Хотя, это неправильно. Не сейчас. Не здесь. Даже если поцеловать его — это самое прекрасное чувство, которое я сейчас ощущаю…. Я не могу поцеловать Артура. Пока. Еще слишком рано. Это ощущается неправильно. Что подумают люди? После смерти Филиппа прошло очень мало времени.
Я кладу руку Артуру на грудь и отталкиваю его, создавая расстояние между нами.
— Я не могу, — шепчу я.
— Прости. Мне не стоило, — произносит он, глядя в землю. — Мне ненавистна мысль о грусти на твоем лице.
Инстинктивно тянусь рукой, чтобы приласкать его щеку.
— Я знаю. Все в порядке.
Он хмурится.
— Я пытаюсь бороться с этим, Ванесса. Правда, пытаюсь, — он вздыхает. — Это все моя вина.
— Прекрати, не говори так. Не ты причина его смерти.
— Нет, но я делаю вещи еще более запутанными, чем они уже есть.
— Как? — спрашиваю я, вскидывая голову.
Он улыбается мне.
— Я и до этого желал тебя, Ванесса. Не стану лгать. Я пытался скрыть это ради тебя… ради моего брата.
Я опускаю пальцы на его губы
— Не говори больше ничего.
Он кивает, понимая, что сейчас не время для признания в любви.
Сейчас время для скорби. Даже если мы не ощущаем печали от смерти Филиппа, наименьшее, что мы можем сделать, это уважить тех, кто скорбит.
Я поворачиваю голову, чтобы поймать свежий бриз, и замечаю мужчину, стоящего между двумя могилами недалеко от нас. Много рассмотреть не получается, кроме его темного костюма, зонта, и того, как блестит его тень в свете лампы, когда он разворачивается.
Он наблюдал за нами.
Делая глубокий вдох, я произношу:
— Артур, мне нужно уйти.
— Почему? Куда ты пойдешь? — спрашивает он.
— Я… я просто хочу немного побыть одна. Надеюсь, ты не против. Останься с остальными людьми, хорошо? — я поворачиваюсь и направляюсь к мужчине, который отдаляется, поспешно ускоряя шаг.
— Ладно, — произносит Артур, но я больше не слушаю.
Все, на чем я могу сфокусироваться, это парень с зонтом, который движется к выходу с кладбища. Он не просто так там стоял: он шпионил за нами, и я хочу знать, зачем. Потому что, если моя интуиция не обманывает, я знаю, кто он.
То, что я делаю, опасно, но я полностью понимаю последствия своих действий. Мне могут навредить, или хуже — убить. Но мне нужны ответы. Я должна знать почему.
Чем быстрее он идет, тем больше я ускоряюсь, переходя на бег. Когда он заворачивает за угол, я теряю его из виду, но знаю, что он отправится на парковку. Он должен. Я имею в виду, там больше некуда идти.
Только, когда выхожу, я не вижу его.
Прикрыв глаза рукой от дождя, я беспрестанно оглядываюсь по сторонам, потому что боюсь, что парень выпрыгнет на меня. Интересно, успел ли он умчаться на своей машине, но это не имело бы смысла, потому что в таком случае я бы услышала что-то. Он должен прятаться где-то, но от этого становится только еще страшнее. Мне нужно оказаться в безопасном месте, и быстро.
Добравшись до своей машины, отключаю сигнализацию, которая при этом издает характерный звук, и дергаю дверь на себя, открывая и тут же закрывая, чтобы оказаться внутри так быстро, что никто другой не успел бы сесть в машину вслед за мной. Дышу часто, и сердце бьётся бесконтрольно, пока я пялюсь в лобовое стекло, высматривая его. Дождь барабанит по стеклу, делая почти невозможным увидеть что-либо, так что я запускаю дворники. Дрожжа, я включаю печку и пытаюсь успокоиться. Может, это был вовсе не он. Может, я просто становлюсь параноиком.
— Привет, Ванесса.
Я кричу, но рука в перчатке впечатывается в мое лицо, приглушая все звуки.
— Тихо.
Визжа, я пытаюсь отцепить его пальцы ото рта, но он вытягивает вторую руку из-за сидения с другой стороны и приставляет что-то острое к моему горлу.
— Я сказал, тихо!
Воздух поступает в нос короткими поверхностными вдохами, пока я подавляю слезы. Это он. Я была права. Он наблюдал за нами.
— Не пытайся сделать что-либо. Даже не шевели ни единой мышцей, — хрипло произносит он.
Я киваю, но резко прекращаю, когда обнаруживаю острое лезвие на коже.
— Чувствуешь это? — спрашивает он, когда вдавливает лезвие сильнее. Оно очень острое, я ощущаю, как оно слегка режет меня. Достаточно, чтобы капля крови скатилась по шее и упала мне на бедро. — Он очень острый, и просто обожает свежую кровь, особенно кровь такой красивой девушки, как ты.
Я сглатываю, когда парень произносит это, страх струится по моим венам.
— Попытаешься сделать хоть что-нибудь, и я убью тебя. Ты понимаешь? — рычит он.
Я киваю, смаргивая набегающие слезы.
— Хорошо. Я уберу руку, но не нож. Тебе лучше делать то, на что ты только что согласилась, иначе я просто вгоню его тебе в горло.
Когда он убирает руку в перчатке с моего рта, я втягиваю побольше воздуха. Затем слова скатываются с языка.
— Ты убил его. Теперь и меня собираешься убить?
— Нет, — смеется парень, пробегая пальцами по угольно-черным волосам. Я не смею посмотреть ему в лицо, но вижу его глаза в зеркале заднего вида. — Я, может, и убийца, но я не убиваю кого попало. Разве что они стоят у меня на пути.
— Ты отравил моего мужа!
Его губы дергаются в улыбке.
— Ну, технически, это ты его отравила.
Я хмурюсь.
— Ты не уйдешь от этого.
Он вскидывает голову.
— Вопрос стоит задать по-другому: уйдешь ли ты?
— Как ты смеешь? Ты хочешь переложить вину на меня, но не я здесь убийца.
Он наклоняется ближе, так близко, что у меня перехватывает дыхание, когда он шепчет мне на ухо:
— Ооо, именно ты… — он стучит ножом по моему горлу, словно это игрушка. — Хватит врать самой себе, Ванесса. Мы с тобой оба знаем, что ты полна лжи. Но меня ты обмануть не сможешь.
Парень скользит назад на сидение, наблюдая за мной и барабаня пальцами по колену. У меня открывается рот, но я не знаю, как ответить. Не знаю, что сказать такого, что заставит его расколоться и не убить меня.
— Ты разрушил все… — произношу я спустя некоторое время.
— О, правда? Почему это? Потому что убил твоего предательского, лживого мужа? — зубами он захватывает серьгу-штангу под губой, словно наслаждается этим.
— Пошел ты, — выплевываю я, но когда он толкает нож к моему горлу, я снова прикипаю спиной к сидению. — Я не сяду за это.
— Как и я, сладкие щечки, — насмехается он. — Но кому-то из нас придется. Ставлю на то, что это будешь ты. Общая картина выглядит не очень хорошо, учитывая то, что все видели, как ты укрылась на вечеринке с каким-то парнем.
Мое легкие тут же сжимаются. Я не могу дышать.
— Представь газетные таблоиды. Обиженная жена убивает неверного мужа из мести. Я уже вижу заголовки перед собой.
Он очерчивает в воздухе мнимую рамку свободной рукой, а затем издает звук затвора фотоаппарата, направляя взгляд на меня. Я моргаю пару раз, ожидая, что нож углубит свой путь к моему горлу. Не понимая, почему он этого не сделает. Я единственная, кто знает правду. Если я умру, его секрет умрет вместе со мной. На его месте я убила бы меня, не колеблясь. Не то, чтобы я не хотела жить. Я просто констатирую факт.
— Это не напоминает тебе иронию? Идеальную, на самом деле. Словно противоположная сторона сказки, — он громко смеется, от чего каждый волосок на моей шее становится дыбом.
— Чего ты от меня хочешь? — спрашиваю я. — Ты здесь только, чтобы посмеяться мне в лицо после того, как убил моего мужа?
В мгновение ока его лицо вновь становится серьезным.
— Я здесь, чтобы сказать тебе оставить это в покое. Не ищи меня. Не следуй за мной. Не пытайся найти меня. Даже на секунду не думай, что сможешь прижать меня за это.
Он толкает нож сильнее в мое горло, пуская еще одну струйку крови по шее.
— Не ошибись. Я убью тебя, и это не будет так же нежно, как с твоим мужем.
За долю секунды я вспоминаю аварию, но, конечно, он имеет в виду яд. Филипп не должен был сесть в машину, и все равно он сделал это.
— Это было предупреждением, но я вернусь за тобой, если ты попытаешься предпринять хоть что-нибудь. Ты понимаешь? — спрашивает он низким голосом, от которого по моей коже пробегают мурашки.
Я быстро киваю.
— Да.
В момент, когда слово скатывается с моего языка, я понимаю. Что это — ложь. И я думаю, он тоже это знает.