Энн Петцольд - Когда мы мечтаем

Отложив ложку в сторону, Чжэ Ён откинулся на спинку стула, и я с удивлением увидела, что он почти прикончил свою порцию. Я же не успела съесть почти ничего.

Чжэ Ён тоже обратил на это внимание.

– Тебе не нравится?

– Нравится, – честно сказала я. – Но я – та еще неженка, так что когда доходит до острой пищи…

Чжэ Ён удивленно округлил глаза.

– Я этого не знал. Зачем ела, если тебе не нравится?

Опустив голову, я снова перемешала еду – просто чтобы занять чем-нибудь руки.

– Не хотела показаться грубой.

Краем глаза я увидела, как Чжэ Ён покачал головой.

– И ты предпочла мучиться? – спросил он, у него в голосе прозвучали нотки веселья и недоверия.

Я передернула плечами. Такой вариант казался мне лучшим из возможных, но сейчас я понимала, что вела себя неразумно. Многие мысли кажутся логичными, только пока не выразишь их.

– Хочешь попробовать кое-что другое? – поинтересовался Чжэ Ён. – Обещаю, будет не так остро.

Последние слова не внушали особого оптимизма – его «не остро» явно отличается от моего, – но я все равно согласилась.

– Подожди минутку, – сказал Чжэ Ён и поднялся с места. Черная футболка плотно обтягивала его спину. С каждым шагом мышцы под тканью перекатывались.

Я помотала головой, пытаясь прийти в себя. На секунду мысли снова уплыли в неведомые дали. Рядом с Чжэ Ёном это происходит чаще, чем мне хотелось бы. Кажется, в первые две встречи я на него так не реагировала. А может, я просто переписала свои воспоминания. Сама иногда не до конца понимаю, что творится у меня в голове.

Чжэ Ён снова исчез на кухне. Не прошло и трех минут, как он вернулся к нашему столику с двумя наполненными едой тарелками. От них исходил такой аромат, что у меня немедленно потекли слюнки. Что-то сахарно-сладкое и калорийное – самое то после острого.

Чжэ Ён поставил передо мной тарелку. Пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы тут же не накинуться на ее содержимое. Надеясь отвлечься, я подняла взгляд на Чжэ Ёна и вопросительно выгнула бровь.

Он усмехнулся, когда понял, что меня интересует.

– Хотток.

– Это оладушки? – спросила я, потому что хотток выглядел совсем как оладушек. Разве что не такой румяный, как те, что обычно печет Лив. И не такой пышный.

– Хм-м-м, – протянул Чжэ Ён, задумчиво склонив голову набок. – Да, наверное, что-то вроде. Думаю, их можно назвать лепешками с начинкой. В Южной Корее хотток – популярная уличная еда.

– Значит, их можно есть руками? – спросила я, готовая схватить лепешку с тарелки.

Смех Чжэ Ёна эхом разнесся по комнате.

– Как хочешь, так и ешь. Они немного липкие, а начинка, думаю, еще горячая, поэтому будь осторожна.

После первого предложения я слушала Чжэ Ёна вполуха и, не тратя времени, вонзилась зубами в хотток – мое произношение, наверное, заставило бы Чжэ Ёна вновь рассмеяться. Я тут же обожгла язык. Начинка оказалась ужасно горячей, но я не обращала на это внимания, чувствуя, как сладость разливается во рту. Внутри оладушка оказался сироп, похожий на карамель, и, когда я жевала, он смешивался с чуть хрустящим тестом.

По вкусовым ощущениям я поставила хотток вровень с оладьями Лив, что вызвало у меня угрызения совести. Однако они улетучились, стоило мне откусить следующий кусочек. Я влюбилась в это блюдо, так что чуть было не застонала от удовольствия, несмотря на то что снова обожгла язык. Я почти не сомневалась: вот чем, наверное, кормят в раю.

– Расскажи чего-нибудь о себе, – сказал Чжэ Ён, когда я доела. Сам он не прикоснулся к стоящей перед ним еде.

– Я люблю хотток.

Чжэ Ён рассмеялся, наблюдая, как я вытираю липкие пальцы о салфетку.

– Расскажи то, чего я еще не знаю.

– В детстве я ходила на балет. Очень недолго.

– Недолго?

– Да, протянула всего месяц. Масштаб – это не мое. У меня лучше развита мелкая моторика, – сказала я, пошевелив пальцами. Чжэ Ён на секунду опустил взгляд на мои руки, затем снова посмотрел на меня.

– Когда ты начала рисовать?

– Я никогда не переставала, с самого детства, – призналась я. – Пальчиковые краски сменились цветными карандашами, те – гуашью и акварелью… Они всегда были со мной, я даже не задумывалась об этом. А ты? – продолжила я, заметив, что Чжэ Ён погрузился в свои мысли. Он перевел взгляд на меня. – Когда ты понял, что хочешь заниматься музыкой?

– Когда впервые сел за пианино, – не раздумывая отозвался он. – Не помню, сколько лет мне было. Но когда я сидел на табурете, то даже не доставал ногами до пола.

– Ты ходил на уроки музыки?

Чжэ Ён кивнул.

– Да, потом. Сначала просто слушал, как играет отец, и нажимал на разные клавиши.

Я провела пальцем по кромке стакана, пытаясь заставить его «петь», но не вышло.

– У тебя хорошие отношения с родителями?

– В общем-то да, – ответил Чжэ Ён. – С тех пор как я стал стажером, мы видимся не очень часто. Зато регулярно созваниваемся, плюс сестра присылает мне фотографии всего, что кажется ей интересным.

Я невольно подумала: что было бы, будь мои родители живы? Жила бы я сейчас с ними, в нашем старом доме, или съехала бы, подыскав себе квартирку? Подружились бы мы с Лив? А Мэл – она так же загонялась бы на работе, если…

Я заставила себя остановиться. В ловушку этих мыслей легко попасться.

– Сколько лет твоей сестре? – поинтересовалась я.

– Шестнадцать, – ответил Чжэ Ён. Вытащил телефон, нажал на экран и показал мне. – Вот она. Ее зовут Хаын. Кажется, это фото с ее прошлого дня рождения.

Я увидела широко улыбающуюся девушку, она стояла между мужчиной и женщиной – судя по всему, их родителями.

– Значит, она ровесница Лив, – сказала я, обращаясь скорее к самой себе. Чжэ Ён тем не менее улыбнулся.

– Думаю, они нашли бы общий язык. Меня не оставляет эта мысль каждый раз, когда ты рассказываешь о Лив.

Я смотрела на фотографию еще несколько секунд, а потом Чжэ Ён отложил телефон в сторону.

– Вы хорошо ладите? – спросила я.

– Да, очень. Сестра – моя самая большая поклонница.

В каждом слове чувствовалось, как много это для него значит.

Повисла уютная тишина. Это… здорово – просто сидеть и наслаждаться близостью друг друга. Такое ощущение, словно мы оказались за пределами реальности, в маленьком мире, созданном только для нас двоих. Мои мысли лениво переходили от одной темы к другой, нигде не задерживаясь. Приятное чувство. Все мое тело охватило спокойствие, которое я редко испытывала.

– Думаю, если бы Лив знала, что я сейчас с тобой, то сказала бы мне пару ласковых.

И почему эта мысль вдруг пришла мне в голову?

Я переживала, что не могу ей ничего рассказать, пусть за последние несколько часов эти переживания и отошли на второй план.

– Она бы не одобрила? – осторожно, почти застенчиво поинтересовался Чжэ Ён.

Я попыталась спокойно обдумать этот вопрос, но при мысли о нем было сложно не удариться в панику.

– Думаю, она была бы… разочарована, – на последнем слове я понизила голос до едва слышного шепота. Стоило произнести эти слова, как в груди больно кольнуло.

– Тебе не обязательно оставаться, если ты чувствуешь себя неловко, – заметил Чжэ Ён.

– Я не чувствую себя неловко, – отозвалась я. – С чего ты взял?

– Ты сказала, что твоя сестра была бы разочарована. – Чжэ Ён опустил взгляд, слегка наморщив нос. Я не могла избавиться от ощущения, что он избегает смотреть мне в глаза.

– Разочарована из-за меня, – чуть погодя добавил он.

Только через несколько секунд до меня дошло, как он истолковал мои слова.

– Ой. Нет, – я покачала головой. – Нет, я не то имела в виду. Она будет разочарована потому, что я ничего ей не рассказала. О нас.

Почему я запинаюсь так, будто только что научилась говорить?

– А-а-а, – Чжэ Ён хлопнул ладонью по лбу и тихо рассмеялся над самим собой. – Вот оно что.

– Мне здесь нравится, если хочешь знать, – сказала я.