Марк Леви - Каждый хочет любить

Антуан взглянул на подругу и не смог устоять перед улыбкой, которую она больше не скрывала. Он порылся в кармане и протянул ей конверт.

– Держи, надеюсь, оно тебе понравится.

– Они мне всегда нравятся.

– Я только переписываю то, что ты просишь меня написать, – заметил Антуан, перечитывая текст.

– Да, но ты это делаешь своими словами, и поэтому мои слова приобретают смысл, который мне самой не удается в них вложить.

– Ты уверена, что этот парень действительно тебя достоин? Я тебе одно могу сказать, и не потому, что это я их пишу: если бы я получал такие письма, то наплевал бы на любые личные или профессиональные обязательства. Клянусь, я бы приехал и похитил тебя.

Софи отвела взгляд.

– Я не то хотел сказать, – огорченно спохватился Антуан и обнял ее.

– Видишь, не мешало б тебе иногда думать, что говоришь. Не знаю, в чем причина вашей ссоры, но вы только попусту тратите время, так что бери телефон и звони ему.

Антуан поставил чашку с кофе.

– А почему это я должен звонить первый? – брюзгливо поинтересовался он.

– Потому что если каждый из вас задастся этим вопросом, то день будет испорчен для обоих, причем на пустом месте.

– Очень может быть, но в данном случае неправ был он.

– Ну что такого он мог натворить?

– Я вправе сказать только, что он сделал глупость, но это еще не повод его выдавать.

– Двое мальчишек! И ни один не хочет уступить другому! Он извинился?

– Ну, некоторым образом, да… – признался Антуан, думая о записке, которую Матиас вручил Луи.

Софи сняла трубку с телефона на стойке и подтолкнула ее к Антуану:

– Позвони ему!

Антуан пристроил трубку обратно на подставку.

– Лучше я зайду к нему, – проговорил он, поднимаясь.

Он заплатил за два кофе, и они вышли на Бьют-стрит. Софи помедлила и зашла к себе в магазин, только когда удостоверилась, что Антуан закрыл за собой дверь книжной лавки.

– Чем я могу тебе помочь? – поинтересовался Матиас, отрываясь от книги.

– Ничем, я зашел просто так, посмотреть, все ли хорошо.

– Все хорошо, благодарю, – кивнул Матиас, переворачивая страницу.

– Народу много?

– Ни души, а что?

– Мне скучно, – прошептал Антуан. После чего повернул маленькую табличку, висящую на двери стороной «закрыто». – Пошли прогуляемся.

– Я думал, у тебя работы невпроворот.

– Ну что ты все время цепляешься!

Антуан вышел из магазина, сел за руль машины, припаркованной у витрины, и дважды нажал на клаксон. Матиас недовольно отложил книгу и вышел вслед за ним.

– Куда поедем? – спросил он, забираясь в кабриолет.

– Работу прогуливать.

«Остин» покатил по Куинз-Гейт, пересек Гайд-парк и направился к Ноттинг-Хиллу. Матиас углядел место для парковки у входа на рынок Портобелло. Тротуары были заставлены прилавками с подержанными вещами. Друзья прошли по улице, останавливаясь у каждой лавки. У одного из старьевщиков Матиас примерил пиджак в широкую полоску и каскетку с таким же рисунком и повернулся к Антуану, чтобы спросить его мнение. Но тот уже отошел подальше, потому что стеснялся стоять рядом. Матиас повесил пиджак обратно на вешалку и заявил продавщице, что у Антуана нет ни капли вкуса. Они устроились на террасе ресторанчика «Электрик». По улице шли две красивые молодые женщины в летней одежде. Их взгляды встретились, и женщины улыбнулись им, проходя мимо.

– Я забыл, – сказал Антуан.

– Если ты о бумажнике, не беспокойся, я угощаю, – успокоил его Матиас, забирая с блюдечка счет.

– Вот уже шесть лет как я живу в шкуре папы-наседки и только теперь понял, что совершенно забыл, как знакомятся с женщиной. В один прекрасный день мой сын попросит меня научить его клеить девчонок, а я не буду знать, что ему сказать. Без тебя мне не обойтись, ты должен объяснить мне все с самого начала.

Матиас залпом допил томатный сок и поставил стакан на стол.

– Разберись сначала, чего ты хочешь, это ведь ты запретил женщинам появляться в нашем доме!

– При чем здесь это, я же говорил об ухаживании. Ладно, забудь!

– Хочешь начистоту? Я тоже все забыл, старина.

– Если совсем начистоту, думаю, что я никогда и не умел! – вздохнул Антуан.

– Сумел же ты с Кариной, ведь так?

– Карина родила мне сына и уехала заниматься детьми других. В качестве победы на любовном фронте можно подыскать пример получше, не так ли? Ладно, вставай, пошли работать.

Они спустились с террасы и двинулись по улице.

– Ты не будешь возражать, если я еще раз померю этот пиджак, а ты честно скажешь, идет он мне или нет?

– Если поклянешься, что будешь носить его в присутствии детей, я готов сам подарить его тебе!

Вернувшись в Южный Кенсингтон, Антуан припарковал «остин» перед своим бюро. Он выключил мотор и помедлил несколько секунд, прежде чем вылезти из машины.

– Извини за вчерашний вечер, я немного переборщил.

– Нет, нет, успокойся, я понимаю, почему на тебя это так подействовало, – неловко заверил Матиас.

– Ты сейчас не очень искренен!

– Ладно, я не искренен!

– Я так и думал, ты все еще на меня злишься!

– Послушай, Антуан, если хочешь что-то сказать по этому поводу, говори, а то мне действительно пора на работу!

– Мне тоже, – буркнул Антуан, вылезая из машины.

Заходя в бюро, он услышал, как Матиас сказал ему в спину:

– Спасибо, что зашел, я очень тронут.

– Не люблю, когда мы ссоримся, ты же знаешь, – ответил Антуан, оборачиваясь.

– Я тоже не люблю.

– Не будем больше об этом говорить, проехали.

– Да, проехали, – поддержал Матиас.

– Ты сегодня поздно придешь?

– А что?

– Я обещал Маккензи отвести его к Ивонне поужинать… в благодарность за то, что он помог нам с домом, так что, если ты можешь посидеть с детьми, это было бы отлично.

Вернувшись в книжный магазин, Матиас снял трубку и позвонил Софи.

Зазвонил телефон, Софи извинилась перед клиенткой.

– Конечно, могу, – сказала Софи.

– Тебе это не очень неудобно? – продолжал настаивать Матиас на том конце трубки.

– Если честно, мне не хочется врать Антуану.

– Я не прошу тебя врать ему, просто не говори ничего.

С точки зрения Софи, грань между враньем и умалчиванием была совсем тоненькой, но она все же согласилась выручить Матиаса. Она закроет магазин пораньше и придет к семи часам, как договорились. Матиас повесил трубку.

Ивонна воспользовалась послеполуденным затишьем, чтобы немного навести порядок в подвале, где хранились припасы. Она посмотрела на стоящий перед ней ящик. «Шато Лабегорс-Зеде» было ее любимым вином, и она тщательно берегла свои несколько драгоценных бутылок для особых случаев. Но особых случаев для праздника у нее не было уже много лет. Она провела рукой по тонкому слою пыли, покрывающему дерево, и с волнением вспомнила тот майский вечер, когда «Манчестер Юнайтед» выиграл кубок Англии. Внезапно ее пронзила резкая боль под грудью. Ивонна согнулась, пытаясь втянуть в себя воздух, которого вдруг совсем не осталось. Она оперлась о лестницу, ведущую в зал, и попыталась нащупать лекарство в кармане передника. Онемевшие пальцы никак не могли удержать флакон. С трудом она сумела открыть крышечку, высыпала три таблетки на ладонь и положила их в рот, откинув голову назад, чтобы легче проглотить.

Обессилев от боли, она села прямо на пол и стала ждать, когда подействует химия. Если сегодня Господь не ждет ее, сказала она себе, то через несколько минут сердце успокоится и все будет хорошо; ей еще столько всего нужно сделать. Она поклялась себе, что примет следующее приглашение Джона и съездит к нему в Кент, конечно, если он еще раз пригласит ее, ведь она столько раз отказывала. Несмотря на присущую ей стыдливость и все ее отказы, этот мужчина был нужен ей. Просто с ума сойти, как же он был ей нужен. Неужели надо обязательно отдалиться от человека, чтобы осознать, какое место он занимает в твоей жизни? Каждый полдень Джон появлялся в зале ее ресторана; интересно, замечал ли он, что содержимое его тарелки отличалось от того, что подавалось другим клиентам?

Наверняка догадывался. Джон всегда был скромным и сдержанным, как и она сама, но обладал великолепной интуицией. Ивонна очень радовалась, что Матиас сменил его в книжном магазине. Когда Джон сообщил ей, что собирается удалиться от дел, именно она заговорила о преемнике, чтобы не пропало дело всей его жизни. К тому же она решила, что это прекрасная возможность для Матиаса обосноваться рядом со своими; тогда она подсказала эту мысль Антуану и стала ждать, пока и мысль, и Антуан дозреют до такой степени, чтобы тот решил, будто сам все придумал. Когда Валентина поделилась с ней своим намерением вернуться в Париж, Ивонна сразу же представила себе все последствия для Эмили. Она терпеть не могла вмешиваться, но на этот раз она правильно сделала, что приняла участие, пусть самое ненавязчивое, в судьбе дорогих ей людей. Но без Джона все изменилось. Однажды она с ним обязательно поговорит.