Гладышев обхватывает меня за шею и отстраняет, смотрит мне в глаза несколько секунд, опаляя кожу рваным дыханием, а я уплываю куда-то от его взгляда. Дрожу, а слезы текут по щекам.
-Ненавижу, - шепчу, слизывая их с губ.
- Неправда! Но знаешь, я в этом мире слишком одинок, Чайка. Можешь ненавидеть меня, можешь любить. Только будь рядом. Не могу я без тебя,- признается он и притягивает к себе.
- Так не можешь, что нашел замену, что не успел со мной попрощаться, как кинулся к ней?– выдыхаю с горькой усмешкой, хотя понимаю, что это не главная наша проблема, но рана слишком свежа, чтобы молча терпеть боль.
-Я не искал тебе замену. Просто пытался двигаться дальше…,- тяжело сглотнув, тихо произносит он.
-Так и двигался бы дальше с ней, в ней, в ком и с кем угодно, дальше-дальше -дальше!- перебиваю, захлебываясь слезами, пытаясь вырваться, но он сжимает мою шею крепче, заставляя смотреть ему в глаза.
-Не получается без тебя, понимаешь?! А с Мариной все кончено, мы просто приехали отметить сделку.
-Какая она понимающая. Глупо такую женщину упускать.
-Ты –единственная, кого я не хочу упустить.
-Ты уже упустил, Гладышев!
-Прости меня! За все прости. Думаешь, я тебя не понимаю? Думаешь, не знаю, как тебе больно, любимая, как плохо?
-Не знаешь! Ни черта ты не знаешь!- вскричала я, ударяя его по груди, сломанная этим «любимая». Сколько я его ждала? Сколько? За что такое издевательство? Что ты творишь, скотина такая?! За что измываешься надо мной, ведь без ножа по живому режешь, насилуешь мою душу!
-Хотел бы не знать, малыш. Хотел бы не чувствовать…
-Замолчи!- цежу дрожащим от урагана эмоций голосом, закрывая Гладышеву рот ладонью. Сжимая так, чтобы свело от боли, чтобы ни один звук не вырвался. –Не смей даже! Не говори о любви. От тебя слова любви слышатся как ругань. Это твои чувства: наговорить меня дерьма, самому же поверить в него, а потом чуть ли не изнасиловать? Или может, как шлюху затолкать в машину и оттрахать на заднем сидении? Это твоя любовь, Гладышев? Так ты собираешься исправлять что-то, утопив меня в очередной канаве с грязью? Так я уже наглоталась этой грязи столько, что тебе и не снилось! Ты знаешь, сколько мне лет? Мне восемнадцать! В моем возрасте девочки не должны даже знать, что подобное уродство в мире существует. Не должны! Ты хотел бы, чтобы твою доченьку выкупали в таких помоях? Хотел бы?- ору, прожигая яростным взглядом. Гладышев отводит свой, что вызывает у меня смех.
-Вот тебе и ответ, Олеженька! Свое родное жалко, а меня –то че? Можно и в расход пустить, раз плоть требует. Нельзя себе ни в чем отказывать, да?!- сказав это, силы покидают меня. Сползаю с его коленей, утыкаюсь в ладони и рвано дышу, изо всех сил сдерживая слезы. Так плохо мне не было никогда в жизни. Я запуталась. Сердце хочет одно, разум другое, гордость требует третье. И какой выбор не сделай, лучше мне не станет.
Гладышев молчит, пока я выплакиваю все, что там еще в душе осталось нарывом.
- Ян, я понимаю, гордость, самолюбие требуют, но ты себя-то зачем изводишь? – раздается его голос спустя какое-то время.
-А ты не строй из себя заботливого! Не заметила в тебе сочувствия, когда ты меня из квартиры выставил, и после, когда вещал, что смысла не видишь, - огрызаюсь, размазывая тушь по лицу.- А кстати, сейчас что? Ты его вдруг увидел?
-В том и дело, малыш, что без тебя я перестал вообще в чем-то находить смысл.
-Твои проблемы. – коротко бросила я, отворачиваясь к окну, устало прислоняясь разгоряченным лбом к холодному стеклу.
-Мои, - согласился он. – А я привык их решать.
-А я по-человечески прошу тебя, оставь меня в покое! Не мучай, пожалуйста! Уйди, забудь! Даже у камня есть сердце. А у тебя есть оно, Гладышев? Если есть, то ты надо мной сжалишься. Заметь, я не любви твоей прошу, я прошу жалости!
-Глупышка. Ты думаешь, я поверю в эти бразильские мотивы? – засмеялся он.- Ты просишь жалости, Чайка? Нет, ты пытаешься обмануть и себя и меня. Ты душу мою хочешь наизнанку вывернуть, нервы мои на свой пальчик накручивать. Хочешь, чтобы я в соплях перед тобой на коленях стоял.
-А что, Олеженька, тебе западло, ради «любимой» -то? – насмешливо интересуюсь.
- Нет, не «западло». Просто не понимаю, ради чего ты хочешь воевать? Ну, потешишь свое самолюбие, а что дальше? Это сделает тебя счастливой? –с изрядной долей снисхождения рассуждал он, словно я капризный ребенок.
-Меня сделает счастливой твое исчезновение из моей жизни, - процедила я.
-Я тебе вот, что скажу, Ян.- тяжело вздохнув, подвел он итог, устав ходить вокруг да около, - Я привык добиваться своего, пробиваясь сквозь стены. Я профессионал в вопросах борьбы. И со временем я добьюсь, чтобы твоя гордость замолчала.
-Только сделай одолжение, отложи свои захватнические планы на пару недель, у меня поступление. Не сворачивай мне кровь в этот период, иначе я за себя не ручаюсь. Вот поступлю, а там-хоть трава не расти,- попросила я, устав от споров, от этих разговоров, которые все равно ни к чему не приведут. Я была опустошена морально, да и физически тоже. Голова начала жутко болеть, желудок сводило от тошноты, руки тряслись. Хотелось лишь одного-забраться в свою постель и уснуть, не думая ни о чем.
Гладышев, услышав мою просьбу, начал смеяться, но у меня уже не было сил реагировать на что-то.
-А что если не поступишь?- спросил он вдруг.
-Типун тебе на язык! -отрезала я, потому что такую перспективу даже представить страшно. Это будет апокалипсис.
-И все же?- допытывался он.
-Выпрыгну в окно. – отозвалась я с тяжелым вздохом.
-Что, все так серьезно?- хохотнул он, что меня взбесило.
-А ты как думаешь? Речь о моем будущем! Поэтому не смей передо мной появляться!- наказала я, сверля его взглядом полным угрозы, что, конечно же, не произвело на него никакого впечатления. Лишь повеселило. И он, улыбнувшись, кивнул. Мне этого было достаточно, чтобы хоть немного успокоится.
-Отвези меня домой, - попросила я, откинувшись на спинку сидения, страдая от похмелья.
Олег без лишних разговоров назвал мой адрес водителю, и мы молча провели оставшийся путь. Как только машина остановилась, я сразу же, не глядя на Гладышева, выскочила из нее. Поскольку боялась саму себя и своих ненормальных желаний, которые неизвестно, куда могли завести. За эту ночь произошло слишком много всего, необходимо об этом подумать, разложить по полочкам, или хотя бы просто протрезветь и забыть обо всем.
-Не хочешь попрощаться? – кинул мне Гладышев напоследок.
-Я с тобой попрощалась пять месяцев назад!- отрезала я.
- Ох, Яна-Яночка, упрямая моя…- поцокал он, и тяжело вздохнув, пожелал,- Ладно, тогда ни пуха ни пера на экзамене.
-Пошел к черту!- раздраженно кинула я, вызывая у него смех, который потом слышался мне во сне. Хотя спокойно уснуть мне так и не удалось. Несколько часов я пролежала в кровати, рыдая в подушку, не зная, что делать, как дальше быть, и чего я на самом деле хочу.
Благо, работа не позволила погрязнуть в самоанализе. Клиентов в летние месяцы было предостаточно, поэтому расслабляться не приходилось.
Последующие недели я провела в подготовке к экзаменам. Пластинин с той ночи звонил мне пару раз, но я не стала отвечать, решив, что ему полезно немного остыть, а мне – не отвлекаться. Гладышев, как и обещал, не появлялся передо мной, за то всячески давал о себе знать: цветы, подарки. Почти каждый мой день начинался с какого-нибудь сюрприза, отчего потом с губ не сходила улыбка. Поначалу я хотела отправлять это все обратно, но ни один курьер не захотел мне в этом помочь, сказав, что если не нравится, то выбрасывайте. Но разве хватит духу отправить в помойку свежие, прекрасные цветы? У меня не хватало. В конце - концов, в чем они-то виноваты? Пару раз я сама набирала Гладышеву, чтобы прекратить этот цирк, но Олег не ответил на мой звонок. Позже прислал смс, чтобы я готовилась к экзаменам и не отвлекалась. Я, конечно же, накатала ему в ответ пару ласковых, но диалога так и не получилось. Поскольку поступление было уже на носу, то я решила отложить разборки на потом, и сконцентрироваться на экзаменах.
В атмосфере праздника, которую для меня создал Олег, готовиться было намного приятнее и веселее. Но, несмотря на то, что я была как никогда уверенна в своих силах, волнение зашкаливало, а поддержка мамы и тети Кати только усилили мой мандраж.