсь, все еще находясь далеко.

-Как ты вообще?- тихий такой вопрос, осторожный, а у меня горло вновь перехватывает и глаза нестерпимо жжет.

-Хорошо,- бросаю на автомате. Да и что еще могу сказать? Гордость иного ответа не позволит. Сама ушла и возвращаться пока не собираюсь, следовательно, и жаловаться не имею права.

-Уверена? – ни на йоту не верит тетя Катя. Так и хочется хмыкнуть, ибо ни в чем я не уверена. С Гладышевым разве можно? Да и потом – сравнивать не с чем. Бывает дико хорошо, а бывает и дико плохо. Короче говоря, стабильности нет. А стабильность - это синоним счастья для женщины. Поэтому уверенно могу сказать лишь то, что несчастливая я. А хорошо…Хорошо бывает.

-Угу, - все, что могу выдавить из себя.

-Ян…-начинает тетя Катя, подбирая слова. Видимо, правильно расценив мое это нелепое «угу». Надо было, конечно, выдать что-нибудь жизнерадостное, но откуда же этой радости взяться, когда такие новости, когда все так неопределенно во всех отношениях? Нет у меня сил претворятся.

– Ты, прости меня, Янка!- вдруг произносит тетя Катя. Этого я ожидала меньше всего. И вот я вам там ранее говорила, что не нравится мне тетя Катя. Признаю, погорячилась. В это мгновение, словно по мановению палочки, лед тает. Крестная больше не кажется чужой. Это вновь моя волшебница, фея, которую я с таким нетерпением и трепетом ждала каждый раз в гости на Новый год, которая дарила мне самые желанные подарки, всегда поддерживала и была моей заговорщицей. И я вновь плачу. А может, и не прекращала этого делать. Возможно, вас удивит моя очередная непоследовательность. Но такой я человек – отходчивый. Могу ни с чего вспылить, и так же быстро отхожу, стоит только доброе слово сказать.

Вот и сейчас отходила, оттаивала, а потому совершенно искренни сказала:

-Я уже не в обиде.

- А я и не сомневалась. Ты у нас девчонка незлопамятная. Это мы две дуры. Но не со зла, Януль, не со зла. Натерпелись разного, насмотрелись, а потому только уберечь хотели. Как лучше думали, а получилось, как всегда. – невесело подвела итог крестная, я же не могла ничего сказать, продолжая реветь.

-Ну, не реви там мне!- строго произнесла тетя Катя и сама всхлипнула, отчего мы обе засмеялись, и на душе стало спокойно. Захотелось упасть в объятия крестной, выплакать все, что наболело, почувствовать себя маленькой девочкой. Ибо я так устала быть взрослой, точнее казаться таковой. Устала от бесконечных ошибок, боли, обид и непонимания. Я просто устала. Хочу, как в детстве, чтобы за меня принимали решения, ибо мои все фатальны и глупы.

Немного успокоившись, решаюсь задать вопрос, который мучает меня вот уже несколько месяцев. Поскольку то, что тетя Катя признала свою вину, совсем не означает, что мама разделяет ее мнение. Она у меня очень суровый человек, и необходимо быть готовой к встрече с ней.

- А мама что говорит? – спрашиваю, а сама боюсь услышать ответ, потому как тетя Катя некоторое время молчит, явно раздумывая, как бы деликатнее преподнести новости, но, так и не придумав ничего, сказала, как есть.

-Ой, ничего она, Янка не говорит, насколько мне известно. Ты же знаешь, мать все в себе держит. Но как же ей не переживать, ты же ее кровиночка, ты ее сердце?! А без сердца разве жить можно? Поэтому поезжай, надо вам поговорить, а то не дело это совсем. Да и ничего криминального ты не совершила. Это уж мы раздули из мухи слона, а должны были найти подход, направить! Думаю, Ирка себя уже сожрала от понимания, что накосячили мы знатно.

-А разве вы с ней не говорили на эту тему? – удивилась я.

-Нет, Януль, не говорили. И уже ни о чем не говорим. Мать на меня зла. Обвинила, что если бы не моя дурость, то ты бы дома спокойненько занималась, и все бы было хорошо. Права она, конечно. Надо было тебя домой отправить, а не заниматься самодеятельностью. – с горечью призналась тетя Катя.

-Никто не знает, как бы оно было. Думаю, есть в жизни судьбоносные моменты, и их, как не старайся, не избежать, - задумчиво произнесла я, поскольку считаю, что моя встреча с Гладышевым – не иначе, как судьба. Наши с ним миры должны существовать параллельно, и никогда не пересекаться. Не подходим мы друг другу ни по статусу, ни по возрасту, ни по интересам. Вообще никак мы друг другу не подходим, но, тем не менее, тянет с яростной, непреодолимой силой с самой первой встречи, с первого взгляда. Определенно, это какая-то кармическая связь. Кто-то свыше зачем-то свел нас. И мне хочется верить, что не для горьких уроков жизни.

-Уверенна, что встреча с этим твоим – судьбоносный момент, а не вселенская ошибка?- спросила тетя Катя, поняв, о чем я думаю.

- А разве в этом можно быть уверенной?

-Думаю, это ощущается какими-то шестым чувством. –заметила крестная, как бы невзначай, а потом уже серьезно добавила,- Ну, хоть нормальный мужик?

-Сложный, - ответила я со смешком.

-Ну, возраст у него такой…сложный. Терпи казак! – хмыкнула тетя Катя.

-Я буду собираться, возможно, успею еще сегодня на рейс.

-Ну, давай, привет там всем!

Только закончив разговор, я в полной мере осознала, что произошло с мамой. Меня вновь захлестнули эмоции, и я уже не могла усидеть на месте. Кинув в сумку необходимые вещи, помчалась в аэропорт, по дороге заехала к тете Кате, так как в последний момент вспомнила про Малыша.

Мы с крестной договорились встретиться после моего возвращения. Она попыталась дозвониться бабушке, но абонент был недоступен, поэтому полетела я на свой страх и риск, хотя тетя Катя пообещала, что будет звонить в течение дня.

В Рубцовск я приехала уже поздним вечером, почти ночью. Состояние у меня было кошмарное, хотя ничего удивительного, после бурной ночи, эмоциональных встрясок и девяти часов в пути на иголках.

Но на этом мои приключения не закончились, а только начались. Будучи уставшей до чертиков, и погруженной в свои невеселые мысли о маме и бабушке, я совсем забыла, что нахожусь на вокзале и, что надо быть бдительной.

Но какая уж тут бдительность? Это же Яночка – профи по собиранию на пятую точку всякой хрени.

Но очередную «хрень», я обнаружила только после визита к бабушке.

До дома я решила прогуляться пешком, захотелось вдруг, несмотря на усталость, пройтись по родным улочкам, немного поностальгировать. Странно, вроде бы ничего не изменилось-те же убогие домишки, но ощущается все иначе. Наверное, потому что меняешься ты сам.

Раньше я эту серость не замечала, а теперь, все кажется таким незначительным, задавленным бедностью. И это открытие как-то потрясло даже. Действительно, все в жизни познается в сравнение. И порой, лучше не сравнивать, оставаться в неведение, чтобы горько не разочаровываться.

Не то, чтобы я испытывала какое-то разочарование, просто раньше мне казалось, что нормальный у нас вполне себе город, а сейчас даже не знаю, как его охарактеризовать, но нормами тут точно никакими не пахнет.

Размышляя о такой вот дребедени, я подошла к своему дому. Долго не могла решиться войти, но втянув побольше воздуха, как перед прыжком, сделала первый шаг, затем второй и, не давая себе возможности передумать, нажала на кнопку звонка.

Бабушкины шаркающие шаги были слышны еще издалека, и от каждого у меня замирало сердце, проваливалось куда-то от волнения и страха. Поэтому когда дверь, наконец-то, открылась, я уже ели стояла на ногах. Но бабушкин вид привел в чувство моментально. Она очень сильно похудела, черты лица заострились, морщин стало больше. Если судить по ней, то казалось, что с моего отъезда прошло не больше полугода, а лет двадцать, как минимум.

Шокированная, я не могла произнести ни слова, впитывала в себя ее образ, и щемило в груди. Как же подкосили бабушку, свалившиеся на нашу семью, неурядицы.

-Здравствуй!- прочистив горло, тихо произнесла я. Бабушка на мое приветствие никак не отреагировала, продолжая смотреть, как на врага народа.

-Ты не впустишь меня в дом?- спрашиваю осторожно, но ответ поражает до глубины души.