Алексей Божков - Кентаврида

– Что случилось, крошка?

Девчонка поджала губы, но на этот раз не решилась возражать ему:

– Корабль у входа в гавань. Хозяин Мозер говорит, что он слишком рано вернулся. Ждали примерно через два месяца, после ухода вашей шхуны. Сейчас собираются идти его встречать. Если хотите, завтрак на столе, все уже в столовой.

– Сейчас приду, крошка! – не удержался Джон, чтобы не похлопать по щеке пугливое создание. Она по-воробьиному взъерошилась и убежала.

– Интересно, отец уже поговорил с ней? И кто, кроме рыжего кентавра, мог подарить ей жемчуг? Однако, щедрый подарок… Неужели и кентавр занялся «просвещением» девчонки? – бубнил он себе под нос, пока продвигался в обеденный зал.

В высокие вытянутые окна столовой Дома кентавров врывалось утреннее солнце. Угловая стена, в которой было вставлено несколько чёрных каменных зеркал для украшения, странно отражала солнечные лучи по всему залу, будто все зеркала смотрели в разные стороны.

Стоун поздоровался с хозяевами, прошёл к обильно накрытому столу. Сидящие и стоящие за столом люди и кентавры продолжили прерванный с появлением Стоуна разговор.

– Слишком рано… Почему он вернулся? – Хозяйка Таурина взволнованно перебирала пальцами монисты из золотых монет разных стран на груди. Джон едва смог отвести глаза от их завораживающего движения.

– Доброе утро, Джон, – Мозер успокаивающе положил сильную узловатую ладонь на пальцы жены, сидящей на высоком стуле рядом с ним. Сам Хозяин Мозер стоял за столом, как и другие кентавры.

– Прекрасная погода для встречи корабля, – Джон Стоун прикрыл глаза бокалом с розовым вином, сквозь стекло приглядываясь к седому кентавру.

Тот недовольно поджал губы, тряхнул головой, будто отмахиваясь от назойливого слепня. Джон насторожился. В разговор вступил капитан Рич:

– Я догадывался, что у вас есть в запасе другие корабли, но так получалось, что никогда не встречался с ними у острова. И мне кажется, вы тоже обеспокоены появлением корабля. Он не пиратский, случайно? Мы могли бы помочь…

– Нет, это не пираты. Это наш собственный парусник «Виктория». Командует им капитан Алексей Махов.

Уже где-то слышанное имя зацепило внимание Стоуна. Он вспомнил о вчерашней ночи, о разговоре в саду Абигаль и её брата Рона. Интересно было бы познакомиться с этим неудачливым женихом. Но в планы Стоуна никак не входили наверняка хорошо вооружённые и организованные люди под командой «забияки и гордеца».

Седой кентавр продолжал:

– Корабль ходит на север, в Россию, в Нормандию.

– Так далеко?! – капитан Томас Рич более чем удивился. – Даже наши мореплаватели не всегда рискуют ходить северным путём, да и не вижу в этом смысла. Всё, что есть в России, возможно найти на рынках более тёплых и безопасных стран. И намного ближе!

– Однако есть вещи, которые можно достать только там, во льдах Севера. Капитан Махов родом из тех холодных мест, он хорошо знает побережье, традиции русских. Впрочем, дело в другом… – Мозер упёрся руками в столешницу. Его мускулы заиграли, и Джон понял, почему стол здесь такой массивный и крепкий.

– Этот нежданный приход корабля как-то касается нас? – капитан Рич был достаточно разумным человеком.

– Да, – Мозер поднял на него глаза. – Очень касается. Боюсь, вам надо немедленно собираться в обратный путь.

– Но мы практически ничего не успели… И команда ждала отдыха почти два месяца, это тоже следует принять во внимание. Каждый раз мы отдыхали здесь полных два месяца, не менее, это записано в договоре. И семьи матросов…

– Именно поэтому вам следует как можно быстрее покинуть остров! – голос Мозера стал непреклонным, как острые рифы вокруг Кентавриды.

Джон подчёркнуто спокойно встал:

– Мы против нарушения договора. Вы понимаете, что мы потребуем выплатить неустойку?

– Разумеется, – кентавр с достоинством кивнул массивной головой.

– Плохая новость для наших матросов… Некоторые наверняка захотят остаться, – капитан Рич тоже встал. – Пойду, соберу людей. Не представляю, как бригантина выйдет в море без полной команды.

«Для меня это не просто плохая новость. Это катастрофа!» – едва не закричал Джон, сжимая в руке серебряный столовый нож.

– Нет, капитан. Уйти должны все люди, не проживающие постоянно на острове, – Хозяин Мозер опустил голову. Теперь Таурина прижалась к нему, поддерживая.

– Да, жена. Придётся говорить и об этом…

Джон, уже собравшийся уходить вместе с капитаном, развернулся к кентавру:

– О чём? – он чувствовал, что сейчас имеет право требовать ответа.

– Почему должны уйти все? – поддержал его капитан Рич.

– Да, мы вынуждены многое скрывать от людей, но только потому, что нам приходится защищать свой мир. И мы всегда старались делать это не в ущерб людям.

Джон непроизвольно положил ладонь на рукоять шпаги. Мозер поднял руку:

– Не волнуйтесь, мы не причиним вреда никому. Капитан, мы достаточно долго знакомы, чтобы доверять друг другу. Присядьте. Мы попробуем найти выход. Вместе.

В разговор с согласия Мозера вступила Таурина:

– Муж мой, надо сначала узнать, что случилось, почему корабль вернулся раньше срока. Потом мы обсудим, как поступить. Не стоит торопиться.

Джону очень не понравилась осторожность Таурины. И что скрывали кентавры?

В портовой таверне «Золотой гусь», где и вправду как основное и постоянное блюдо подавали запечённую до золотистых хрустящих корочек, истекающую жиром гусятину, вечером было не протолкнуться. Матросы и корабелы, рыбаки и торговцы, да и просто обычный люд собирались здесь настолько часто, насколько им позволяли это кошельки и супруги. Зелень и жгучие приправы к блюдам подавались бесплатно, что только улучшало аппетиты посетителей. Серьёзный хозяин «Золотого гуся» Проспер – бывший боцман, крепкий, кряжистый, с увесистыми кулаками, один из постоянно живущих на острове людей, – строго следил за порядком. Пожалуй, это была единственная таверна, где управляющим был человек, а не кентавр. Его две упитанные дочери в самой подходящей для женитьбы поре помогали ему обслуживать посетителей. Они ловко проскакивали в любой уголок таверны, несмотря на «нечаянно» протянутые в их стороны руки. Хозяин только самодовольно усмехался, если очередной кавалер слетал с табурета от лёгкого подзатыльника работающих женщин. Тем не менее, приезжие моряки, а особенно новички, как-то спокойнее чувствовали себя именно в «Золотом гусе». Здесь каждый говорил о своём, и никто никому не мешал.

Возле прорубленного в бревенчатой сосновой стене окна обедали Джон Стоун и приказчик Люк Стамп. Обед незаметно перешёл в ужин. Пару раз к ним подбегал резвый юнга с «Русалки» Пит, спрашивал, что принести ещё. Он здесь был явно за своего и помогал девушкам; похоже, с дальним прицелом относительно их благосклонности. Постоянную подругу парень заводить не желал, заявляя, что свобода для моряка дороже света маяка.

Джону сегодня совсем не хотелось возвращаться в дом кентавров. Почему-то перед его глазами постоянно мелькали гибкие пальцы Таурины, перебирающие мерцающие монисты. Иногда это сияние от монет сливалось в светящийся ручей, и тогда Джону хотелось опустить руки в расплавленное золото и дотронуться до загорелой кожи, как до песчаного дна ручья во время изнуряющей, жестокой жары. И Джону становилось томительно-жарко от этих мыслей.

Люк налегал на пиво и беспрерывно что-то рассказывал. В основном о ценах и торговле. Кто о чём, а вшивый – о бане… Джон помалкивал. Он заказал уже вторую бутылочку лёгкого виноградного вина к гусиным шейкам с луковым бульоном и жареным картофелем – лакомством даже для него, бывавшего в молодых заморских колониях на земле индейцев и переселенцев из ветшающей Европы.

Уловив в словах приказчика нечто любопытное, Джон внимательнее прислушался к тому, что тот пьяно бубнил.

– Люк, приятель, ты женишься?! Не может быть! Не ты ли уверял меня, что ничто тебя не привяжет к острову этих животных? – подвыпивший Джон Стоун откровенно захохотал над словами приказчика.

– Хозяин, женщина – штука, без которой трудно обойтись, вот, – философствовал Люк Стамп, опрокидывая в себя очередной жбан пива. Жирок от гузки гуся стекал по его небритой и умиротворённой физиономии.

– Да уж! – Джон протянул ему лист салата, увидев, что тот ищет, чем бы вытереть руки после закуски.

Приказчик Люк Стамп утёрся листом и тут же прожевал его. Ему явно хотелось поговорить: