— Я…
— Подожди, дай договорить. Я… очень трудный человек. Я… могу быть такой сволочью…
— Ренат, ты…
— Ты меня ещё не знаешь. Поверь. Я уже тебя обижал, помнишь, в больнице. Так это ещё цветочки были. Марина, если я вдруг начну… говорить что-нибудь плохое, гадости или как-то по-иному поведу себя дерьмово, возьми что-нибудь потяжелее и вдарь мне. Только не жалей, я когда на взводе, плохо боль чувствую. Договорились?
— Да.
— Что прям так и будешь меня бить?
— Конечно. У меня молоток есть хороший, для отбивания мяса.
— !!!!
— Ты тоже меня ещё не знаешь, Ренат Муратов.
…
— Ты с ним флиртовала!
— Нет!
— Улыбалась ему!
— Да нет же!
— Он тебе дал какой-то знак, и ты за ним вышла!
— Ренат, ты идиот?! Я пошла куртку взять в гардеробной!
— Да, конечно! Целых пять минут куртку забирала!!!
— Я в туалет потом пошла!
— Одна?!
— Муратов… ты… ты правда думаешь, что я зашла за угол, перепихнулась с каким-то парнем и вернулась к тебе?!!!
— А что мне думать, когда он так пялился? Я тут размышлял, почему ты вдруг решила со мной переспать?! Могла бы и подождать! Могла бы свить из меня пару верёвок! Ренатик, а пошли в ЗАГС! Мне уже восемнадцать! А остальное — после свадьбы! Так нет же! Значит, теперь, если что… если с кем… я и не узнаю! Да?! Для этого?!
— Вон!!! Уходи!!! Нет, стой! На, получи!
— Ты совсем спятила?! Молотком! Больно!!!
— Сам говорил: бить посильнее!!! Пошёл прочь, сволочь! Не подходи ко мне больше! Даже не приближайся, понял!!! Значит, я для этого с тобой переспала?! Чтобы потом…?!
— Ненормальная! Всё, я ухожу!
— Вали!
… — Марина, открой!
— Нет! Иди к своей Дане! Она тебе эсэмэски пишет, я знаю!
— Пожалуйста, открой! Я полезу на балкон!
— Лезь! Убейся… на хрен!!! Я только рада буду! Все нервы мне вымотал!
— У меня есть ключ! Ещё с… того дня. Я открою.
— Не смей!!!
— Я вхожу.
— Ах так?! Тогда уйду я!!!
— Прости! Прости меня пожалуйста! Не уходи. Смотри… я на колени…
— Убери свои… руки от меня…
— Пожалуйста. Как я без тебя? Я не смогу без тебя. Марина, я прошу…
— Ты понимаешь, что я теперь буду помнить эти слова? Что не забуду.
— Я дура-а-ак. Не контролирую себя, когда начинаю ревновать.
— А что тогда делать мне? Со всеми этими твоими… бывшими и теми, кто строит тебе глазки?
— Я никогда… и в мыслях…
— А я? Почему ты мне не доверяешь?
— Я доверяю. Я больше никогда…
— Уходи… уходи сейчас… мне надо успокоиться.
— Ты меня простишь?
— Да… не знаю… мне тяжело. Мне не нравятся отношения, в которых я всегда под подозрением. И хватит… гоняться за Спелкиным. Ты сейчас не в том положении в вузе, чтобы себя подставлять. Тебя уже никто из беды не вытащит.
— Я знаю. Я всё помню и понимаю. Я ухожу. Поцелуй меня.
— Нет… прости… не могу… мне даже смотреть на тебя сейчас тяжело. Увидимся завтра. Нет, завтра зачёт по физкультуре на стадионе. Послезавтра. У нас семинар у Веры Алексеевны, а потом репетиция на День Открытых Дверей. Я буду ждать тебя в холле перед репетицией.
— Спасибо, спасибо… никогда больше. Я позвоню. Я буду звонить, можно?
— Да…
Мергелевск, август 2017 года
Я вышла на кухню ночью и услышала, как Ренат застонал во сне. Приоткрыла дверь. Муратов спал и… разговаривал:
— Больше никогда… я виноват… я не знал…
Я покачала головой и пошла к себе. В комнате полистала дневник Марины. Отдам его Ренату. Или нет? Он мне всё рассказал, словно отчёт предоставил. Но что у него на уме сейчас? Почему он пришёл ко мне? Да, у нас с ним и Мариной были хорошие отношения в университете. У меня со всей нашей театральной группой были хорошие отношения, однако… Неужели ему некому больше излить душу?
Я услышала, как Муратов разговаривает по телефону в кабинете:
— Вадим? Выяснил что-нибудь? Хорошо. Заедь за мной, я без колёс сегодня… У Веры Алексеевны… Где, где? Гулял. Мне нельзя иногда погулять? Просто зашёл чаю попить, обсудить мюзикл… Жду… Макар? Извини, что в выходной… отлично. Заедь в магазин «Золотой сундучок», возьми у них последний каталог. Потом отправляйся в «Бриз», куда Лейлу Рустемовну отвозил, попросишь, чтобы ей в номер позвонили, чтобы она спустилась в фойе и выбрала себе… чего-нибудь… серьги там, например, подвеску… в честь помолвки… Погоди поздравлять. Сначала убеди её, что она должна выбрать себе украшение, скажи, мы в оперу скоро идём… проследи, чтобы дешёвого не брала… ну, ты знаешь… Я не могу, занят, передай, позже к ней заеду. А ты потом мухой в «Сундучок». Чтоб упаковали там… красиво… Рассчитываю на тебя. Спасибо, Макарушка.
Помолвка? Так он действительно женится на Лейле? Хорошо, что я вчера не отдала дневник. К чему это теперь?
В дверь позвонили. Пришли Вадим и Артём. Олейников, косолапо шагая в тапочках, сразу прошёлся по нашей квартире с застоявшимся ремонтом, обстоятельно осмотрел все переделки и обсудил со мной предстоящую замену унитазов. Вадим постоял на кухне, жадно глотая с жары вишнёвый компот, а потом пошёл к Ренату, который приводил себя в порядок в моём кабинете. Артём потопал за Ярником. Я не собиралась подслушивать, просто зашла за чем-то в соседнюю комнату. Между кабинетом и гостиной у нас тонкая дверь, завешенная ковром на всю стену (да, мы с Валерой очень старомодны!). Мне всё было слышно.
Скрипнуло тяжко кресло (Артём уселся у окна), Ренат заговорил:
— Что ты узнал?
— Вернулась из Швеции три года назад, — сказал Вадим. — Не замужем. Пела в рок-группе. Ушла. Работала в нескольких местах на побережье. Сейчас… действительно в Кольбино. Живёт в семье художника Кардашева. Да, того самого…. твоего соседа слева. Как я понял, подрабатывает у него натурщицей.
Ренат помолчал, потом спросил жутковатым, изменившимся голосом:
— Ты и теперь думаешь, что это совпадение? Ты с ней говорил?
— Пока нет. Я немного знаю Кардашева по одному из наших проектов. Могу заехать и договориться о встрече.
— Не надо. Я передумал.
— Почему?
— О чём мне с ней говорить?
— Вы же…
— Десять лет назад. Расстались… плохо, обид куча. Смысл есть это ворошить? Я был влюблён в восемнадцатилетнюю девочку, которая была вся… моя. Признаюсь, я и сейчас не могу забыть… ту девочку. А кто ОНА после всех этих лет? Ты ждёшь, что мы на шею друг другу прыгнем?… Если она хоть один шаг сделает в моём направлении, тогда уж… озабочусь разговорами. А сейчас зачем? Я сниму квартиру в городе, пока она не уедет. И ты к Кардашеву не ходи.
— Ренат, почему…?
— Вадим, неужели так сложно понять? Потому что мы плохо расстались! Потому что моя семья ей и помогла, и тем самым сломала жизнь! Потому что она поломала жизнь мне! Потому что она вдруг вернулась, когда я… уже начал забывать, и подобралась совсем близко! Потому что я не знаю, где она была и с кем… спала, чёрт побери!!!
— Вот и признайся, что это для тебя самое главное!
— Ты знаешь, Вадь, мне объедки не нужны!
— Тогда почему…?
— Всё, Вадь! Разговор по душам закончен! Ты на меня работаешь? Вот и делай так, как я сказал!
— Ну ты дурак, Муратов! — с каким-то горьким восхищением проговорил Артём.
— А тебя, Портос, это вообще не касается! Ты не в курсе!
— Ну разумеется, Д’Артаньян ты наш! Да только, знаешь, трудно не заметить, когда ты пьяный каждый Новый Год на канатную дорогу лезешь и охранникам морды бьёшь, потому что они тебя не пускают!
— Вот именно! Я так больше не могу! Пора это прекращать!
— Ренат, ты уверен, что не хочешь с ней увидеться? — спросил Вадим со странной настойчивостью в интонации.