Юлия Леонова - Клятва Гиппократа

— Да нет, Анатолий Сергеевич, все в порядке, — ответила я, пряча от него взгляд.

— Маша, я тебя еще совсем девочкой помню, когда мы вместе с твоим отцом работали. Меня-то ты не обманешь.

— Да так, кое-какие проблемы в личной жизни, — нехотя призналась я.

— Замуж тебе пора, детишек рожать, — покачал головой Макаров.

— Не зовут, — усмехнулась я.

— Маш, ты давно к родителям ездила?

Я пожала плечами.

— Около двух лет назад была.

— Сколько у тебя еще не отгулянного отпуска осталось.

— Около месяца.

— Вот и бери отпуск и езжай к ним, проведай, заодно и отдохнешь, и с мыслями соберешься.

— Спасибо Вам, Анатолий Сергеевич. Вы правы, я так и сделаю.

— Ну, вот и хорошо, чтобы к обеду заявление написала.

— Есть, шеф, — шутливо отсалютовала я ему, выходя из кабинета.

В понедельник, утром Кузнецов, не дозвонившись до Маши, абонент все время был не доступен, и не застав ее дома, отправился к ней на работу. Выяснив, где находится кабинет заведующей отделением, он уже нашел нужную ему дверь, и взялся за ручку, когда ему на глаза попался Кирилл, проходящий мимо по коридору.

Дымов узнал посетителя.

— Здравствуйте, Вы к Марии Антоновне?

— Да.

— А ее нет. Она уехала.

— Куда? — спросил Никита.

— В Америку, родители у нее там живут, — пояснил Кирилл.

— Спасибо, — в полном замешательстве произнес Ник.

Вот это номер. Нет, конечно, Америка это не на другой планете. Но такого поворота Никита не ожидал. И что теперь делать, где ее искать?

Я была очень рада, что последовала совету Макарова и поехала к родителям.

Папа встретил меня в аэропорту Лос-Анджелеса. Визит в южную Калифорнию в разгар Дальневосточной зимы — это все равно, что путешествие в страну чудес.

Я отогрелась, наконец, в прямом и переносном смысле. Тело отогрело жаркое Калифорнийское солнышко, а душу — любовь родителей.

К концу моего отпуска я поняла, что беременна. Радости не было предела. Поддавшись на уговоры мамы и папы, я решила переехать к ним. Теперь оставалось только завершить все дела на родине. Уволиться с работы, продать квартиру и машину и перевезти кота. Я даже не представляла, сколько сложностей у меня возникнет с последним. Тем не менее, сделав Вафле все необходимые прививки и пройдя ветеринарный контроль, мы с ним в середине апреля вылетели на новую родину. Продажей моей квартиры и машины занялась Оленька.

Раньше я даже представить себе не могла, как это здорово отдыхать по-настоящему. Не так, когда берешь отпуск, чтобы решить какие-нибудь насущные проблемы или сделать ремонт в квартире, а для себя. Я успела прочитать целую кучу книг, подтянуть свое знание английского языка, осмотреть все достопримечательности. Одним словом, наслаждалась ничего неделанием на полную катушку.

Я быстро прибавляла в весе. Живот рос не по дням, а по часам. Когда по моим подсчетам было шестнадцать недель беременности, прошла ультразвуковое исследование. Его результаты меня ошеломили. Расспросив маму, выяснила, что у нас в роду двойни никогда ни у кого не было, выходит, что двойняшки были в роду Кузнецовых.

Никита поставил на уши всех, кто хоть что-то мог знать о местонахождении Маши. Но, только попытавшись найти ее, он понял как мало, в сущности, знает о ней.

Только расставшись с Машей, Ник, понял, что потерял ту, которая была по- настоящему дорога ему. Так глупо упустил свое счастье. Чтобы напасть на ее след Кузнецову понадобилось полгода.

Садясь в самолет, Никита волновался. Как она его встретит? Что ей сказать? Может быть, он вообще зря решился на эту поездку, и она даже думать забыла о нем? Эти мысли не давали ему покоя в течение всего перелета.

Выйдя из здания аэропорта, он взял такси и назвал водителю адрес, по которому проживала чета Лапиных. Машина остановилась перед довольно большим одноэтажным домом в пригороде Лос-Анджелеса.

Не оставляя себе времени на раздумья Ник широким шагом пересек газон перед домом и остановился около входной двери. Он уже поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась.

Я собиралась к врачу на очередное обследование и ждала заказанное такси. Мне послышалось, что подъехала машина, открыв дверь, я решила, что на почве своей неразделенной любви к Кузнецову тронулась умом. Потому что иначе, чем галлюцинацией я не могла объяснить его присутствие на пороге дома моих родителей.

— Никита?

— Привет.

Я видела, как его ошарашенный взгляд переместился с моего лица на мой живот.

— Привет. Ты как здесь?

— За тобой приехал.

— Зачем?

— Вот и я думаю. Зачем? — ответил он, поднимая глаза, — Надеюсь у тебя здесь все хорошо.

Кузнецов явно собрался уйти. Нет. Нет. Нет. Не уходи. Я не могу снова тебя потерять. Хотелось мне закричать вслух.

— Никита, подожди.

Он обернулся.

— Я понимаю, что поступила неправильно. Я должна была сразу тебе все рассказать.

— Рассказать что?

— Про беременность, про то, что ты станешь отцом, — последнее слово я произнесла почти шепотом.

— Так это мой!?

Я думала, что он сейчас меня задушит. Он просто кипел от злости.

— Твои, — прошептала я.

— Ну, их двое, — ответила я на его вопросительный взгляд.

Ник запустил свою пятерню в густые каштановые волосы.

— Скажи, Маш, если бы я тебя не разыскал, не приехал, я бы никогда не узнал?

Вопрос был риторическим. Мы оба знали на него ответ.

— Прости меня.

Я видела, как он несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки.

— Ну, пошли знакомиться с будущими родственниками, — произнес он уже более спокойным тоном.

— Папа скоро приедет, а мама в саду, — сказала я, пропуская его в дом.

Знакомство состоялось. Мои родители поддержали Никиту в том, что мы должны вернуться вместе. В душе я тоже была согласна с ними, что у детей должны быть оба родителя, но все же колебалась, принимая такое важное для себя решение. Мы с ним такие разные. Нас разделяет огромная пропасть в социальном положении. Получится ли у нас построить нормальные семейные отношения? Что будет, когда страсть угаснет? Сможем ли мы и дальше быть вместе? Согласиться на брак с ним, было все равно, что прыгнуть в пропасть, у которой не видно дна без парашюта.

Возвращаясь с ним в свой родной город, я продолжала мучиться сомнениями. Он очень привлекательный и богатый мужчина, а вокруг столько молоденьких и красивых девушек. Я же далеко не идеал.

Вдруг, чувство, которое он ко мне испытывает, основано на благодарности за спасение его жизни. Такое часто случается между врачом и пациентом. Мне ли об этом не знать. Сколько признаний в любви я получала, исполняя свой служебный и человеческий долг.

В аэропорту нас встречали Артур и Даша Ковалевы. Внешне все происходило, как воссоединение счастливого семейства, но в глубине души я чувствовала какую-то неудовлетворенность, хотя и не могла определить ее причину.

Я вошла в дом Никиты и остановилась в центре огромного холла, осматриваясь по сторонам. Неужели этот дворец теперь станет и моим домом.

— Пошли, я тебе нашу комнату покажу, — обнял меня за плечи Кузнецов.

— Нашу? — удивилась я.

— Маша, давай сразу кое-что проясним. Мы с тобой собираемся стать одной семьей, и мне бы хотелось, чтобы и отношения между нами были как у настоящих супругов.

— Общая спальня и постель? — спросила я.

— Именно так.

Я очень стеснялась своего располневшего тела. Мне очень не хотелось, чтобы он видел меня такой почти без одежды. Вдруг это оттолкнет его. К тому же Никита, хоть и был отцом моих будущих детей, для меня по прежнему оставался посторонним.

— Не думаю, что это хорошее решение, — сделала я попытку возразить.

— Ты хочешь отдельную комнату? — недоверчиво глядя на меня, спросил Кузнецов.

Я кивнула.

— Да. Так будет лучше.

Я почти физически ощущала исходящее от него недовольство.

— Хорошо. Как пожелаешь, — все-таки согласился он.

Скромная свадебная церемония состоялась через две недели после нашего приезда. Из присутствующих были только Артур с Дашей и Оленька. С Дашей мы быстро нашли общий язык. Мало того она с энтузиазмом взялась за переустройство спальни для гостей в детскую комнату, которая находилась рядом с моими апартаментами, потому что иначе я свою комнату назвать не могла. Жизнь вошла в свою колею. Мы с Никитой как бы были супружеской парой, а по факту оставались чужими людьми, проживающими на одной жилплощади. О том, что мы муж и жена свидетельствовали только кольца на безымянном пальце правой руки.