-Сомневаюсь, Чайка. На морозе целоваться – это надо быть отмороженным наглушняк.- поморщился он, открывая машину.
-Тогда я подожду, у тебя еще все впереди, - обещаю, подмигнув.
-Поехали уже, грелка тоже мне выискалась,- закатил он глаза, усаживаясь на водительское место.
-Зануда ты, больше никто! – резюмирую с тяжелым вздохом, садясь в машину.
-С этим мы вроде уже определились. – отмахнулся он, и мы поехали пить кофе.
-Я бы на твоем месте не была так спокойна. Ты знаешь, что Фрейд считает, что мужчина должен увлекаться, безумствовать, делать ошибки, страдать! И женщина простит ему и дерзость и наглость, но вот чего она никогда не прощает, так это рассудительности. – с умным видом вещала я, зная, что Гладышев сейчас заведется, а мне нравилось распалять его подобными дискуссиями.
-Чайка, где ты этот бред откапываешь?! – засмеялся он.
-Ну, почему это бред?- спокойно возразила, - Я вот, испытав на своем личном опыте, могу даже согласиться.
-А я «испытав на своем личном опыте», могу тебе сказать ,- передразнивает он меня, -что твоей наглости и дерзости нам на двоих хватает с лихвой. А в жизни, знаешь, что главное?
-Ну, просвети меня.
-Баланс и гармония. Так что тебе крайне повезло, что я –зануда, как ты говоришь. А то неизвестно, где бы ты сейчас была.
-А кто спорит-то?!- натурально изумляюсь, хитро улыбаясь.
-Ой, лиса!- покачал он головой, вмиг раскусив меня.
Вот так, подначивая друг друга, мы провели утро, а потом отменили наш рейс из-за тумана, и настроение Гладышева покатилось вниз, и мое соответственно тоже. Ибо выслушать его ежеминутные психи, которые пришлось выслушать мне, и остаться при этом спокойным, просто невозможно. Поэтому я молила все силы, чтобы что-то угомонило Гладышева. Вот только, как я уже говорила, фраза «бойтесь своих желаний» выдумана специально для меня.
Олег угомонился, уснув, а когда объявили наш рейс, я ели как смогла его разбудить. Проснулся он, как не в себе, и поминутно проваливался обратно в сон. Я дико перепугалась, ничего не понимая и не зная, что делать. Но причина выяснилась, стоило прикоснуться к Гладышеву, он весь горел огнем. Меня это взволновало не на шутку, и я решила, что нужно вызвать «скорую», поскольку температура по ощущениям была очень высокой, но как только я об этом заикнулась,
Олег запротестовал и начал предпринимать попытки к действию. Спорить с ним даже, когда он в таком состоянии было бесполезно, поэтому мы таки оказались на борту самолета и полетели в Москву.
Как я провела этот полет, лучше не вспоминать. Такого страха натерпелась, что прокляла Гладышевское упрямство и все на свете.
Температура у Олега продолжала держаться, несмотря на жаропонижающие. Гладышев метался и бредил, я же чуть ли не плакала, наблюдая за ним. За четыре часа этого кошмара я твердо решила, что сразу после приземления вызываю «скорую», и плевать на любые возражения. Но не тут-то было. Господин Олег Александрович, вдруг нашел в себе откуда-то силы для очень горячего спора.
-Только попробуй вызвать «скорую», сама поедешь лечиться!- прорычал он на мою очередную попытку образумить его, и шатаясь из стороны в сторону от слабости, направился к такси.
-Гладышев, ты что, совсем идиот! Куда ты поперся в таком состоянии? И в чем вообще проблема?- заорала я на него, едва сдерживаясь, чтобы не долбануть по упрямой башке, но вместо этого обняла за пояс и помогла дойти до такси.
-Я тебе все сказал!- отрезал он, и зашелся кашлем, а после со стоном завалившись на заднее сидение, прохрипел, - Домой ко мне!
-Олеж, ну, так нельзя, это же не шутки!- уже чуть ли не плача, стала упрашивать я его.
-На, набери, пусть приедет, - сунул он мне телефон с чьим-то номером.
Когда я прочитала « Доктор Литвинов», меня немного отпустило, а уж после разговора с ним самим, я и вовсе перестала паниковать, поскольку доктор определенно точно знал, что делать и сказал немедленно явиться к нему в клинику для диагностики, хотя он уже поставил предварительный диагноз-пневмония, который был подтвержден в ходе осмотра, что меня напугало до чертиков. Но Алексей Иванович быстро успокоил, сказав, что с этим зверем они быстро справятся, поскольку на сей раз Гладышев обратился вовремя, а не как в предыдущий, едва ли не в полумертвом состоянии, запустив болезнь до такой степени, что страшно представить. В эффективности предстоящего лечения я не сомневалась, было видно, что работает настоящий профессионал
Осмотр был тщательнейший. Доктор работал не один, а с целой командой помощников, каждый из которых выполнял свои какие-то обязанности; кто-то делал записи, кто-то забор крови и мокроты, кто-то - укол, и все это пока доктор Алексей Иванович Литвинов слушал и перкутировал больного. Такая слаженная работа привела меня в восторг и изумление, но зато теперь стало понятно, какая уж там «скорая», когда тут такой сервис.
За какие-то полчаса они сбили Гладышеву температуру, сделали рентген, а также все необходимые анализы, результаты которых, сказали, будут известны завтра и тогда уже Алексей Иванович сможет назначить нужные антибиотики, а пока же было велено отправляться домой, уложить больного, соблюдать питьевой режим и в случае чего звонить.
Так мы и сделали. Гладышев сразу же провалился в сон, если это так можно назвать, поскольку он то захлебывался кашлем, то стонал от мышечной боли, то метался по кровати, потому как ему было то душно, то холодно. Я же сходила с ума, не зная, чем помочь. А уж когда под утро в очередной раз поднялась температура, у меня началась паника. Благо, приехал Алексей Иванович со своей бригадой и взял дело в свои руки. Они быстро сбили температуру, поставили капельницу и антибиотики, а после Алексей Иванович дал мне целый список рекомендаций, начиная с антибактериальной терапии, заканчивая высококалорийной диетой. Хотя прием антибиотиков и противовирусных препаратов лег на плечи медсестры, которая должна была приходить три раза в день, что вызвало у меня облегчение, ибо я очень боялась сделать что-то не так.
Когда команда врачей покинула нас, Олег уже спал, и я решила последовать его примеру, поскольку едва держалась на ногах после всех треволнений и бессонных ночей.
Проснулась я от жужжащего под ухом телефона. Не сразу поняв спросонья, чей он, ответила на звонок.
-Алло, Олежа?- раздался мелодичный, женский голос, но было ясно, что женщина уже в летах.
На меня же напал ступор от понимания, что это не мой телефон и что за такое бесцеремонное вмешательство Олег по головке не погладит. Сон сняло, как рукой и я подскочила с кровати, косясь на спящего Гладышева.
-Ал-ло-о?- громче произнесла женщина, пока я быстрым шагом покидала спальню.
-Да, -торопливо ответила я, решив, что если уж подняла трубку, то лучше не бросать.
-А с кем я разговариваю?- после небольшой паузы спросила женщина.
-С… Яной, - замявшись, отвечаю, кусая губы.
-Приятно познакомится, Яна! Меня зовут Вера Эдуардовна, я мама Олега Александровича.-вот после этой фразы меня словно разрядом пробило и руки затряслись от ужаса. Было ощущение, как будто я с самОй первой леди разговариваю, хотя так, по сути, и есть для меня. Ведь эта женщина родила и воспитала моего любимого мужчину - мое всё!
От волнения я растерялась и на несколько секунд выпала из разговора, лихорадочно думая, что стоит сказать, а что нет. Однозначно, говорить, кем я прихожусь Олегу, не надо. А вот о том, что он болен, сообщить просто необходимо. Все-таки это мама и она непременно поймет, что что-то не так. А неизвестность еще хуже. Гладышев, конечно же, меня потом убьет, но думаю, переживу.
-Очень приятно, Вера Эдуардовна!- абсолютно искренне говорю, стараясь скрыть волнение за деловым тоном. –Вы не волнуйтесь только, пожалуйста, но к сожалению, Олег Александрович заболел.
-Да вы что?!- ахнула она, а потом запричитала,- Вот я говорила ему, чтобы одевался теплее. Нет. Вырядился в этот драп*здончик! Так, простите, на минуточку, это Сибирь вам, а не Москва.
Я едва сдерживаю смех, представляя, как Гладышев получает нагоняй - удивительная картина, которую мне очень хотелось бы понаблюдать в режиме live .
Меж тем, Вера Эдуардовна завалила меня вопросами о самочувствие Гладышева, был ли он у врача, лечится и чем лечится, как и что, зачем и почему.
Целый час я подвергалась допросу, но это было в радость. Мама Гладышева оказалась приятной, очень эмоциональной, открытой женщиной, она вызывала огромную симпатию. С ней было просто и легко, словно она моя давняя знакомая. Несмотря на то, что я не видела Веру Эдуардовну, ее харизма сшибала с ног, как и положительная энергетика, позитив и обаяние.