Юлия Леонова - Клятва Гиппократа

Прямо от офиса я поехала к авиакассам.

Домой я возвращалась уже с купленными билетами. Рейс вылетал через три часа. Должна успеть.

— Мне надо побыть подальше от него, подумать. Господи дай мне силы, чтобы научиться жить без него.

После ухода Маши Никита пошел в кабинет к Артуру. Не спрашивая разрешения, достал из шкафа дежурную бутылку коньяка и два фужера. Налил каждый до половины. Ковалев вопросительно уставился на Ника. Он знал, что у того шашни с Яной, но не хотел вмешиваться. Все-таки это дела семейные, сам разберется.

— Рассказывай, — бросил он.

Ник, осушил фужер одним глотком.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Да, уж начни с чего-нибудь.

— Маша узнала про Яну, — тихо сказал Кузнецов.

— Как?

— Приехала утром и застала нас с ней в моем кабинете.

Ковалев вздохнул.

— Ну, что тебе на это сказать? Сам виноват, как не крути. Маша где?

— Домой поехала.

— Ну а ты почему до сих поре еще здесь. Езжай, в ноги падай, прощения проси, делай что-нибудь, если не хочешь ее потерять.

— Это еще не все проблемы. Яна беременна.

— Денег дай. Пусть аборт сделает. Учить тебя что ли надо? Все, Ник, езжай к жене, пока не поздно. Насколько я Машу знаю, она сидеть, сложа руки, не станет.

Никита гнал машину по обледеневшему шоссе. Внедорожник заносило на крутых поворотах. Въезжая в ворота дома, он увидел машину супруги на площадке перед домом.

— Маша! — крикнул он, входя в дом.

Из кухни вышла Настя.

— А их нет.

— Как нет?

Ник схватился за грудь, рванул пуговицы на пальто. Стало тяжело дышать. Боль сдавила грудь.

— Мария Антоновна и мальчики уехали в аэропорт два часа назад.

— Два часа?! — прошептал Кузнецов побелевшими губами.

Он знал, когда вылетает рейс на Лос-Анджелес. Он опоздал, она его бросила. Это не просто показная акция. Она его действительно бросила.

Ник напился. Он с трудом понимал, что делает. Сев за руль, он отправился к дому Яны. Чудом, не разбившись на сколькой дороге, он подъехал к дому своей любовницы, поднялся на ее этаж, и позвонил в дверь. Яна открыла дверь сразу, как будто ждала его приезда.

— Она меня бросила, бросила, понимаешь, — заплетающимся языком произнес Кузнецов, и ввалился в прихожую.

Ну, что ж, удача явно на ее стороне, усмехнулась Яна. Придется и в самом деле от него забеременеть.

Никита проснулся поздним утром. Голова болела с похмелья. Оглядевшись, понял, что он в квартире у Яны. Что он здесь делает? Нахлынули воспоминания о вчерашнем дне. Ой, дурак, схватился за голову Кузнецов. Яна вошла в спальню, и протянула ему кружку кофе.

— С добрым утром, любимый.

Никита молча, из под нахмуренных бровей, разглядывая ее, сделал глоток обжигающего напитка.

— Тебе даже нечего мне сказать, — обиженно произнесла девушка.

Кузнецов не хотел ее видеть. Но она-то не виновата, он сам вчера напился и приперся к ней.

— Ян, я тебе еще вчера все сказал. Эта ночь не изменила ничего, — сказал Ник, выбираясь из постели и одеваясь, не глядя на нее.

Посмотрев на часы, он набрал домашний телефон родителей Маши.

— Ирина Сергеевна, здравствуйте, — поздоровался с тещей Кузнецов, — можно мне с Машей поговорить.

Выслушав ответ, Ник тяжело вздохнул, и отключил телефон. Ничего удивительного, что Маша не захотела с ним разговаривать, он и сам себе был противен, что же говорить о ней.

Ник звонил каждый день, но я не могла найти в себе силы поговорить с ним. Мне казалось, что стоит только мне услышать его голос, и я плюну на свою растоптанную гордость и уязвленное самолюбие, и вернусь к нему.

Вместо этого я позвонила Оленьке, и попросила найти хорошего адвоката. Через две недели документы на развод были готовы. Я особо настояла на том, что никаких претензий имущественного или финансового характера к своему супругу не имею.

Никита был в офисе, когда в его кабинет вошел представитель хорошо известной в городе адвокатской конторы и вручил ему документы о разводе. Ник расписался в получении бумаг, и снова набрал знакомый номер телефона.

На этот раз я подошла к телефону. Я знала, что он позвонит, и ждала этого звонка.

— Привет, — произнес он.

— Здравствуй, Никита.

— Маша, я приеду и мы поговорим.

— Не надо. Никита. Не приезжай. Зря потеряешь время. Я своего решения не изменю. Я не буду препятствовать твоему общению с мальчиками, но вместе мы уже не будем никогда.

— Маш, мне не жить без вас. Вы все, что у меня есть.

— У тебя есть Яна. Не звони мне больше, не надо. Просто отпусти и не мучай больше. Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Прощай, Никита.

Я положила трубку, слезы полились нескончаемым потоком. Как мне теперь жить с этим. Хуже всего было объясняться с сыновьями. Они очень скучали по отцу, и бесконечно задавали вопросы о том, когда он приедет, или когда мы поедем домой.

В конце марта Кузнецов все-таки подписал документы о разводе, и я получила свободу. Свободу, которая была мне не нужна, я просто не знала, что мне с ней делать. В нем был весь смысл жизни, а теперь, когда он был потерян для меня навсегда, время словно остановилось. Я пребывала в каком-то странном состоянии вне времени, вне пространства, вне бытия. Жизнь проходила мимо, а я как бы смотрела на все со стороны. Моя депрессия закончилась вместе с первым толчком малыша. Ребенок Никиты. На глаза снова навернулись слезы, но это уже были слезы, скорее радости, чем горя. Ультразвуковое исследование показало, что у меня снова будет мальчик.

Не смотря на то, что я отказалась от всех претензий имущественного характера, Кузнецов открыл на мое имя довольно крупный счет. Сначала я хотела отказаться, но потом подумала о будущем сыновей. Мне его деньги не нужны, а вот у мальчишек вся жизнь впереди, с этими деньгами я смогу дать им хорошее образование, всем троим уже.

Яна знала, что Никита развелся с женой. С работы она уволилась, но продолжала собирать любую информацию о нем. Та последняя ночь с Ником принесла свои плоды. Сделав тест, Яна убедилась, что беременна. Девушка сходила к гинекологу, прошла ультразвуковое исследование, собрав все бумажки, она отправилась в его загородный дом.

Ник последнее время редко появлялся в офисе. Поговаривали, что он пьет. Все дела он свалил на Артура и Дашу. Дашка была в шоке, от того как быстро разрушились отношения брата и Маши. С Никитой предпочитала не общаться, так как была уверена, что не сдержится, и наговорит тому кучу гадостей. Зато она часто звонила Маше. По ее голосу Даша понимала, что бывшая жена брата находится в жесточайшей депрессии. Она несколько раз порывалась съездить к ней, но ее остановил Артур.

— Не надо, Даш. Ты ей только хуже сделаешь, так она быстрее обо всем забудет.

Приехав на такси к дому Кузнецова, Яна нерешительно нажала кнопку домофона. Ей ответил женский голос.

— Кто там?

— Это знакомая Никиты Андреевича, он дома? — спросила девушка.

Щелкнул замок, и калитка открылась.

Яна вошла во двор. Прямо дворец, рассматривала она дом. Никита встретил ее в холе. Он был небритый, под глазами залегли черные круги, резче обозначились складки около губ.

— Зачем пришла?

Вместо ответа Яна молча протянула ему справку от гинеколога и результаты ультразвукового исследования.

Прочитав бумаги, Кузнецов долго молчал. Затем последовал тяжелый вздох. Никита взял с вешалки пальто.

— Пойдем.

— Куда? — удивилась Яна.

— Заявление в ЗАГС подавать.

Девушка ликовала, получилось. У нее получилось. Пусть теперь ее подружки все умрут от зависти. Она всегда знала, что природа не просто так наделила ее такими внешними данными.

Жизнь постепенно налаживалась. В августе родился Николай Никитович Кузнецов. Если Антон и Андрей были точной копией отца, то Ник младший больше походил на меня. У него были такие же светлые волосы. В три месяца мы уже знали, что у него будут карие глаза.

Созвонившись с Машей, и получив разрешение на встречу с детьми, Никита собрался в Штаты. Яна закатила истерику, но ему было плевать на нее. Она получила то, что хотела, так какого черта ей еще от него нужно. Девочке, которую родила вторая жена, исполнилось полтора месяца. Дочь назвали Вероникой. Глядя на нее Никита не испытывал отцовских чувств. Она оставалась для него чужой. Он не мог полюбить этого ребенка, потому что само ее существование напоминало ему о чудовищной ошибке, которую он совершил, хотя девочка была ни в чем не виновата. Яна тоже не интересовалась дочерью. Для нее она была средством достижения цели.