У мамы намечался концерт недалеко от бульвара Сансет – ее первое выступление за те полтора года, что они жили в Лос-Анджелесе. До этого она проходила миллион прослушиваний в различные группы, после которых возвращалась иногда с оптимистичным настроем, а иногда – совершенно подавленной. Как так случилось, что в Лос-Анджелесе куда сложнее пробиться, чем в Нью-Йорке? С другой стороны, и время уже было другое – не ранние семидесятые. Вкусы изменились, людям не нравились ее звучание, ее стиль одежды, что бы они под этим ни подразумевали. В конце концов, стиль можно поменять, а хороший голос, так или иначе, остается хорошим голосом.

Разумеется, во всех группах – свое виденье бренда. И вот однажды, совершенно внезапно, ей позвонили. Одна из бэк-вокалисток отравилась, и солистка, а по совместительству и менеджер группы, предложила ей выступить вечером того же дня.

Мама сразу же рассказала об этом своим родителям и Эвелин, но не потому, что хотела, чтобы они пришли, а потому, что была счастлива наконец-то заняться любимым делом. Эвелин обязалась прийти. Родители, конечно же, нет. По их словам, они обрадовались, что ей вновь выпал шанс проявить себя, но в то же время в их голосах чувствовалась неуверенность, которую мама распознала, как разочарование оттого, что даже после брака с успешным мужчиной она не выросла из детских грез.

Мама встала в дальний угол маленькой сцены, рядом с другой бэк-вокалисткой, гораздо выше и старше ее. Она провела с ней весь день, заучивая припевы их песен, и старалась не падать духом от этой безвкусной, банальной музыки. Но концерт есть концерт. Никогда не знаешь, кто окажется среди публики, даже в таком клубе. Мама даже не догадывалась, что родители могли рассказать Билли о ее выступлении и что он, возможно, искал какое-нибудь местечко, куда можно сходить с девушкой.

После концерта они все ждали маму на улице. Билли светился от счастья, разговаривая с Эвелин, а папа сочувствующе глядел на его девушку, которая стояла рядом и наблюдала за их диалогом.

Через некоторое время из клуба вышла мама, и она резко насторожилась, заметив их всех на тротуаре.

«Сьюз», – улыбнулась Эвелин, махнув рукой. Она подбежала к подруге и крепко обняла ее. Пока Эвелин стояла к нему спиной, Билли приобнял свою девушку и поцеловал в щеку. Папа заметил, что, как только Эвелин отпустила маму и обернулась, Билли быстро убрал руку с ее талии.

«Великолепный концерт, согласны?» – спросила Эвелин у всей компании.

«Микрофон закрепили слишком низко. Меня было плохо слышно», – пожаловалась мама.

«Ты спела замечательно, – воспротивился Билли. Папа так и не понял, с какими эмоциями он это сказал. – И какой же приятный сюрприз, что и Эвелин с нами».

Мама побледнела.

«А где Джерри?» – невинно поинтересовалась она. Папа бросил на нее хмурый взгляд, на что она лишь пожала плечами, словно вопрос был совсем безобидным.

«Не знаю, – ответила Эвелин, посмотрев на Билли. – Наверное, работает».

Они пытались выдавить из себя неловкие дружелюбные фразочки, но вскоре девушка Билли сказала, что сильно устала. Билли пожал папе руку, чопорно поцеловал маму в щеку и обнял Эвелин. Их эмоции оказались не совсем взаимными: Билли старался как можно крепче обнять ее, тогда как Эвелин просто похлопала его по спине.

«Билл, нам пора идти», – вмешалась его девушка, когда объятия уж слишком затянулись.

«Так ты теперь Билл?» – поддразнила его Эвелин.

«Все мы рано или поздно становимся взрослыми», – ответил Билли, на что Эвелин улыбнулась.

Трудно было сказать, какой скрытый смысл Эвелин прочитала в его словах, но он видел, так же ясно, как и приглашенная девушка, что между ними пробежала искра.

«Твой брат хорошо выглядит, – проговорила Эвелин, глядя, как Билли со своей пассией отдаляются от них. Билли повернулся только один раз, чтобы робко ей улыбнуться. – В смысле, счастливым. Он выглядит счастливым».

«Так позволь ему и дальше оставаться счастливым», – попросила мама.

«Сьюз, я встречаюсь с Джерри Холдсбруком».

На самом же деле их отношения с Холдсбруком едва ли можно было назвать серьезными и долговечными.

– Разумеется, как только на горизонте появилась Эвелин, та девушка исчезла из жизни Билли.

Папа вытащил стейк, положил в тарелку и унес на кухню. Я пошла за ним. Он переложил мясо в керамическое блюдо и оставил остывать. Я проверила таймер на духовке: картофель приготовится через семь минут. Мое время заканчивалось.

– На чем я остановился? – задумался папа.

– Эвелин и Билли встретились снова.

– Именно.

На следующий семейный ужин Билли пришел один. На протяжении всего вечера мама пыталась его разговорить, но он не пересекался с ней глазами и уж тем более не отвечал на ее вопросы.

Мама попросила Билли помочь ей с десертом, и он с неохотой пошел за ней на кухню.

«Год? – опешил Билли. – Вы общаетесь с Эвелин уже год, и ты ничего мне об этом не говорила? Ни разу за год?»

«Я хотела уберечь тебя!»

«Но я не нуждаюсь в твоей заботе. Тебе уже давно пора прекратить думать, будто ты знаешь, что для меня лучше».

Он в гневе хлопнул дверью.

– А мама часто пыталась уберечь его? – спросила я.

– Она всегда действует из благих побуждений, но никто не хотел бы такую сестру, которая печется о тебе, как мамочка.

Папа протянул мне три тарелки и столовые приборы.

– Да и маму, которая печется, как мамочка, тоже вряд ли кто-то захочет, – пошутила я, но папа поднял брови, как предупреждение, чтобы я не испытывала судьбу. – Так, значит, с тех пор Билли и Эвелин снова встречались?

– Спустя несколько недель Билли пришел на семейный ужин с ней.

Эвелин подарила его маме букет цветов, а отцу – бутылку виски. Они поблагодарили ее за подарки, старательно скрывая свое удивление. Мама же виделась с Эвелин буквально за день до этого, но Эвелин ни слова не сказала про то, что придет на ужин.

Она отвела Эвелин в сторону, когда та отлучилась, чтобы принести Билли бутылку пива.

«Почему ты не предупредила, что придешь?»

«Я этого и не планировала».

Эвелин сказала, что они с Билли катались на машине, но Билли не хотел расставаться, поэтому пригласил ее на ужин.

«Значит, вы опять вместе?»

«Не знаю».

Но мама прекрасно понимала, что ответ Эвелин был известен.

«А как же твой парень?»

«Джерри никогда не был моим парнем».

– Бедный Джерри Холдсбрук, – пробормотала я, накрывая на стол.

– Если бы ты его знала, вряд ли бы жалела.

Папа кинул мне три салфетки, как мастеру по складыванию. Я сложила их по маминой виртуозной методике.

– Не понимаю, почему мама была против их отношений. Она боялась, что Эвелин снова разобьет ему сердце?

Я положила салфетки рядом с тарелками, а поверх них – приборы. Папа сел напротив и помотал головой.

– Дело скорее в том, что между Билли и Эвелин горела такая страсть, будто остальных людей в мире не существовало. Наверное, твоей маме казалось, что про нее забыли.

Конечно, они продолжали регулярно видеться на ужинах, на литературных мероприятиях, организованных Эвелин. Но теперь мамины разговоры о ее занятиях по фортепиано, гитаре и контрабасу заменились историями Билли.

Эвелин брала Билли за руку и говорила: «Расскажи им о Перу».

«Им будет неинтересно слушать про Перу», – подшучивал Билли, словно вся эта страна, да и весь регион Анд слыли какой-то локальной шуткой только между ними.

«Конечно, интересно! – настаивала Эвелин. – Ребята, вы же хотите послушать?»

Эвелин отлично понимала, что Билли и так без умолку рассказывал о своей лаборатории, о том, как трудно отслеживать землетрясения, и о прочих вещах, о которых родители слышали уже не одну байку.

«Конечно», – ответил папа, приобняв маму за талию, а она ухмыльнулась ему, словно хотела сказать: «Ну, началось».

На протяжении всего ужина, даже во время десерта Билли рассказывал долгую, запутанную историю о каком-то американском сейсмологе, который предсказывал крупное землетрясение в Перу, что спровоцировало у всего мира необоснованную панику.

«Он же совершенно безрассуден!» – возмутился Билли, эмоционально взмахнув рукой, и чуть не опрокинул бокал вина.

«Совершенно», – с насмешкой ответила мама. Билли был слишком занят «ловлей бокала» и не обратил внимания на ее тон. А если Эвелин и услышала сарказм в голосе лучшей подруги, то сделала вид, что не заметила.