Она нравится ему, эта душевная женщина, она нежна.
Лино спросил ее:
– А для вас, женщин, абсолют любви это?
– Чувствовать что мы равны со своим мужчиной…
Лукавая улыбка.
– Что мы можем дружить.
– Дружить??? – Очень удивился он.
– Да! – Счастливо рассмеялась Элизабет. – Иногда мне хочется выпить водки, и чтобы меня ни о чем не спрашивали – чтобы мой мужчина просто налил мне водки! И пусть он почувствует, что я хочу: побыть одной, или чтобы мой любимый сел рядом со мной и подержал меня за ручку!
Его встретил Кан.
– Идите в детскую, хадж! Скорее!
Лино почти испугался. Он быстро поднялся на второй этаж дома, и вошел в детскую.
Элизабет увидела его, и ее глаза вспыхнули. Он хотел спросить ее, что случилось, но она заулыбалась, и прижала указательный палец к губам, перевела взгляд на Джулио.
Малыш стоял, держась за ручку манежа.
– Он встал, Лино… Он встал, ты видишь?!
Элизабет посмотрела на него, она была потрясена.
Он вспомнил Hong Lou Meng и «Став взрослым, человек обзаводится семьей и должен уметь всякое несчастье превращать в счастье».
Он почувствовал, как слезы текут по щекам.
Лаура Фиджи пела внизу, в гостиной «Что ты будешь делать со своей жизнью?
Севером, югом, востоком и западом твоей жизни?
У меня есть только одна просьба к тебе,
Чтобы ты провел всю ее со мной.
Все сезоны и мгновения твоего бытия,
Все мелкие монетки твоего бытия,
Все причины и следствия твоего бытия,
Все их, начни и закончи со мной.
Я хочу видеть твое лицо,
В свете любых огней,
В золоте полей
И темноте ночей»…
СТАВ ВЗРОСЛЫМ, ЧЕЛОВЕК ОБЗАВОДИТСЯ СЕМЬЕЙ И ДОЛЖЕН УМЕТЬ ВСЯКОЕ НЕСЧАСТЬЕ ПРЕВРАЩАТЬ В СЧАСТЬЕ…
Лино подумал, я не знал, как несчастье, превращается в счастье… Я не знал, как превращать несчастья моей жизни, в счастье… Вот, как: «Знаете, почему я простил себя? Чтобы быть с детьми – когда я с ними, мне кажется, что я с ней. Они ненавидят меня, а я все равно с ними!»… жить – виноват, попроси прощения, не прощают, будь рядом, преврати их непрощение, в свое счастье видеть их, хотя бы иногда, хотя бы на несколько мгновений!
Маяк тонет, не видно ни головы ни плеч, не слышно даже его хриплого крика… Всю нашу жизнь мы теряем кого-то, но это не значит, что мы должны перестать их любить.
Глава 20
Среди таверны, суеты ее и крика,
склонившись над столом, сидит старик – он —
один – газета перед ним и больше – никого.
Унижен жалкой старостью, он думает, как мало
он радовался в те года, когда не миновала
пора красы, и сил, и разума его.
Он чувствует, что постарел, об этом помнит поминутно.
Но все же юности пора – она как будто
была вчера. Ничтожный срок, ничтожный срок.
Все осмотрительность – она всю жизнь его водила за нос, —
а он ей верил, как безумец, этой лгунье, что смеялась:
«До завтра подождешь. Еще вся жизнь осталась впрок».
И сколько он порывов обуздал в себе отказом
от радости возможной, и его безмозглый разум
все упущенья днесь высмеивают в нем.
Но от печальных воспоминаний вдруг головокруженье
он ощутил. И вот он средь кофейни,
на стол облокотись, забылся сном.
– Я не хочу жить у мамы во время каникул, – Сказал отцу, Рик. – Я хочу жить с вами.
Он посмотрел сначала на Лино, а потом на нее – его взгляд остановился на Джулио, юноша заулыбался, счастливой, влюбленной улыбкой.
Элизабет встретила взгляд Лино – он посмотрел на нее беспомощно.
– Рик, вашей маме будет одиноко, она говорила Лино, как ждет вас…
– Как?! – С мягкой иронией спросил ее мальчик. – Элизабет, поверьте мне: она никого не ждет!
– Почему ты так говоришь, сын? – Спросил его Лино со смятением.
– Папа… – Выразительно сказал Рик, и в его уже по-мужски красивом голосе с французским акцентом, прозвучала боль. – Ты видел наш дом. Ты сам жил в нем, и не жил. Это не дом, это кладбище!
– Сын… – Мягко сказал ему Лино.
– Я не понимал тебя! – Воскликнул юноша. – А теперь понимаю! Тебя душил этот дом, и меня душит!
Лино понял Рика – Элизабет увидела это в его глазах…
– Если когда-нибудь ты встретишь девушку, которую … тебу станет жаль, и ты захочешь полюбить ее, и не сможешь, беги от нее!
Selfkill – «It’s Luck, I Guess».
Мальчик посмотрел на отца с ужасом.
– Pourquoi? Pourquoi?!
– Что «зачем»? – Устало сказал Лино.
Рик посмотрел на нее.
– Почему вы позволили ему это, жить с другой? Почему вас не было рядом с ним?!
Элизабет… Она вспомнила «Цзя Чжэнь и Цзя Жун соскочили с коней и, громко рыдая, доползли на коленях от самых ворот до гроба покойника. Здесь Цзя Чжэнь, обхватив руками голову, продолжал причитать до самого рассвета, пока не охрип».
Она тоже охрипла.
SELFKILL – «IT’S LUCK, I GESS».
Самые трудные вопросы задают возлюбленные и дети.
– Я боялась. – Ответила Элизабет, Рику.
– Чего?!
Он спрашивал так прямо, так требовательно…
– Себя.
Юноша нахмурился.
[lite] sleeper – «Saudade».
– Когда встречаешься в одном месте и в одно время, ты называешь это совпадением. Нет… Это как трагедия, замаскированная под случайность. Я боялась!
Телефон Лино зазвонил, зазвучал Nor Elle «Swallow One’s Pride».
Он посмотрел на нее нерешительно, мужчина с самыми голубыми на свете глазами.
Элизабет вспомнила «Все религии имеют по меньшей мере одну общую заповедь, а именно: «Не искажай душу». Как Адель в Les revenants, она боялась своего безумия!
– Ответь. – Сказала Элизабет, Лино.
– Хорошо.
Он накрыл ее руку своей рукой, сжал.
– No mires para abajo!
Он встал, высокий и статный.
– Was Hänschen nicht lernt, lernt Hans nimmermehr…
Улыбка на его алых губах, легкая и немного печальная…
– Долги нельзя отдавать быстро, иначе тебе больше никогда не дадут в долг.
Элизабет удивилась.
– Non importa!
Лино протянул к ней руку.
– Я сейчас приду.
Он ласково погладил ее по щеке, его рука горела.
Глава 21
Степень эмоциональной реакции обратно пропорциональна знанию фактов – чем меньше вы знаете, тем более бурно реагируете
– Когда папа сказал мне… о тебе, я воспринял это остро.
Рик невесело улыбнулся.
– Тогда он сказал мне «Повзрослей, иначе всю свою жизнь ты будешь чувствовать себя обиженным».
Он сварил ей кофе по-турецки – у нее вновь упало давление.
– Моя мать так и не повзрослела, и уже не повзрослеет.
Элизабет смутилась.
– Почему ты так думаешь?
– Папа был прав – если ты слаб, ты обижаешься на других людей, а если силен: на себя.
Она вспомнила «Я как сломанная марионетка, у которой глаза упали вовнутрь». Эти слова одного душевнобольного перевешивают все написанные до сих пор труды по самоанализу».
Элизабет подумала, силен, слаб… когда наши глаза падают вовнутрь, мы поступаем исходя из увиденного.
– Нет ничего больнее, чем обижаться на себя, – Сказала Элизабет, Рику. – Обижаться на других… не так страшно.
Он посмотрел на нее очень внимательно, юный мужчина…
– Почему?
– Когда обижаешься не себя понимаешь, что … ты можешь быть очень умной, но тебя все равно обманут!
– Почему?!
Рик был странно похож на Лино, он даже смотрел как отец!
– Мы все хотим кому-то верить, из-за желания верить умерло больше людей, чем из-за желания любить!
Рик немного нахмурился.
– Верить или любить. Любить или верить.
Он посмотрел на кухню в стиле Хай-тек, в которой они сидели за молочно-белым столом, на молочно-белых стульях-креслах.
– Ты любишь Хай-тек? – Удивился Рик.
– Я приняла этот дом таким, какой он есть.
Элизабет мягко улыбнулась.
– С возрастом начинаешь понимать, что менять нужно только себя.
– С возрастом?
Он весело улыбнулся.
– Мне тридцать восемь лет, и иногда я чувствую себя на все свои тридцать восемь.
Она тоже посмотрела на эту кухню в футуристическом стиле.
Лино уже жил в этом доме. С кем? Она никогда не спрашивала его об этом, и не спросит. Есть такие вопросы… их не нужно задавать даже самым близким людям!