ДЕВУШКА. Я – это подлежащие. Люблю – сказуемое в первом лице. Тебя – это обстоятельство.
ПАРЕНЬ. Значит, я – обстоятельство?»…
Да, подумала она. Ты – это обстоятельство…
Проходя мимо памятника мужчине в средневековых доспехах, они остановились, Элизабет дала Джулио попить сока, а Рику – бутылку воды Perrier.
Юноша благодарно улыбнулся.
– Спасибо, Элизабет!
Они сели на скамью рядом с памятником.
– Это Минамото-но Ёсицунэ, – Сказала Элизабет, Рику. – Великий человек… Судьба вознесла его и низвергла.
Она вспомнила Shigurui и Ирако – Судьба быстро вознесла его и почти сразу же низвергла.
– Почему? – Спросил ее Рик. – Почему судьба сначала возносит человека, а потом низвергает?
– Хороший вопрос, – Улыбнулась она. – Судьба возносит многих, но большинство делают ошибку – начинают думать что так и должно было быть!
Юноша задумался.
– Ты хочешь сказать мне что им повезло?
– Да, Рик, везение и случайность это одно и то же! Во времени останутся только самые разумные!
– Во времени?
– На троне.
Лино позвонил ей и сказал что их акушер-гинеколог приглашает их на первое УЗИ, они могут прийти завтра…
Он заулыбался.
– Любимая, мы сможем увидеть нашу дочь!
Элизабет тоже заулыбалась.
– А если у нас будет сын?
– Я буду счастлив, жена моя! Я бы хотел дочь, но если это сын, Я БУДУ СЧАСТЛИВ!
Он вошел в гостиную, Анджолино. Элизабет почувствовала себя ослепленной! Она вспомнила «Ночью мне необходимо/ Солнце похожее на тебя».
Элизабет подумала, смотря на Лино, сколько солнц светило мне, но всегда был ты – Ты, самое яркое солнце, самое беспощадное, самое любимое! Я не могла тебя забыть. Забыть тебя это значит потерять себя.
Она вспомнила, как пришла в больницу к Бальтазару, и он сказал ей «Они не дают мне яблоки! Они дают мне яблочное пюре!!!
Бальтазар смеялся с отвращением и болью.
– Я мужчина, а не ребенок, я хочу грызть, а не глотать! Помнишь, как Боно поет «Когда-то мы могли спать на камнях»?
Он поразил ее, уставший Адам… Где-то там, в саду Добра и Зла, обвитая червем лежит Ева – под солнцем, на которое невозможно смотреть, на черной от пепла земле… Он все покрыл собой Иуда-Тефра – страх пойти за Любовью-Христом, к демону по имени Жизнь.
Да, подумала Элизабет. Когда-то мы могли спать на камнях – у нас была любовь, у нас были мы сами.
Глава 24
Она – цветок садов небесных
Он – яшма редкой чистоты
К несчастью в этом мире тесном
Сплелись их грезы и мечты
Но если волей мирозданья
Им были встречи суждены
Зачем сердечные страданья
На пустоту обречены?
– Мне кажется, что я никогда не был счастлив, – Сказал им Жан. – Всю мою жизнь меня окружают безумцы, убийцы и алкоголики!
Лино нахмурился.
– Не слишком ли ты жесток к себе, друг!?
– Не достаточно.
Он посмотрел на нее, Дайтро.
– Я привез вам подарок, Лизетт…
– Мне? – Очень удивилась Элизабет.
– Вам.
Он мягко улыбнулся.
– Это колода Таро Тота Алистера Кроули. Моя любимая карта Повешенный: Повешенный прибит вверх ногами, в положении, когда личная воля сломана. Ситуация в застое: некуда больше продвигаться. Спасение (побег) любого типа стал невозможен. Змеи трансформации и мудрости лежат свернувшись и спят.
Повешенный прибит к дереву своих протухших привычек и взглядов, его глаза закрыты: он слеп для всего, что не подходит к закрытой системе его концепций. Любая новая идея, любой новый импульс игнорируется или встречает сопротивление.
Его голова побрита. Волосы, символ духовного восприятия, убраны. Повешенный потерял даже веру в свою собственную интуицию. Все его усилия, кажется, ничего не обещают и обречены на провал…
– Какая печальная карта! – Сказала ему она.
– Повешенный, мадам, это – Пьеро. Повешенный или поверженный??? Обратите внимание на то, как Пьеро изображен на картине Ватто – переверните Жиля вниз головой, и вы увидите что он висит…
Жан посмотрел на нее очень ласково.
– Жиль стоит на небольшом холме, благодаря чему в сочетании с низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и приобретает монументальность. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя. Он не лицедействует, а является таким в жизни: одинок среди друзей, чужой среди своих же постоянных спутников. Это подчеркивается их присутствием, они заняты своими разговорами и находятся на ином уровне эмоционального и духовного развития, столь же далеком от переживаний героя, как и каменное изваяние фавна, охраняющее часть парка. Нет спектакля – и нет необходимости играть. Безвольно опустив руки и глядя на зрителя, он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными бантами на туфлях. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любви.
Элизабет подумала, как странно… «В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любви».
Она вспомнила «Тебе правда хорошо? Я дала тебе все? Ты ни в чем не нуждаешься?
– Только ты могла задать мне этот вопрос, женщина, которая собрала меня по частям!»…
Элизабет подумала, я не понимала – я поняла это только сейчас, что было в твоем взгляде тогда в Блэк Оак! Ты тоже просил меня то ли о помощи, то ли о любви!
Я услышала тебя. Я увидела. А скольких я … не поняла?
Она вспомнила Джо Делано – свою подругу из Блэк Оак, Гая Арчера, мужчину, который… Элизабет подумала, он мне нравился или я была влюблена в него? А может, это одно и то же, симпатия и влюбленность? Ты мне нравишься, но… хочу ли я разделить с тобой все? Могу ли я?
Trance Groove рядом с ними… «Paris».
Джо сказала ей о Гае «Ты его не поняла».
– Моя мать все еще приходит к отцу, чтобы уснуть, – Сказал им Жан. – Когда я был моложе, я не понимал ее.
Он взял свой бокал-блюдце и отпил коктейля с молоком и шампанским.
– А сейчас понимаю – «На что похожи влюбленные, идущие на смерть? Они как снег, что тает каждый миг. Жизнь – это сон, а смерть – лишь сон во сне»20…
Усмешка.
– L’eclisse… Антониони говорил о «Затмении» так: двое осознают свою неспособность любить.
– Жизнь стерла их в порошок, – Мрачно улыбнулся Лино. – Она всегда так делает. Почти со всеми.
– Почти?
Жан посмотрел на него заинтересовано.
Музыка поменялась, зазвучал Faust’o – «Exhibition of Love» (Ferrari Mad Love Mix).
– Да…
Лино тоже пил коктейль с шампанским + абсент – «Полуденная смерть».
– Но не мою зеленоглазую любовь!
– А нас? – Улыбнулся Жан. – Тебя и меня…
– Иногда проще убить себя, чем жить, но… я люблю жизнь!
Элизабет встретила взгляд Лино.
– Однажды двое бессмертных принесли в мир людей твердый камень оставшийся после починки небес, дабы он испытал на себе все печали и радости бренного мира… И я думаю: хватает ли ему его твердости? Потому, что мне не хватает!
Она подумала, как я люблю тебя, и как ты мне дорог! Дорожила ли я в прошлом теми, в кого влюблялась? Или это пришло ко мне только с тобой, понимание… Понимание – живешь только один раз, любишь только один раз!
– Меня часто… умоляют о смерти, а я говорю: живи!
Лино смотрел на нее, смотрел…
– Испей свою чашу до дна, потом станет легче.
Элизабет тоже смотрела на него…
– Станет, Лино?
– Обязательно, любимая!
«Любимая»… никто никогда не называл ее так.
Она вспомнила «Однажды к аль-Басри пришел человек и сказал что любит Бога, но не боится Его, поступает исходя из инстинктов, а не по желанию души… Захид спросил его: «И ты не чувствуешь потери?». «Потери?» удивился человек. «В темноте ночи Он говорит со мной, и я чувствую себя счастливым», – Сказал Хасан аль-Басри. – А ты? Когда ты просыпаешься, ты чувствуешь себя счастливым?»…
Элизабет почувствовала – да, потерю!
– Грядет буря,
Буря, которая заберет всех детей.
Но я спасу их из королевства Боли.
Я верну их к дверям их домов.
Я отправлю всех монстров обратно под землю —
Отправлю их туда, где их никто не увидит.
Кроме меня.
Потому, что я – Донни Дарко…
Лино улыбнулся, а его глаза были серьезны.
– Как жаль, что из королевства Боли я могу спасти только самых близких!