Амалия открывает светло-голубую дверь и вводит Бьянку в маленькую комнатку. В центре – французская кровать без изголовья, сбоку – круглая тумбочка, как и вешалка, выполненная из ствола дерева.
Вместо шкафа – висящая в воздухе перекладина из кованого железа, от которой отходят крючки, прикрытые едва осязаемой шелковой занавеской.
У стены – маленький столик в виде бамбукового листа, на нем – жестяной фонарь.
– Устраивайся. Если будет холодно, наверху есть одеяло. – Амалия указывает на белую деревянную полку, на которой лежит несколько свернутых полотенец и шерстяной плед.
– Спасибо. У меня, правда, нет слов. Обещаю, что не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Еще раз извини меня… – растроганно бормочет Бьянка. Здесь все так красиво: просто, естественно, окутано ореолом волшебства. Но ей немного неловко так неожиданно врываться в чужой дом.
– Тебе не за что извиняться, – повторяет Амалия. – И больше не хочу слышать никаких извинений, ясно? Я же тебе сказала, ни о чем не беспокойся, у нас еще будет время поговорить.
Глаза ее лучатся светом, в жестах – умиротворяющее спокойствие.
– Спасибо. – Бьянка не в состоянии вымолвить ничего больше. Ее захлестывает чувство благодарности к этой женщине, которую она едва знает.
– Закрой глаза, и пусть сон сотрет из твоей памяти все, что ты пережила. Я вижу это в твоих глазах. Вон там – ванная, если захочешь принять душ. – Амалия указывает на лиловую дверь в дальнем конце коридора. – А сейчас я тебя оставлю. Увидимся позже.
И она исчезает – бесшумно, словно фея из сказок.
Бьянка падает поперек кровати. Смотрит в потолок – в иллюминаторе виден клочок синего неба, такого чистого, что кажется, будто оно нарисовано. Она делает глубокий вдох, испытывая одновременно ужасную усталость и неописуемую радость, словно после войны наконец наступил мир. Она знает, что здесь она в полной безопасности. Медленно закрывает глаза, и все мысли бесшумно улетучиваются.
Глава 12
Вода в душе холодная, несмотря на то что регулятор до предела повернут в противоположную сторону. «Так-то лучше», – думает Бьянка. Этот небольшой дискомфорт помогает ей прийти в себя. Она испытывает легкий шок, рефлексы замедлены, чувство времени утрачено. Она не знает, ни сколько проспала, ни который час. Хотя это ее никогда не волновало, она даже часы не привыкла носить. Стараясь не намочить волосы, она закрывает кран, выходит из душа и быстро вытирается. В комнату Бьянка идет нагишом, тело бодрое и свежее. В этот раз придется обойтись без привычных кремов. Она открывает рюкзак в надежде найти там сменное белье, хотя и не помнит, что бросила туда прошлой ночью. Затем надевает трусики и бюстгальтер, купленные в спешке в дьюти-фри аэропорта в Италии; короткую обтягивающую футболку с ангелочками Фьоруччи, которую носила еще в лицее; джинсы, обрезанные под шорты, с бахромой и заклепками на карманах. Довершают образ кеды All Star, что дала ей Диана, – ни дать ни взять девочка-подросток. Ну и ладно, она не в Бассано-дель-Граппа и больше не должна играть роль спутницы Себастьяно Нони. Там, где она сейчас, никто не станет судить ее по одежке.
Кстати, о Бассано – она только теперь понимает, что уже десять часов не включала телефон. Наверное, стоит все-таки рискнуть. Она собирается с духом и дрожащими руками достает его со дна рюкзака. За несколько секунд ее буквально с головой накрывает волной сигналов, как будто телефон внезапно ожил. Должно быть, там штук двадцать пропущенных звонков от Себы, с интервалом в одну-две минуты. И еще лавина сообщений. Она читает их через одно, но почти сразу испытывает чувство омерзения.
«Любимая, где ты?»
«Вернись, надо поговорить».
«Поверь, все не так, как ты думаешь!!! Дай хоть объяснить!»
«Почему не отвечаешь, твою мать?!»
«Ты ошибаешься. Ты ничего не поняла. Ответь!»
«Пожалуйста, скажи, где ты. Я волнуюсь. Мне вызвать полицию?»
«Да вызывай, козел!» – взрывается наконец Бьянка. Все умиротворение и спокойствие последних часов улетучивается, пока она читает эти жалкие слова, от которых у нее немедленно начинает болеть голова. Ну надо же, какой подонок! Ничтожество. Его и мужчиной-то назвать нельзя! Но в ее мыслях нет ненависти – лишь горечь, которая давит на желудок и которая, она надеется, скоро пройдет. Она попросту ничего больше не хочет о нем знать. Все слова, что они друг другу говорили, все радости и горести, пережитые ими за годы совместной жизни, испарились в один момент. Словно кадр из чужого фильма, где она увидела то, что ей не принадлежит, – и ей хочется стереть это из своей памяти. Она включает роуминг и открывает Ватсапп. Себастьяно написал и здесь, хотя никогда ей там не пишет. По сути, это копия его эсэмэсок – чтобы быть уверенным, что они дойдут. Ей становится еще горше. Но все, довольно. Она пролистывает чат и видит два сообщения от Дианы, которая спрашивает, все ли в порядке и не нужна ли помощь. Уж ей-то она ответит. Бьянка бесконечно благодарна ей за то, что та открыла глаза на истинную сущность Себы, за то, что настояла, несмотря на ее упрямство.
Диана в Сети. Невероятно, как этой женщине удается делать одновременно миллиард вещей и еще проводить полдня в чате. Она утверждает, что пользуется Ватсаппом по работе, но Бьянка ей никогда не верила. При мысли о подруге она улыбается, и это хорошая улыбка, из тех, что дарят легкость.
Она пишет:
«Милая, я в порядке. Я на Ибице».
Не успевает она отправить, как Диана тут же отвечает – вот это скорость!
«На Ибице? Ну ты даешь!!! Мне уже начинать волноваться?» – и куча смайликов. Бьянка поспешно успокаивает ее:
«Не волнуйся… Я в хороших руках».
Но Диана не отступает:
«??? Объясни…»
Бьянка пишет так быстро, как только может:
«Если ты дашь мне закончить!!! Я у Амалии, маминой подруги… Здесь очень красиво. Но прошу тебя, дорогая, о том, что я здесь, должна знать только ты, хорошо?»
Диана немедленно дает ей обещание.
«Конечно! Не скажу даже под пыткой! Когда вернешься?»
Бьянка не знает, что ответить, и Диана отвечает за нее:
«Поняла. Ты еще сама не решила, да? Ну что ж, наслаждайся Ибицей! Но не забывай писать…»
У нее самая лучшая на свете подруга.
«Разве от тебя скроешься, шпионка? Обнимаю крепко-крепко».
В ответ Диана заваливает ее смайликами, звездочками, сердечками, вертушками, и Бьянка чувствует прилив нежности. Подруга всегда помогала ей преодолевать превратности судьбы с улыбкой, уворачиваться от летящих навстречу препятствий на пути к счастью; такая уж Диана – легкая и в то же время глубокая, та, что гладит по голове, но затрагивает самое сердце.
Не выпуская телефон из рук, Бьянка выходит из комнаты в поисках Амалии, и снова взгляд ее падает на ту фотографию, где она в балетной пачке. Она немедленно вспоминает своих девочек. Сегодня суббота, и школа танцев закрыта. Но как они будут без нее в понедельник? Ведь еще нужно приготовиться к ежегодному смотру? Она оставила их на середине, это непростительно! Бьянка садится на диван, открывает почту в телефоне и спокойно начинает писать Лорелле, директору школы, объясняя ситуацию. Можно было бы даже позвонить, но пока не хочется. Она не знает, что сказать в свое оправдание. Может, письмо – это более трусливый способ, и все же это документ. Она пишет, что внезапно уехала за границу и не знает, когда вернется. Лорелла должна будет найти педагога, который подменит ее на время подготовки к смотру. Номер не очень сложный – возможно, Виола сможет помочь, в прошлом году она была лучшей ученицей.
Бьянка знает: такое поведение совсем на нее не похоже, но на сей раз другого выхода не было. Она бесконечно извиняется за те проблемы, которые вызовет ее отсутствие, и издалека обнимает их всех.
Письмо отправлено.
Конечно, она не чувствует себя образцом серьезности – учителю такое поведение не к лицу, но ведь и она имеет право иногда быть просто человеком, обычной хрупкой девушкой. И если они захотят, то поймут. Это все, что она может сделать.
Она встает с дивана, кладет телефон в карман шорт и обходит комнаты.
– Амалия? – зовет она, но никто не отвечает. Тогда Бьянка выходит на улицу. В огороде только кот в голубовато-серой шубке и с колокольчиком на шее, который снует меж кустиков помидоров. Какое красивое создание! Они молча смотрят друг на друга. Она всегда любила кошек, но Себастьяно не разрешал ей взять котенка. Говорил, что у него аллергия, но, учитывая его последнюю выходку, мог и соврать.