– Присаживайся, милая, – предлагает Амалия, выдвигая стулья из-за стола и кладя перед обеими бамбуковые подставки, а затем ставя белые тарелки, такие глубокие, что похожи на миски.

– Помочь тебе с кастрюлями? – тем временем на плите появился сотейник и маленькая сковородка, и Бьянке хочется быть полезной.

– Нет, я сама, не беспокойся.

– Ничего, если я сяду сюда? – спрашивает Бьянка, указывая на стул. – Или это твое место?

Амалия хихикает:

– Я вечно пересаживаюсь. Садись куда хочешь.

Бьянка устраивается напротив гобелена с Буддой. Лицо у нее немного горит; чуть раньше, глянув в зеркало, она обнаружила веснушки, даже на руках. Кожа зудит.

– Чешется? – спрашивает Амалия.

– Ага, немножко… Я редко загораю.

– Дай-ка посмотрю. – Амалия мягко поднимает ее руку и изучает. – Да, немного покраснело. Иди-ка сюда, сейчас мы это поправим.

Бьянка идет за ней по коридору, в конце которого – синяя дверь. Амалия открывает ее ключом. За ней – еще одна, белая; женщина поворачивает ручку и первой входит в комнату. Бьянка немного медлит на пороге – ей кажется, будто перед ней какой-то тайный храм.

– Ну же… – подбадривает ее Амалия.

– Ух ты! – Бьянка замирает с открытым ртом.

В этой комнате витает дух волшебства, вся атмосфера пронизана какой-то тайной, в воздухе ощутимый аромат лекарственных трав. У стены стоит старинный стеллаж из беленой сосны, а на нем – множество стеклянных емкостей с измельченными растениями, баночки, скляночки, жестяные мензурки, ложечки, пипетки, весы с двумя чашами.

– Ты что, алхимик? – спрашивает Бьянка изумленно и весело.

– О да, ты в гостях у ведьмы! – смеется та в ответ. – Скажем так, все эти годы жизни на острове я не сидела сложа руки. Вместе с Жеромом мы изучали искусство врачевания алхимическими маслами.

– А, Жером! Я видела его на фотографиях, что ты присылала маме.

Интересно, где он? В этом доме он точно больше не живет. Неужто они расстались?

Амалия подходит к стеллажу, переставляет два горшочка с одной полки на другую.

– Ты что-нибудь знаешь об алхимии?

– Эм-м… нет, – в голове возникает воспоминание о беседах с Себастьяно о дистилляции граппы, но она тут же отметает его.

– Это древнейшее искусство, основанное на долгих и сложных процессах, – объясняет Амалия. – Только представь: на приготовление одного из этих снадобий понадобится, по меньшей мере, три лунных цикла.

Бьянка улыбается. Снова этот скептицизм, этот груз, от которого ей хочется избавиться.

– О боже, а это что? Эликсир долголетия?

Амалия отвечает серьезно и вежливо:

– Это масла, приготовленные по старинному египетскому рецепту, они воздействуют на двенадцать энергетических каналов – МО.

– А? – Бьянка непонимающе смотрит на нее.

– Сейчас тебе вовсе не обязательно понимать разницу между МО и КА, – успокаивает ее Амалия. – Главное – запомни: в этой баночке уникальное масло, созданное из растений, которые были собраны в определенное время и в определенном месте, в соответствии с расположением планет, и переработаны в свежем виде, пока они не утратили живительной силы.

– А… – Бьянка кивает, уверенная лишь в том, что почти ничего не поняла из этого объяснения.

Амалия мягко берет ее за руку.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Доверься мне. – Она гладит Бьянку по голове. – Доверься себе самой.

Бьянка закрывает глаза, но все еще не верит в происходящее, словно потеряла связь с реальностью.

Амалия кладет ей руки на плечи – в этом прикосновении как будто присутствует волшебство.

– Сделай глубокий вдох, освободи разум от мыслей, – ее голос звучит подобно музыке. – Еще один глубокий вдох, чтобы найти потаенную, истинную часть себя. Следуй за сердцем. Задержи дыхание на несколько секунд.

Бьянка мало-помалу ослабляет сопротивление, освобождается от мысленных препятствий; кровь по жилам бежит быстрее.

– Теперь подними эту руку. – Амалия мягко берет ее левую руку, направляя ее. – И ощупай баночки, остановившись на той, которая кажется тебе самой подходящей.

Бьянка пробегается пальцами вперед и назад, медлит, затем останавливается на одной из них, в центре ряда.

– Это твой выбор? – вполголоса спрашивает Амалия.

– Думаю, да.

– Не спеши.

Бьянка ждет несколько мгновений, но не убирает руку.

Амалия спрашивает снова:

– Уверена?

– Да, – и на этот раз она твердо произносит это слово. На какое-то мгновение ей думается: хорошо бы и вся жизнь была как эта игра, где ты сам выбираешь то, что хочешь.

– Хорошо, а теперь открой глаза.

Бьянка медленно приподнимает веки, будто пробуждаясь от долгого сна.

Амалия берет баночку, поворачивает и читает написанную от руки этикетку:

– МО7. Helichrysum. Побег. Перерождение. Открытие.

От этих слов сердце Бьянки подскакивает и начинает бешено стучать. Амалия замечает это, но молчит. Она не привыкла давить и никогда не задает вопросов. Открыв баночку с маслом, она подходит к Бьянке и при помощи пипетки капает три капли ей на запястье, втирая и массируя до самого предплечья.

– Если хочешь, понюхай.

Бьянка подносит запястье к носу и вдыхает.

– Мне нравится! Пахнет лакрицей.

– Бессмертник – один из самых ароматных настоев. И лечит он не только покраснение… – отвечает Амалия со странным блеском в глазах. – Позволь ему сделать свое дело. Через несколько минут ты увидишь первые признаки его действия. Уже сейчас ты почувствуешь, как жжение проходит.

– Отлично. – Должно быть, это просто самовнушение, думает Бьянка. Но потом вдруг решает покончить с предрассудками.

– Закончив снаружи, масло начнет проникать вглубь, ища то, что вызвало твое беспокойство.

Амалия прижимает руку к ее сердцу, как будто поняв, от чего бежит Бьянка и что ей нужно найти. – Это центр, от которого исходят все вибрации. Капни три капли на сердце, массируя по часовой стрелке. Затем – три на плечи и разотри руками: правой рукой – левое плечо, левой рукой – правое, как будто обнимаешь себя.

– А какая связь между сердцем, плечами и покраснением на руках и лице?

– Увидишь.

– Можно я возьму его себе? – спрашивает Бьянка, указывая на баночку МО7.

– Конечно! Оно твое, ты же его выбрала, – в ее устах это звучит почти как комплимент.

– Советую тебе втирать масло каждый день, пока твоя кожа его принимает. Когда необходимость в нем пропадет, твое тело само даст тебе знать.

– Спасибо, – благодарит Бьянка, сжимая баночку.

– Не за что. – Амалия подходт к стеллажу, накрывает тряпочкой горшочек на последней полке. Затем поворачивается к Бьянке.

– А теперь пора возвращаться, не то наш ужин останынет…

Бьянка с улыбкой следует за ней. С тех пор, как она приехала, у нее уже разыгрался аппетит.

– А ты права: жжение на руках уже меньше.

– Я и не сомневалась. – Амалия, закутанная в свой пестрый балахон, закрывает синюю дверь потайной комнаты и выходит в коридор.

Луна сделалась огромной, и кажется, что она близко-близко. Ее белый свет отражается от морской глади, отбрасывая блики на веранду.

После ужина они переместились наверх, чтобы выпить настоя ройбуша и подышать свежим воздухом. Совсем немного – и тот барьер, что мешал Бьянке говорить, растворился сам собой. Должно быть, все дело в масле, или ройбуше с нотками шоколада, или же шали с бахромой, что Амалия набросила ей на плечи, а может быть, в этом удивительном свете, льющемся с небес. Но теперь дамба прорвалась, высвобождая поток невысказанных слов, от которых у нее перехватывало дыхание.

Она вкратце рассказала Амалии о последних восемнадцати годах своей жизни: о школе танцев, о том, как отказалась от карьеры за рубежом, о жизни с Себастьяно, о его перегонном заводе, его амбициях и подарках, его навязчивых идеях – все до того мерзкого конца в проклятом «Порш-Кайен».

– И вот я здесь, одна и в отчаянии. – Она вдруг ловит себя на мысли, что улыбка на лице не сочетается с тем, что она только что рассказала.

Несколько часов в обществе Амалии стали для нее настоящим лекарством. Она медленно потягивает вторую чашку настоя. Говорит не спеша, словно человек, который прошел через ад, а теперь видит свет в конце тоннеля.

– Я больше не могла там оставаться, и мне внезапно показалось, что это единственное место на земле, где я обрету покой.

– Маленькая моя, – Амалия гладит ее волосы, – ты такая храбрая, приехала сюда, даже не зная, что найдешь. Здесь ты в безопасности.