– Что-то не так? – спросила Софи. – Вы совсем бледная.

– И вы меня извините; это из-за поезда, меня подташнивало всю дорогу, – выдавила Одри.

Ей пришлось собрать все силы, чтобы скрыть, какая тяжесть сдавила ей грудь. Дело было не в том, что Ивонна рассказала, почему Матиас покинул Париж. Но когда она произнесла имя Валентины, Одри почувствовала, как ее втолкнули в чужую личную жизнь, на которую у нее не было никаких прав, и пронзительная боль не заставила себя ждать.

– Я, наверно, ужасно выгляжу? – опомнилась она.

– Нет, бледность понемногу проходит, – успокоила Софи. – Идемте со мной, тут всего пару шагов.

Она привела ее освежиться в заднюю комнату своего магазинчика.

– Ну вот, все уже почти в порядке, – заметила Софи. – Наверно, какой-то вирус носится в воздухе, мне тоже не по себе с самого утра.

Одри не знала, как ее благодарить. В магазин зашел Матиас:

– Ты здесь? Я искал тебя повсюду.

– Надо было отсюда и начать, я все время здесь, – отозвалась Софи.

Но Матиас смотрел на Одри.

– Я зашла полюбоваться цветами, пока тебя дожидалась, – ответила та.

– Идем? – спросил Матиас. – Я закрыл магазин.

Софи молчала, переводя взгляд с Одри на Матиаса и с Матиаса на Одри. И когда оба удалились, она невольно подумала, что Ивонна права. Если однажды Матиас узнает об их разговоре, он действительно захочет ее убить.


Такси ехало по Олд-Бромптон-роуд. На пересечении с Клервил-гроув Матиас указал пальцем на дом.

– Какой большой, – сказала Одри.

– Какой красивый.

– Пригласишь меня туда как-нибудь?

– Да, как-нибудь… – отозвался Матиас.

Она прижалась головой к стеклу. Матиас гладил ее руку, Одри по-прежнему была молчалива.

– Ты уверена, что не хочешь пойти поужинать? – забеспокоился он. – У тебя какой-то странный вид.

– Мне нехорошо, но это пройдет.

Матиас предложил пройтись, вечерний воздух пойдет ей на пользу. Такси остановилось у берега Темзы. Они уселись на лавочку у края мола. Прямо перед ними в реке отражались огни башни Оксо.

– Почему тебе захотелось сюда? – спросила Одри.

– Потому что после нашего уик-энда я много раз возвращался сюда. Ведь это немного наше место.

– Я не то имела в виду… впрочем, не важно.

– Что не так?

– Ничего, правда; какие-то дурацкие мысли лезут в голову, но я их гоню.

– Может, к тебе и аппетит вернулся?

Одри улыбнулась.

– Думаешь, однажды ты сможешь подняться туда? – подначила она, запрокидывая голову.

На последнем этаже светились окна ресторана.

– Однажды, может быть, – задумчиво протянул Матиас.

Он повел Одри на набережную, которая тянулась вдоль берега.

– А что ты все-таки имела в виду?

– Мне было интересно, почему ты переехал в Лондон.

– Мне кажется, для того, чтобы встретить тебя, – отозвался Матиас.

Едва они зашли в квартиру в Брик-Лэйн, Одри увлекла Матиаса в комнату. В наспех разобранной постели они и провели остаток вечера, сплетясь воедино; время шло, и воспоминания о тяжелом моменте, который пришлось пережить в баре, постепенно таяли. В полночь Одри почувствовала зверский голод, но холодильник оказался пуст. Поспешно одевшись, они побежали на Спиталфилдс. В одном из ресторанчиков, работающих всю ночь, они устроились в глубине зала. Публика там была самая разная. Оказавшись за соседним столиком с музыкантами, они включились в общую беседу. Пока распалившаяся Одри в жаркой схватке отстаивала свое мнение, что Чет Бейкер был куда более великим трубачом, чем Майлз Дэвис, Матиас пожирал ее глазами.

Улицы Лондона были исполнены особой красоты, когда она шагала рядом, держа его под руку. Они прислушивались к звуку собственных шагов, играли с общей тенью, которая пласталась по тротуару в свете уличных фонарей. Матиас довел Одри до дома из красного кирпича, позволил увлечь себя наверх и ушел только тогда, когда она решительно его выгнала, глубокой ночью. Ее поезд отправлялся через несколько часов, а впереди ждал длинный и трудный день. Она не знает, когда вернется из Эшфорда. Она позвонит ему завтра, обещает.

Вернувшись домой, Матиас обнаружил Антуана работающим за письменным столом.

– Ты чего еще не спишь?

– Эмили приснился кошмар, я встал, чтобы ее успокоить, и не смог потом заснуть, так что решил наверстать упущенное за каникулы.

– С ней все в порядке? – встревожился Матиас.

– Я же не сказал, что она заболела, я только сказал, что ей приснился кошмар. Вы этого и добивались с вашими историями о привидениях.

– Скажи на милость, ты случайно не забыл, почему мы отправились в Шотландию, а?

– На будущий уик-энд я начинаю работы у Ивонны.

– Ты над этим сейчас корпишь?

– В том числе!

– Покажешь мне? – полюбопытствовал Матиас, стягивая куртку.

Антуан открыл папку с рисунками и разложил перед другом чертежи. Матиас пришел в восторг.

– Это будет потрясающе; как же она обрадуется!

– И есть чему!

– А за работы платишь по-прежнему ты?

– Я не хочу, чтоб она об этом знала, ты хорошо понял?

– А проект дорогой?

– Если не считать гонорара агентства, можно сказать, что я теряю весь доход с двух других строек.

– А ты можешь себе это позволить?

– Нет.

– Тогда зачем ты это делаешь?

Антуан долго вглядывался в Матиаса.

– Ты ведь именно этим и занимался весь вечер – оказывал моральную поддержку другу, которого бросила жена, потому что и сам тяжело переживаешь свой развод.

Матиас ничего не ответил, склонился над рисунками и еще раз прикинул, на что скоро будет похож обновленный зал.

– Сколько там всего стульев? – спросил он.

– По количеству посадочных мест, а их семьдесят шесть!

– И почем стульчик?

– А зачем тебе? – не понял Антуан.

– Затем, что стулья ей подарю я…

– А ты не хочешь пойти в сад и выкурить отличную сигару? – предложил Антуан, разворачивая Матиаса за плечо.

– Ты знаешь, который час?

– Мы что, поменялись ролями? Обычно это я тебе говорю; сейчас лучший час из всех часов, день занимается, пойдем.

Усевшись на низкую стену, Антуан достал две «Монте-Кристо», снял с них обертки и прогрел каждую на пламени спички. Когда он решил, что сигара Матиаса готова, то обрезал ее и протянул другу, прежде чем заняться собственной.

– И кто этот твой друг в печали?

– Некий Давид.

– Никогда о нем не слышал! – заметил Антуан.

– Ты уверен? Странно… Неужели я никогда не говорил о Давиде?

– Матиас… у тебя помада на губах! Если ты не прекратишь делать из меня идиота, я заново выстрою перегородку между нашими квартирами.

***

Одри спала всю дорогу. Когда они прибыли в Эшфорд, оператору пришлось ее расталкивать. Весь день они вкалывали без передышки, но отношения между ними установились самые сердечные. Когда он попросил ее снять шарф, который мешал ему наводить кадр, ее охватило безумное желание кинуться к телефону. Но в книжном магазине было все время занято. Луи провел большую часть дня в подсобке за компьютером. Он обменивался мейлами с Африкой, а Эмили исправляла все его орфографические ошибки. Для нее это было неплохим способом сдерживать нетерпение, которое охватывало ее все сильнее с каждым часом, и все потому…


…Вечером за ужином она объявила новость. Ее мама позвонила, она приедет сегодня поздно ночью и остановится в гостинице на другой стороне Бьют-стрит. Мама зайдет за ней завтра утром. Это будет потрясающее воскресенье, они проведут его вдвоем, и только вдвоем.

В конце ужина Софи отвела Антуана в сторонку и предложила отвести завтра Луи на праздник цветов в Челси. Его сыну просто необходимо женское участие. В присутствии отца он не так откровенен. Софи читала в глазах мальчика, как в открытой книге.

Антуан был тронут и поблагодарил ее. К тому же он сможет засесть на целый день в агентстве и наверстать все, что не успел за последнее время. Матиас не сказал ни слова. В конце концов, пусть каждый сам разберется со своей воскресной программой, ему тоже есть чем заняться!.. Конечно, при условии, что Одри вернется из Эшфорда. Ее последнее сообщение гласило: «Самое позднее завтра, ближе к вечеру».

***

Антуан покинул дом на рассвете. Бьют-стрит еще не проснулась, когда он вошел в агентство. Он включил кофеварку, настежь распахнул окна своего кабинета и уселся за работу.