Ему вдруг стало весело. Что он беспокоится, в самом деле! Алиса, ради которой он пытался всеми силами хранить мир в семье, будет теперь жить отдельно, у нее появится множество новых забот, рядом с которыми отношения между мамой и дочкой отойдут на последнее место. А сам он Тамарины штучки как-нибудь перетерпит.
Все прошло почти так, как он предполагал. Собираясь в кафе, Тамара бушевала, проклинала Алису последними словами, кричала, что «чертова дрянь» могла подумать не только о себе. А «этот козел», то есть жених, должен был прежде всего спросить разрешения у родителей невесты. «В нашей семье так не принято!» — вопила Тамара. Илья Алексеевич хотел сказать: «Если в твоей семье это не принято, так и вела бы себя с дочерью так, чтоб та хоть чуть-чуть доверяла тебе», — но промолчал.
Немного разрядившись дома, в кафе Тамара вела себя прилично. Этим Илья Алексеевич был обязан присутствию Колдунова с супругой. Ян Александрович работал с Тамарой в одном учреждении и мог бы разболтать о ее истериках.
Она сидела во главе стола, брезгливо поджав губы и пытаясь показать, насколько она шокирована неожиданным замужеством дочери, но в то же время, как воспитанная женщина, держит себя в руках. Илью Алексеевича тошнило от этой пантомимы, а остальные не обращали на Тамару внимания, отчего та пыжилась еще больше.
Молодежь веселилась вовсю, хоть пили мало. Иван, как психиатр, не понаслышке знал, что может сделать с человеком водка, поэтому почти не пил, и друзья следовали его примеру. Кроме того, Грабовские, друзья, без которых Иван с Алисой не мыслили праздника, пришли с малышом. Им не с кем было его оставить, и присутствие младенца надежно удерживало компанию от пьяных выходок.
Дома Тамара в гробовом молчании сняла драгоценности, они неприятно стукнули о крышку ее туалетного столика.
— Итак, ты дал Алисе ключи от второй квартиры? — спросила она ледяным тоном, стирая макияж специальной салфеткой.
— Да. Что она будет пустовать? Молодым лучше жить отдельно, да и тебе вряд ли понравится присутствие Вани в доме.
— Да, это верно. Это верно. Значит, мы всю жизнь работали на квартиру, чтобы теперь там жил какой-то посторонний мужик? Только на основании того, что он спит с нашей дочерью?
— Этот посторонний мужик будет теперь кормить нашу дочь и нашего внука! — отрезал Илья Алексеевич.
— Какого еще внука? Никакого внука! Пусть сначала она закончит институт, а потом уж думает о детях! Тем более к тому времени этот смазливый подонок ее бросит.
— Тамара, зачем ты каркаешь?
— Я не каркаю. Просто я здравомыслящий человек и умею разбираться в людях. Брак продержится от силы год. Так что никаких детей!
— Они сами разберутся.
— Разберутся они, а расхлебывать придется нам. Она еще пожалеет о своем поступке!
В голосе Тамары явственно сквозило желание, чтобы Алиса пожалела как можно скорее и приползла к матери побитой собакой. Илья Алексеевич не мог больше этого слышать.
— Кстати о внуках, — сказал он игриво, — может, напомнишь мне, как они делаются? А то я что-то подзабыл…
Лучше заниматься с ней любовью, чем выслушивать мрачные предсказания. Он расстегнул длинную молнию вечернего платья, нащупал резинку чулка… Илья Алексеевич часто спал с женой, в свои сорок три года он был полон сил, а любви других женщин не искал. Хотя каждый раз она отдавалась ему так, словно делала великое одолжение.
— Вот мы и дома, — сказала Алиса, поворачивая в замке ключ.
— Подожди, — остановил ее Иван, — я должен перенести тебя через порог.
— Да? — Она с сомнением покосилась на него. — Не тот размерчик.
— Что делать? Так полагается.
— Ты веришь в приметы? Или считаешь, в нашем с тобой случае не следует пренебрегать даже самой ничтожной из них?
— Не прикалывайся! — Он подхватил ее на руки.
Алиса была, конечно, девушкой габаритной, но и он не слабак! Уверенно сориентировавшись в типовой двухкомнатной квартире, он донес ее до дивана.
Она попыталась подняться, но он удержал ее.
— Иван, подожди…
— Почему?
— Прошу тебя, не надо. — Алиса вырвалась из его рук и деловой походкой, не вязавшейся с ее нарядным платьем, вышла в коридор. — Давай, я покажу тебе дом. Тут давно никто не жил, и немного неуютно…
Иван послушно осмотрел место своего будущего обитания. Квартира была чистенькой, но везде чувствовался тоскливый нежилой дух. Унылая кухня с белыми пластиковыми шкафчиками и голубенькой совдеповской плиткой, для пущей красоты уложенной ромбиками, ванная с бугристыми стенами, окрашенными в зеленый цвет, старая мебель, которую свозили сюда по истечении срока службы…
«Ничего, обживем, — решил он, — мне ли жаловаться! Я свою юность провел в таких диких местах, что это настоящий дворец».
— Ты хочешь есть? — спросила Алиса. — Я купила кое-какие продукты, но ничего не готовила, думала, ты будешь сыт после кафе.
— Это ты правильно сделала, что купила. — Иван зевнул и, описав рукой широкую дугу, пристроил ее на Алисиной попе. — Думаю, мы скоро захотим подкрепиться. Ты мне так нравишься в этом платье…
Действительно, открытые плечи и старинная прическа с забранными вверх локонами заставили его взглянуть на Алису по-новому. В ее лице появилась какая-то строгая красота, внутренняя сила, и Ваня весь вечер заглядывался на нее отнюдь не по долгу службы.
— Ваня, прошу тебя! Давай не будем… Мне это тяжело, мы же с тобой близко знакомы…
— Сейчас познакомимся еще ближе, — пообещал он, запуская руку под широкую пышную юбку.
— Ваня!!! — Она стала вырываться так решительно, что это нельзя было счесть обычной любовной игрой.
— Да что ты, в самом деле! Что ты ломаешься, как девочка? Я тебе не воспитатель в детском саду, а муж твой!
— Я прошу… — Алиса покраснела и оттолкнула его с неожиданной силой. — Не трогай меня, я еще не готова.
— Знаешь что? Ты перед своим любовником ноги раздвигала, так перед мужем тоже как-нибудь раздвинешь! — разозлился Иван. — А ползать перед тобой и уговаривать я не собираюсь. Так что ты уж приготовься как-нибудь.
В ответ она посмотрела на него так, что он оторопел. В ее глазах не было ненависти, обиды, злости — ничего того, что мог он ожидать в ответ на свои гадкие слова. Это был взгляд сильного человека, не желающего пощады и одолжений.
— Хорошо, пойдем, — сказала она спокойно.
Он обнял ее нежно, ласковыми движениями рук извиняясь за вспышку гнева. Осторожно снял платье, аккуратно повесил на стул. Легко, словно пробуя, прижался губами к нежным завиткам там, где шея переходит в затылок, именно это местечко весь вечер манило его. Провел языком по позвоночнику и… совершенно потерял голову. Ее тело, казавшееся ему таким непривлекательным раньше, пьянило, сводило с ума. Не помня себя, он выскочил из костюма и прижался к ней.
— Держи меня, — сказал он хрипло, — держи меня крепче.
Руки Алисы ободряюще легли ему на плечи, немного успокоив. Сопротивляясь безумию, Иван медленно, тихо целовал ее, всеми силами стараясь не сорваться, не обидеть, не испугать. Это было совсем иначе, чем раньше: сейчас он познавал женщину, с которой ему суждено прожить жизнь.
Неведомая сила подхватывала его, кружила, уносила к сияющим вершинам восторга, где он будет совершенно одинок. Не желая этого, он утыкался носом в теплую шею Алисы и вместо слов любви хрипел:
— Держи меня!
Возможно, он был груб, он не помнил. Может быть, не доставил ей никакой радости. А может быть, она чувствовала то же самое, что он. Как знать, была ли она рядом с ним в том чудесном полете, когда одну секунду кажется, что ты вечен?
Он лег рядом с Алисой, запоздало вспомнив, что совсем не берегся. «О чем ты думаешь, дурак, она уже беременна! От другого». Значит, весь этот восторг, вся боль, весь страх и нежность — все это было напрасным. От него не началась новая жизнь, она уже есть, уже живет в Алисе, и он не имеет к ней никакого отношения…
Алиса приняла душ. В комнате спит ее законный супруг, нужно устраиваться рядом с ним. Поежившись, она накинула халат и отправилась в кухню кипятить чайник. Есть ей не хотелось, но спать хотелось еще меньше, и она понимала, что маяться рядом со сладко сопящим Ваней будет тяжело.
Поверх халата она набросила шаль — когда нервничала, Алиса всегда мерзла. Чайный пакетик медленно утонул в кружке, распространяя, как каракатица, черные клубы. Поболтав, Алиса выкинула его в ведро. Господи, что она сделала со своей жизнью? Она так мечтала о любви, да ни о чем другом, кроме любви, и не мечтала, а получила от жизни вот это — союз с чужим человеком, который ее презирает. Она верила, что Иван искренне хотел ей помочь и не особенно задумывался о материальной выгоде своего фарсового брака, но то, что он протянул ей руку помощи, еще не значило, что он относится к ней с уважением.