— Нет, нам пришлось ее закрыть. Мое здоровье резко ухудшилось за последние годы, и я больше не могла преподавать. Тогда мисс Тереза взяла всю работу на себя, но это оказалось ей не под силу. Бедняжка не выдержала нагрузки и слегла.

Эндри кивнул мисс Эйнсли и повернулся к Кэти. Кэти посмотрела на него, ожидая подсказки, но он не заговорил. Тогда она, слегка наклонившись к нему, сказала тихо, но очень твердо:

— Я поеду, только если ты поедешь со мной.

— Конечно, я поеду с тобой, — уверил ее он. Снова поворачиваясь к гостье, он осведомился: — Я ведь могу поехать с ней, не так ли?

— Да, да, конечно, — сказала мисс Эйнсли после минутного колебания, с усилием сглотнув.


На следующий день Кэти купила большую корзину фруктов и поехала в сопровождении Эндри на окраину Вестоэ, где жили две женщины. Дом был маленьким и неуютным. Войдя внутрь, оба были неприятно удивлены его скудным убранством. Эндри остался ждать внизу, в зале, который раньше использовался как классная комната, а она поднялась вместе с мисс Эйнсли наверх, где располагались спальни. Комнаты на верхнем этаже были такими же голыми и унылыми, как и на нижнем. Было трудно поверить, что это жилище женщин. Мисс Эйнсли, жестом пригласив Кэти следовать за ней, вошла в маленькую спальню и объявила:

— Тереза, дорогая, взгляни-ка, кто к тебе пришел.

С тех пор как мисс Эйнсли побывала у них вчера вечером, Кэти пребывала в смятенных чувствах, с опаской думая о предстоящем визите. Но сейчас, когда она взглянула на худую, измученную болезнью женщину, полулежащую на высоких подушках, ее смятение прошло, и она поняла, что не может испытывать к Терезе каких-либо иных чувств, кроме жалости и сострадания. При виде больной она даже забыла, что эта женщина — сестра Бернарда Розье. Шагнув вперед, она заговорила с мисс Терезой тем вежливым, почтительным тоном, каким разговаривала с господами маленькая судомойка Кэти Малхолланд.

— Добрый день, мисс Тереза, — сказала она. — Мне очень жаль, что вы нездоровы.

— Здравствуй, Кэти, — срывающимся голосом проговорила Тереза, прерывисто дыша. — Ты… ты так любезна, что согласилась навестить меня.

— Присядьте, миссис Фрэнкель.

Мисс Эйнсли пододвинула к кровати стул, и Кэти села. Некоторое время она сидела молча, не зная, о чем заговорить с Терезой. Тереза тоже молчала, не сводя глаз с ее лица.

— Ты очень хорошо выглядишь, Кэти, — сказала она наконец.

— Благодарю вас, мисс Тереза.

За этим снова последовало продолжительное молчание, потом Тереза спросила едва слышно:

— Ты счастлива, Кэти?

— Да, — ответила Кэти, ни секунды не колеблясь. — Да, мисс Тереза, я очень счастлива.

Говоря, она смотрела прямо в глаза Терезе, и та медленно покачала головой, глядя на нее с вымученной улыбкой.

— По тебе видно, что ты счастлива, — прошептала она. — Эйнсли говорила мне, что ты… — Тереза запнулась и сделала несколько коротких вдохов и выдохов. — Что ты все еще живешь с… со своим другом, — с усилием заключила она.

— Вы имеете в виду капитана Фрэнкеля, мисс Тереза?

— Да, Кэти. Этот капитан Фрэнкель… он очень понравился Эйнсли. Она сказала… она сказала, что находит его обаятельным.

Взгляд Кэти наполнился благодарностью, и мягкая улыбка заиграла на ее губах.

— Спасибо, мисс Тереза. Мне очень приятно это слышать, — сказала она, немного помолчав.

— Я рада, что ты счастлива, Кэти. Ты можешь в это поверить?

Кэти внимательно посмотрела на Терезу.

— Да, я вам верю, мисс Тереза, — медленно проговорила она.

Тереза нервно комкала в руках носовой платок.

— Эйнсли сказала мне, что у тебя очень красивый дом.

— Красивый? Я бы назвала его просто удобным, — скромно отозвалась Кэти.

— Насколько я поняла, ты… ты разбогатела? — продолжала Тереза.

— Это в самом деле так, мисс Тереза.

Тереза откинулась на подушках и устремила взгляд в потолок.

— Жизнь… жизнь очень странная штука, Кэти, — задумчиво проговорила она. — Помню, мы с мисс Эйнсли разговаривали как-то о тебе — это было очень давно, еще когда ты работала у моих родителей. Мне сейчас вспомнился этот разговор, потому что речь зашла о богатстве.

— Вы с мисс Эйнсли разговаривали обо мне? — удивленно переспросила Кэти.

Она не могла себе представить, с чего бы вдруг дочь господ стала разговаривать со своей гувернанткой о судомойке, работающей на кухне в доме ее родителей.

— Да, мы сидели на холме за домом — я помню это так ясно, словно это было вчера — и говорили о превратностях судьбы и о пользе денег. Мисс Эйнсли сказала тогда, что… что если бы при твоей красоте у тебя были еще и деньги, то весь мир лежал бы у твоих ног, или что-то в этом роде. А теперь ты… ты в самом деле завоевываешь мир, Кэти. Несмотря на все ужасные события, которые произошли в твоей жизни, ты вышла победительницей и заставила мир считаться с тобой.

— О! Мне кажется, вы преувеличиваете, мисс Тереза… В любом случае, если вы не против, мне бы не хотелось говорить о прошлом.

Тереза начала учащенно дышать, хватая ртом воздух, и Кэти, испугавшись, что ее последние слова расстроили больную, прошептала:

— Простите, мисс Тереза. Я не хотела вас огорчать.

— О, не волнуйся, Кэти, ты здесь ни при чем. Это все… это все мои легкие. Ты бы никогда не смогла меня огорчить. Ты вообще неспособна огорчить кого бы то ни было. Я… я всегда знала в глубине души, какая ты хорошая и добрая, и мне… мне очень тебя не хватало. Я попросила мисс Эйнсли поехать к тебе, потому что хотела… хотела взглянуть на тебя в последний раз. Или тебе… тебе очень неприятно встречаться со мной?

— Нет, что вы, мисс Тереза! Я очень рада вас видеть, только мне очень жаль, что вы больны. — Чувствуя, как рыдания сдавливают горло, Кэти поспешно встала. — А теперь я лучше пойду, мисс Тереза, — быстро проговорила она, стараясь совладать со слезами. — Я не хочу вас утомлять, а то мисс Эйнсли рассердится на меня, но я… я еще вернусь, если вы, конечно, не против.

— Пожалуйста, приходи еще, Кэти. Для меня это будет огромной радостью, — просто ответила Тереза.

Так началась дружба между Кэти и Терезой. Никто не ожидал, что мисс Терезе станет лучше, — и сама Тереза была удивлена не меньше доктора, когда ее здоровье пошло на поправку. В течение последующих недель Кэти регулярно навещала больную, иногда в сопровождении Эндри, который, однако, всегда оставался внизу. Она никогда не приходила с пустыми руками — она носила Терезе фрукты, деликатесы, сладости домашней выпечки, приготовленные ею самой.

Быть может, хорошее питание, а может, и новый интерес к жизни, проснувшийся в ней с появлением Кэти, помогли Терезе. Всякий раз, входя в спальню, Кэти с радостью замечала, что Тереза выглядит лучше, здоровее, чем в ее предыдущий визит, а в один прекрасный день, приехав вместе с Эндри, она увидела Терезу, сидящую в гостиной внизу. В тот день Тереза и Эндри встретились во второй раз после четырнадцати лет, что прошли с их первой встречи.

Оказавшись лицом к лицу, несколько секунд оба молчали, не зная, как себя повести, потом Эндри учтиво кивнул Терезе:

— Мое почтение, мадам.

И Тереза, кивнув в ответ, проговорила:

— Мое почтение, капитан… капитан Фрэнкель…

Они пожали друг другу руки, и с этой минуты их прежней вражды как не бывало. Впоследствии Тереза и Эндри стали добрыми друзьями. Таковы противоречия и странности человеческой натуры: эти двое людей, поначалу невзлюбившие друг друга из-за того, что их интересы сходились в одном и том же направлении, то есть на Кэти, теперь, напротив, сблизились в силу той же самой причины. Кроме дружеской привязанности Тереза и Эндри питали друг к другу глубочайшее уважение, и оба знали, что их дружба продлится до тех самых пор, пока один из них не умрет.

Несмотря на заметные улучшения, здоровье Терезы все еще было очень слабым, и бывало, что она неделями не вставала с постели. А однажды утром мисс Эйнсли нашли в постели мертвой. Кэти узнала о смерти Эйнсли от полисмена, который по просьбе Терезы приехал сообщить ей об этом. Не медля ни минуты, она поспешила в маленький домик на окраине Вестоэ, где нашла Терезу в шоковом состоянии. Разумеется, Кэти не могла вернуться домой и оставить Терезу одну с телом мертвой Эйнсли. Поэтому она без лишних слов посадила Терезу в экипаж и повезла к себе.