Уильям Вулфолк - Кино для взрослых. Плутовка

— Одежда в гардеробе, — констатировала хозяйка. — Стало быть, не сбежал. Надо отдать ему должное: он всегда аккуратно платил за квартиру.

В подъезде они столкнулись с полицейским. У Пола упало сердце.

— Здесь проживает мистер Фрэнк Мердок?

— Да.

— Мы его подобрали в невменяемом состоянии. Я разыскиваю друзей или родственников.

Пол медленно сосчитал в уме до пяти. И только после этого ответил:

— Я его друг и поеду с вами.

Из комнаты с серой стальной дверью в коридор вышел врач в белом халате и обратился к посетителям, из которых одни сидели на грубых деревянных скамьях, а другие подпирали стену.

— К Мердоку кто-нибудь есть?

Пол отделился от стены.

— Я.

— Идемте со мной, пожалуйста.

За лязгнувшей дверью оказалась длинная комната с высоким потолком и несколькими рядами узких коек. Свет проникал сквозь зарешеченные квадратные окна под самым потолком.

Фрэнк Мердок в позе эмбриона лежал на четвертой кровати от двери. На нем была казенная белая рубашка, кое-как завязанная у горла ветхими тесемками. Одеяло было откинуто и закрывало только ступни; виднелись волосатые лодыжки.

— Фрэнк.

Мердок с трудом оторвал голову от подушки и вяло моргнул — единственный знак, что он узнал Пола.

— Как ты себя чувствуешь?

— Омерзительно.

— Никто не знал, что с тобой случилось. Мы переволновались.

Мердок снова откинулся на подушку.

— Я туда не вернусь.

— Фрэнк, не нужно отчаиваться. Как только поправишься…

— Ты не понимаешь. Я НЕ МОГУ вернуться.

— Так и передать Фаллону?

— Если думаешь, что это его интересует.

— Фрэнк, я не допущу, чтобы ты сдался. Ты не пробовал обратиться к «Анонимным алкоголикам»?

— Пробовал — восемнадцать лет назад.

— Неужели совсем не помогло?

— Они поставили меня на ноги. Но потом я понял, что у меня нет сил вернуться к прежней жизни. Трудно простить себе такое.

Бедный старик — спившийся, терзаемый угрызениями совести! Вдохновение, некогда вознесшее его на гребень славы, давно испарилось.

— Не принимай близко к сердцу. Ты не сделал ничего ужасного.

— Ох, ради Бога!..

— Фрэнк.

— Да?

— Я — твой друг. Что все-таки тебя гложет?

Мердок попробовал засмеяться, но получилось похоже на позыв к рвоте.

— Спасибо, что навестил. А теперь иди. Ты ничем не сможешь помочь.

Вслед за Полом в коридор вышел стажер в белом халате.

— Кажется, я видел вас с Фрэнком Мердоком?

— Да.

— Вы — родственник?

— Друг.

— Знаете кого-нибудь из его близких родственников?

Пол насторожился.

— Он тяжело болен?

— Мы сделали рентген, потом биопсию. Метастазы распространились по всему телу. Из вытрезвителя его повезут в больницу.

— Он знает?

— Разговора об этом не было.

Вот, значит, в чем дело, подумал Пол. Совесть ни при чем. Просто Мердок почуял близкий конец.

Как ни странно, у него отлегло от сердца.

В кабинет вошла Хизер.

— Бьюсь об заклад, вы не знаете новость.

— Какую?

— Фрэнк Мердок умер.

У Пола дрогнула рука, державшая схему сценария.

— Кто сказал?

— Пару дней назад мистеру Фаллону звонили из больницы. Сказали, он в тяжелом состоянии и если кто-то хочет навестить…

— Том должен был поставить меня в известность.

— …а сегодня они сообщили о его смерти.

Может, ему следовало еще раз наведаться в больницу? Но что толку встречаться с человеком, в равной степени пожираемым метастазами рака и отвращением к себе? Даже если бы врачам удалось удалить пораженные ткани, Мердок вряд ли выжил бы. Он утратил нечто главное. Оставалось только умереть.

Но каково было Фрэнку в эти последние дни жизни — в ясном сознании, наедине с воспоминаниями о своем былом величии! Когда-нибудь он займет свое место в пантеоне других великих «неудачников» — таких, как Д.У. Гриффит, Рене Клер, Сергей Эйзенштейн и Луи Бунюэль.

Вошел Эд Сиранни с озабоченным выражением лица.

— Слышал о Фрэнке Мердоке?

— Хизер сказала.

— Я и не знал, что у него этот — с клешнями. Фрэнк был славный старик. Вот только ненавидел свою работу. Я убеждал его: это практически то же самое, что сейчас проделывают в так называемом художественном кино — и при этом мнят себя гениями.

— А он?

— Бубнил что-то вроде того, что, мол, главное — в каком направлении идешь. Все, что ему было нужно, это снять напоследок еще один стоящий фильм.

— Генри Джеймс называл повторный шанс всеобщим заблуждением.

— Как думаешь, Пол, Фрэнк был настоящим гением?

Пола подмывало выругаться, но он сдержался.

— Где они — настоящие?..

В пять часов вечера, выйдя из здания на Мэдисон-авеню, Пол увидел, как на стоянку на полной скорости въезжает удлиненный черный автомобиль с поднятым верхом. Шейла Томкинс весело помахала ему рукой. Пол приблизился.

— Пол, у меня хорошие новости. И горячее желание отпраздновать. Как насчет того, чтобы сводить девушку поужинать?

Пол устремил на нее испытующий взгляд.

— Это не случайная встреча?

— Вы сегодня очень догадливы, мистер Джерсбах. Залезайте, и я вам все выложу как на духу.

Они проехали по Мейджор Диген и свернули на бульвар Хатчисона.

— Прокатимся за город? — предложила Шейла. — Я знаю местечко с ветряной мельницей и настоящим водопадом, а внизу плещутся утки. Это в Коннектикуте.

— Все же хотелось бы знать, чем вызвана столь резкая перемена в отношении.

— Ну, прежде всего, не такая уж резкая.

— Вы меня старательно избегали.

— Я считала вас очередным юным карьеристом, закрутившим кратковременную интрижку с большим городом перед тем, как вернуться в провинцию и жениться на оставленной там подружке. Но я ошиблась. Вы — не единственная ошибка в моей жизни.

Над головами с легким свистом проносился благодатный ветер. Шейла оказалась отличным водителем, и Пол расслабился. На душе было радостно и тревожно, словно в предвкушении романтической эскапады. Они притормозили возле пропускного пункта на границе штата.

— Вы сказали — хорошие новости, — напомнил Пол.

— Я только что подписала контракт на новый сериал — «Синяя Борода и его жены». Я играю всех несчастных жертв этого маньяка и получу больше любой голливудской звезды.

Наконец они подъехали к старой гостинице. На фоне вечернего неба с тонким серпиком луны отчетливо выделялись очертания ветряной мельницы. Слышался плеск воды.

— Это была самая настоящая мельница, — повторила Шейла. — Ее заново отстроили и отделали один к одному.

— Ее допотопный вид внушает доверие. Людям приятно возвращаться в прошлое — особенно за ужином.

— Папа Фрейд, — засмеялась Шейла.

Широкие окна ресторана выходили на водопад. В пруду плавали утки, выписывая круги. С наступлением темноты белопенные низвергающиеся потоки вспыхнули в ярких лучах прожекторов.

Пол и Шейла начали с бара в стиле семнадцатого века, уставленного бочками доброго выдержанного вина и пивными бочонками. Пол чувствовал себя этаким плейбоем. Шейла больше не держала дистанцию, наоборот, стала доступной и отзывчивой. Разговор велся в неторопливом, успокаивающем ритме. В Поле росло чувство немного дурацкой бесшабашности. В воздухе носился тонкий аромат дорогих духов. Суитцер казался то ли далеким сном, то ли чем-то вроде старой одежды, из которой он давно и необратимо вырос. Теперь Пола интересовало лишь то, что мог предложить мегаполис, подобный Нью-Йорку. Он только сейчас понял, что это такое.

Подошла официантка — сказать, что их столик уже накрыт. Пол и Шейла заняли свои места перед окном, откуда открывался особо живописный вид на водопад. Они пили искристое сухое белое вино и закусывали индейкой. А когда ансамбль из трех музыкантов — фортепьяно, виолончель и кларнет — заиграл танцевальную музыку, первыми вышли танцевать. Шейла не возражала против сокращения дистанции, и это породило между ними волнующую близость. Ими все больше овладевало приятное напряжение, возникающее между мужчиной и женщиной, когда они близятся к неосознанной, но желанной развязке. Пол чувствовал, как вибрируют его руки и плечи. Когда они вернулись к столику, в голове молнией сверкнула мысль: сегодня произойдет незабываемое!