Юлия Леонова - Клятва Гиппократа

Никита целыми днями пропадал в офисе, Дарья давно переехала к Артуру, в доме кроме меня, садовника и дом-работницы, к которой я никак не могла привыкнуть больше никого не было. Жизнь больше не казалась мне удивительным приключением, единственным развлечением были визиты Оленьки и наши совместные с ней поездки к моему врачу, которого выбрал Кузнецов сам лично по рекомендациям друзей и знакомых.

Никита выбрал дорогущую частную клинику с безупречно вышколенным персоналом. Моим врачом была женщина. Ничего не могу сказать плохого о ней как о специалисте. Она действительно по полной отрабатывала свою баснословную зарплату, была преувеличенно вежливой, но порой я замечала презрение во взгляде и интонации. Для нее я была всего лишь удачливой авантюристкой, забеременевшей от богатого мужика и женившей его на себе.

Я никак не могла привыкнуть к такой жизни. Никита приходил вечером домой, мы вместе ужинали. За ужином он расспрашивал меня о моем самочувствии, о том, что сказал врач и на этом его интерес к моей персоне обычно заканчивался. Так вел бы себя просто знакомый, который пытается поддержать вежливую беседу за столом. Потом он уходил к себе в кабинет или в спальню и я снова оставалась одна наедине со своими переживаниями и страхами за будущее. Если бы не моя беременность, я вполне могла бы решить, что та единственная волшебная ночь мне приснилась, а на самом деле ничего и не было.

Как же мне не хватало общения. Я тосковала по работе. Пусть было тяжело, где-то я не выспалась, иногда уставала, так что не было сил шевельнуть даже пальцем, но никогда я не ощущала такого острого одиночества и собственной никчемности.

Вся надежда была на то, что когда появятся малыши, скучать мне уже будет некогда.

У Никиты возникло ощущение двойственности. С одной стороны его жена была именно той женщиной, которая когда-то разбудила в нем чувство, вызвала страсть, эмоциональный подъем, а с другой, в той, что жила с ним теперь под одной крышей, он не находил даже слабого подобия прежней Маши. Как будто от нее осталась только тень, бледная оболочка. Он все пытался понять, неужели она настолько к нему равнодушна, что она даже не захотела попробовать выстроить нормальные семейные отношения.

Их брак был ошибкой, вынужден был признать Кузнецов. В современном мире, чтобы воспитывать детей, родителям не обязательно связывать себя узами Гименея. Они сами загнали себя в ловушку, и теперь он вынужден жить с женщиной, которая его совсем не любит. От таких мыслей, хотелось лезть на стену. Но дело сделано, обратной дороги нет. По крайней мере, до тех пор, пока дети немного не подрастут. Тогда каждый из них сможет пойти своей дорогой, и ему останется только оказать ей материальную поддержку и принять участие в воспитании детей. Больше он не станет навязывать ей свое общество.

Поздней ноябрьской ночью я проснулась от боли, которая словно обручем обхватила мой живот. Началось. Кое-как встав с кровати я, держась за стенку, добралась до спальни Кузнецова. Никита спал.

— Ник, — выдохнула я сквозь стиснутые зубы, — проснись.

— Маша? Что началось? — догадался он.

— Да! — боль раздирала на части. Что-то не так. И хотя раньше я не рожала, но понимала, что то, что я испытываю сейчас, не идет не в какое сравнение с обычными схватками. Я не стала ничего говорить Никите, чтобы не напугать его. По возможности быстро оделась и мы поехали в клинику. По дороге он позвонил, и нас уже ждали.

Врач осмотрела меня.

— Ягодичное предлежание. Надо кесарить, — глядя мне в глаза сказала она.

Я кивнула соглашаясь. Медлить нельзя. Сейчас в опасности не только моя жизнь, но и жизнь малышей.

— Готовьте операционную, — сказала она медсестре. Последнее, что я помнила, это как меня везут на каталке по длинному светлому коридору.

Никита уже несколько часов сидел в комнате отдыха для посетителей. За окном светало. Дверь открылась и вошла докторша, наблюдавшая Машу.

— Поздравляю Вас папаша. У Вас два чудесных мальчика. Вес по два килограмма восемьсот граммов каждый. Но учитывая, что роды произошли на три недели раньше срока, это нормально. Ваша жена находится сейчас в тяжелом состоянии, поэтому сегодня Вы не сможете ее увидеть. Могу только сказать, что ее жизни ничего не угрожает, но для восстановления потребуется время.

Кузнецов выдохнул с облегчением.

— Спасибо.

— Жене спасибо скажете, — пожала плечами докторша, — она у Вас крепкий оловянный солдатик.

Трясущимися руками Никита достал телефон и набрал номер Артура.

— Можешь нас поздравить. Мальчишки.

— Поздравляю! Как Маша?

— Плохо, — ответил Ник.

— Через час буду у тебя.

Ник тяжело поднялся с диванчика и направился к машине.

Артур, войдя в дом, застал Никиту на диване в гостиной с бутылкой коньяка.

— Ну, наливай, — кивнул он на бутылку.

Ник разлил коньяк по фужерам.

— Я думал, с ума сойду, — тихо сказал он, — я понял, что что-то не так, но мне никто ничего не говорил.

Он выпил залпом свой коньяк и закрыл лицо руками.

— Даже представить себе не могу. Чтобы я делал, если бы ее не стало.

— Ник, соберись. Все же обошлось. Ей сейчас твоя поддержка как никогда нужна будет.

— Ты прав, конечно.

Наполнив фужер второй раз, он чокнулся им с Артуром.

— Давай за то, чтобы все было хорошо.

Пока я лежала в клинике, мой муж появлялся каждый день, но у меня создалось впечатление, что он это делает скорее для того, чтобы соблюсти приличия.

Когда он пришел в первый раз, мы выбрали имена близнецам. Одного назвали Андреем а, второго Антоном — в честь обоих дедушек. По прошествии десяти дней нас выписали. Дома меня ожидал сюрприз. Я только собиралась поговорить с Никитой, о том, чтобы нанять кого-нибудь, кто помогал бы мне хотя бы первое время, и никак не ожидала увидеть пышущую здоровьем девицу лет двадцати пяти в роли няни. Но впоследствии я оценила выбор супруга. Настя, так звали девушку, была настоящим сокровищем. В ее лице я пробрела и незаменимую помощницу, и хорошую подругу. Мне казалось, что она знает все и обо всем.

Никита видел, что Маша целиком и полностью погрузилась в заботы о детях. Его она словно не замечала.

Он часто заходил в детскую, когда возвращался домой из офиса. Стоя подолгу около детских кроваток, с интересом разглядывал сыновей, не переставая удивляться этому чуду из чудес. Как из двух маленьких клеток мужской и женской появилось это чудо. Это нельзя объяснить никакими законами природы. Не иначе — это божий промысел. С каждым днем он все больше привязывался к ним. Наблюдать изменения, которые происходили буквально каждый день, было величайшей радостью. Он уже представлял себе как когда-нибудь, когда они подрастут, будет учить их кататься на велосипеде, как они вместе будут играть в футбол. Проводя пальцем по пухлой младенческой щечке, чувствовал, как сердце затопляет волна нежности и любви к этим двух крошечным созданиям, частичкам его самого. Как бы ни сложились, в будущем его отношения с женой в одном он был уверен точно, с детьми он не расстанется ни при каких обстоятельствах.

Отношение Ника к мальчикам меня не могло не радовать. Если поначалу я сомневалась в его отцовских чувствах, то с течением времени мои опасения развеялись. Из него действительно получится хороший отец. Заботливый, в меру строгий, а главное его любовь к близнецам была видна невооруженным глазом. Единственное, что меня волновало, в наших отношениях ничего не менялось. Мы по-прежнему были словно пара малознакомых людей волею судеб, вынужденных жить вместе.

Новый год мы встречали в узком семейном кругу. Приехали Ковалевы. Глядя на них, на то, как они не скрывают своих чувств друг к другу, я понимала насколько наш брак с Никитой далек от совершенства. За ужином я позволила себе бокал красного сухого вина. Артур и Никита вышли, чтобы подготовить фейерверк к двенадцати часам, и мы остались наедине с Дашей.

— Маш, как у Вас с Никитой? — спросила меня она.

— Хорошо.

Дарья вздохнула.

— Давай начистоту. Я хорошо знаю своего брата, и он не выглядит как счастливый муж. Вы спите вместе?