Я замолчала, потому что, хотя Гидеон и доводился мне братом, он все равно оставался для меня чужим мужчиной, а я не привыкла подолгу говорить с мужчинами.
— Я хочу, — уже более сдержанно добавила я, — создать лекарство, которое сможет купить любой и которое поможет всем.
— Звучит довольно амбициозно! — Гидеон снова посмотрел на мою повязку и нахмурился. — Но есть способы лучше, чем ставить опыты на себе. Как твоя семья позволяет тебе это?
— У меня нет семьи.
Он с ужасом посмотрел на меня.
— Господь всемогущий, ты хочешь сказать, что живешь одна? Но ты же не можешь быть старше, чем… Кстати, сколько тебе лет?
Должна ли я сказать ему правду, что мне семнадцать? Или сказать то, что указано в моих документах, что мне девятнадцать?
— Прости, — извинился он прежде, чем я успела ответить. — Я не должен был спрашивать об этом.
Он замолчал и долго смотрел на меня — сначала серьезно, потом в его взгляде появилось замешательство. Я почувствовала, как меняется выражение и моего лица, и, когда Гидеон улыбнулся, я улыбнулась тоже, словно мы достигли согласия, не произнеся ни звука. Это заставило меня вспомнить слова моей матери о ней и моем отце. «Когда я ухаживала за ним в комнате над магазином шелковых тканей мадам Ва, мы разговаривали глазами», — говорила моя мать.
В то время я не знала, что это значит. Но теперь, когда мои глаза встретились с глазами Гидеона, я поняла.
— Ты можешь рассказать мне о моем отце? — спросила я. — Я ведь никогда не видела его.
— Я тоже почти совсем не знал его. Когда он уехал в Сингапур, мне было пять.
Но имелось еще кое-что, о чем мне хотелось узнать.
— Там, в ювелирном магазине…
— Ах, это! Я прошу прощения за появление полицейского. Честное слово, я не знал, что он там!
— Я не об этом. Там с тобой рядом стояла девушка… Блондинка, очень хорошенькая.
— Да, Оливия.
— Она… твоя сестра? — В тот момент я почувствовала, что мне очень хотелось бы иметь сводную сестру с желтыми волосами и белой кожей.
— Нет, просто наши семьи дружат. Я знаком с Оливией… Так, дай мне подумать. Она пришла ко мне на тринадцатилетие, так что я знаком с ней десять лет. Сейчас ей семнадцать. Разумеется, в то время разница между нами была куда существеннее, чем сейчас, но с тех пор мы стали хорошими друзьями, — добавил он с улыбкой.
«Хорошими друзьями?» — хотелось мне переспросить.
— Можно мне посмотреть на кольцо отца? — неожиданно спросил Гидеон и, заметив мою нерешительность, успокоил меня — Не волнуйся, я не собираюсь его у тебя отнять.
Я вытянула цепочку из-под платья, и Гидеон наклонился ближе, чтобы рассмотреть кольцо.
— Да, оно принадлежало моему отцу, все верно. Точно такое, каким я его помню…
Пряча мою реликвию под платье, я поймала странный взгляд Гидеона.
— Прости, что я так говорю, но мне не кажется, что ты просто купаешься в деньгах. Я хочу сказать, что выглядишь ты очень бедно.
Его слова обидели меня, но я не думаю, что он это понял. Молодой человек говорил прямо, как все американцы. Китаец так никогда бы не сказал.
— Ты можешь продать это кольцо и получить много денег, — заметил Гидеон.
Я в ужасе посмотрела на него.
— А ты бы продал единственную вещь, оставшуюся тебе от отца? — спросила я.
И тут я заметила что-то в его глазах… Как будто он получил ответ на вопрос, который тревожил его. В это мгновение я поняла, что Гидеон Барклей привел меня сюда, потому что считал воровкой, укравшей кольцо его отца! Он заманил меня в эту аптеку, пообещав купить мороженое, чтобы постараться вернуть кольцо. Но теперь я знала, что Гидеон наконец поверил в мою историю.
— Ты, кажется, и в самом деле дочь моего отца, — негромко произнес он.
— Почему ты веришь мне сейчас и не верил раньше?
— Прости меня, но ты выглядишь так, как будто не ела как следует несколько недель. И твой наряд явно знавал лучшие времена. А эти лекарства… — Он кивком указал на мою скромную корзинку. — Я не верю, что твой бизнес и в самом деле процветает. Могу поспорить, что ты не живешь в дорогом отеле. Я прав?
— Я не могу просить большего, чем имею, — ответила я, пытаясь представить, как повела бы себя моя мать в такой кошмарной ситуации.
Гидеон вдруг нагнулся и коснулся моей руки, улыбка снова осветила его лицо.
— Если бы ты украла кольцо, то уже давно продала бы его. Тот факт, что ты его сохранила, означает только одно: оно тебе дороже жизни. Следовательно, ты говоришь правду.
Меня внезапно охватило волшебное чувство. Сын Ричарда Барклея, мой брат, принял меня!
— Ты должна пойти со мной, — решительно произнес он. — Ты можешь переехать к нам и жить с нами!
Какое-то мгновение я испытывала невообразимое счастье. «Да, да, да! — хотелось мне крикнуть. — Я пойду с тобой и буду жить в доме моего отца!»
Но уже через секунду я вспомнила резкий холодный голос в телефонной трубке: «Это ты — та девушка, что украла кольцо моего мужа?» Голос обвинял меня, а я даже не успела слова вымолвить в свое оправдание. Но как я могла сказать Гидеону, что не думаю, чтобы его мать с радостью приняла в своем доме ребенка ее мужа от любовницы-китаянки?
Когда Гидеон заметил выражение смущения, а может быть, и страха на моем лице, он сказал:
— Нам некуда спешить, у нас еще полно времени, чтобы об этом подумать. — Он словно пытался успокоить меня.
— А у тебя есть фотография отца? — спросила я.
— Разумеется, есть!
Гидеон сунул руку в карман и достал бумажник. Пока он перелистывал снимки в пластиковых кармашках, я заметила фотографию блондинки Оливии. «Только друг», — сказал он о ней. Но станет ли человек носить фотографию «просто друга» в своем кармане?..
— Вот она! — Гидеон перегнулся через стол и показал мне снимок. — Мы все втроем на пляже.
Я нагнулась ближе к Гидеону и зачарованно смотрела на фотографию. На моем отце была шляпа, лицо пряталось в тени. Гидеон, еще совсем маленький, не слишком меня заинтересовал. Но меня притягивало лицо женщины. Она не улыбалась, словно хотела мне сказать через все эти годы: «Ты и твоя мать не получите моего мужа!»
Гидеон долго, внимательно смотрел на меня, потом проговорил:
— Оставь кольцо у себя, Гармония. Я придумаю, что сказать матери.
Внезапно он начал вытаскивать из бумажника банкноты.
— Ай-я! — воскликнула я. — Я не приму милостыню, даже от брата!
— Да ладно тебе! — Он попытался сунуть мне в ладонь деньги.
От стыда я потеряла дар речи. Когда он это заметил, то убрал деньги и некоторое время молча смотрел на меня.
— Я никогда не встречал человека, похожего на тебя, — наконец произнес мой брат. — Если ты похожа на свою мать, то я понимаю, почему мой отец… — Он покраснел и резко выпрямился. — Почему нас не обслуживают? — Он махнул рукой официанту. — Умираю, как хочу мороженого! Ага, вот он идет. — Гидеон повернулся ко мне, и его улыбка разбила мне сердце. — Совершенная Гармония… — задумчиво повторил он. — А как звали твою мать?
— Мей-лин, что означает «Красота и Ум».
— Китайцы умеют давать красивые имена. Когда я последний раз был в Гонконге на строительстве железной дороги… Это моя профессия, я инженер. Ну, — он усмехнулся и покраснел, — по правде сказать, я еще только учусь!
— Ты будешь водить поезд?
— Что? О господи, нет! Я строю дороги, мосты, дамбы… Меня посылают туда, где есть филиалы крупных компаний, в основном — в Юго-Восточную Азию. Оловянные шахты, каучуковые плантации и все такое. Ну ладно, в общем, я ужинал в ресторане, который назывался «Пагода на улетающей горе». Американец обязательно назвал бы его «У Гарри»!
Официант наконец подошел к нашему столику, и я сразу заметила по его лицу, что что-то не так. В аптеке было не так много посетителей, но он не торопился обслужить нас и даже сейчас подошел неохотно. Я поняла почему. И Гидеон тоже понял — во всяком случае, так мне показалось.
Он обратился к официанту:
— Мы хотели бы сделать заказ.
Однако мужчина ничего не ответил, не спросил, чего бы мы хотели, ничего не порекомендовал, и Гидеон поинтересовался: