Пытаясь успокоиться, я несколько раз глубоко вздохнула, достала ключи и зашла внутрь. Никогда еще путь до квартиры не был таким коротким, как сейчас.
Я без колебаний отперла дверь. Последние несколько часов меня все еще подталкивал адреналин, но если сейчас замешкаться, с места меня будет уже не сдвинуть.
Поэтому я толкнула дверь. Прислушалась. Ни звука. Передо мной не выросли Мэл с Лив и не начали требовать ответов, которых у меня нет. Я осторожно опустила рюкзак на пол. Дошла до гостиной. В страхе, что сестры повыскакивают из своих комнат, я старалась не издавать ни звука.
Я как раз добралась до коридора, как открылась дверь Лив. Она оторвала взгляд от телефона, но меня тут, кажется, не ждали, по крайней мере пока. Заметив в нескольких метрах меня, она застыла как вкопанная.
– Лив…
Не дав мне закончить, она развернулась и хлопнула дверью. Этот звук эхом прокатился по всему моему телу.
Я неуверенно замерла у ее комнаты. Если бы она открыла… хотя бы чтобы выйти и накричать, может, у меня и не тряслись бы колени.
Дверь осталась закрытой.
Опять. Саркастично прокомментировал голос у меня в голове.
Я заткнула его.
Моя комната выглядела точно так же, как сегодня утром, когда я уезжала. Такое чувство, что меня не было целую вечность, хотя прошло от силы полдня. Красочные рисунки над столом не слишком соответствовали моему мрачному настроению.
Я стянула пуловер и небрежно бросила на стул. Села на кровать и достала телефон.
Тот запросил ПИН-код, но только я собралась его ввести, как в конце коридора скрипнула дверь. Затаив дыхание, я прислушивалась к шагам Мэл. Будто это поможет мне спрятаться. Однако волновалась я зря. Мэл прошла мимо моей распахнутой двери в сторону гостиной. Секунду я вглядывалась в дверь ванной комнаты напротив по коридору. Как Мэл могла не заметить мое возвращение? Все же Лив довольно громко хлопнула дверью. Спустя две минуты у меня сдали нервы. Я поднялась с кровати. Восемь шагов до гостиной. Еще четыре и кухня, Мэл со стаканом воды сидела за обеденным столом.
– Привет, – тихо сказала я.
Человек она вспыльчивый, но иногда – когда настолько зла, что теряет дар речи, – молчит. И, судя по холодному приему, сегодня я перешла все границы. Чувство вины обрушилось мне на плечи и придавило к земле.
– Мэл? – я робко подвинулась вперед. – Я вернулась.
Ноль реакции. Хотя я стояла совсем рядом с ней.
– Мэл?
С каждой секундой комок в горле нарастал.
– Пожалуйста, Мэлани…
Голос сорвался.
– Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. Мне очень жаль. Я все исправлю, хорошо? Я…
С громким стуком она поставила стакан на стол. Вода плеснула через край ей на руки, я вздрогнула.
– Хочешь все исправить? – угрожающе тихим голосом заговорила она. – То, что ты соврала мне? Улетела в Нью-Йорк – Нью-Йорк! – и тебе даже в голову не пришло, что стоит сообщить мне об этом? Или, может, ты о той милой картинке, которую мне прислала Лив, когда я думала, что ты с подругой на пляже?
Я почувствовала, как съеживаюсь под градом упреков.
– Я не могла рассказать, – попытка защитить себя внезапно прозвучала пустой отговоркой.
– Мне казалось, мы можем доверять друг другу.
Я тут же кивнула.
– Можем! Но… все сложно. Он сказал, никто не должен узнать…
– Он сказал, что никто не должен узнать? – она снова оборвала меня. – Ты себя слышишь, Элла?
– Понимаю, как это выглядит, но если ты позволишь мне объяснить…
– О-о-о, так ты понимаешь, как это звучит для меня? – она резко встала, не давая мне шанса ответить. – Потому что, как по мне, парень из голливудской тусовки затеял классную игру и воспользовался моей младшей сестрой.
– Никто мной не пользовался! – я принялась защищать его. Себя. Нас. Слова, выбранные Мэл, звучали так… неправильно.
– Он ведь старше, да?
– На два года, – в отчаянии простонала я. – Ничего не случилось, да и я уже совершеннолетняя, манипулировать мной не так легко, как ты думаешь.
Температура в комнате упала до нуля, повеяло холодом.
– Прошу прощения?
Пришлось максимально быстро сдавать назад.
– Нет, я не это хотела сказать.
Мэл, казалось, меня вовсе не услышала. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня сверху вниз, словно я внезапно снова превратилась в подростка, за которым ее попросили присмотреть.
– Конечно. Может пояснишь, что же ты хотела сказать?
Я сжала кулаки. Расслабила. Снова сжала, давая напряжению хоть какой-то выход.
– Я не это имела в виду.
– Думаешь, я тобой манипулирую?
Я помотала головой и умоляюще посмотрела на нее. Зачем у меня вырвались эти слова? Боже, почему нельзя отмотать время назад?
– Я подразумевала другое.
– Ладно.
Она ушла в гостиную, оставляя меня на кухне.
Я заставила себя пойти за ней.
– Подожди, Мэл. Мы можем поговорить об этом, пожалуйста?
– Я и правда не хочу с тобой сейчас разговаривать, Элла.
Ее слова почти ощутимо ударили по мне.
– Да мы ни о чем никогда и не говорим!
Слова вылетели прежде, чем я успела взять себя в руки.
Повисла мертвая тишина, но язык уже попросту не реагировал на посылаемые мозгом предупреждения.
– Ты хоть раз замечала, что мы вообще не говорим о маме с папой? Будто их никогда и не было?
– Разумеется, были. И никто не притворяется, что это не так. Они были важной частью нашей жизни, но…
– Они остаются! – перебила я ее. – Они до сих пор остаются важной частью нашей жизни, и с их смертью в этом вопросе ничто не изменилось.
– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом.
Она твердо посмотрела на меня, но я не отвела взгляд.
– Тогда почему ты каждый раз, стоит нам с Лив заговорить о них, выходишь из комнаты? Почему ни в кухне, ни в гостиной о них ничто не напоминает? Почему ты не можешь просто признать, что тоже скучаешь по ним?!
– Потому что не все переживают горе так, как ты, Элла!
Я вздрогнула от ее крика. Слова исчезли, вся закипавшая внутри злость остыла.
Мэл сорвалась:
– Ты хоть раз задумывалась, что не все из нас могут себе позволить постоянно жить в воспоминаниях? Считаешь, я иду на работу, потом прихожу домой и весь день ничего не чувствую? Когда мне горевать и плакать, Элла, когда? Если есть идеи, я их с удовольствием выслушаю, но до тех пор я отвечаю и за вас, и за себя! А заодно пытаюсь двигаться дальше и хоть как-то жить!
Я молча смотрела на Мэл. Она не стала дожидаться, пока я переварю сказанное, а, покачав головой, вздохнула и ушла. Как только хлопнула ее дверь, у меня из глаз брызнули слезы.
Вот бы, как маленькой, вцепиться ей в руку и заставить говорить со мной, смотреть на меня. Но вместо этого я осталась стоять на месте. Впервые за долгое время мне отчаянно захотелось, чтобы мама оказалась здесь. Обняла меня и сказала: «Все будет хорошо». Сейчас я больше, чем когда-либо прежде, нуждалась в поддержке и понимании.
Я закрыла лицо руками. Провела по волосам. Волшебный день так быстро обернулся полной катастрофой. Я изо всех сил пыталась привести мысли в порядок.
Стоит ли писать Чжэ Ёну? Может, он пытался как-то связаться со мной? Я полезла в карман, ища телефон, но вспомнила, что оставила его на кровати.
Закрыв у себя за спиной дверь в комнату, я наконец проверила оповещения. Ничего. Ни сообщений, ни пропущенных вызовов.
Зато пришло фото от Эрин. Просто пейзаж без подписи. Пока я набирала ей сообщение, глаза все еще туманили слезы.
Я: Ты мне очень нужна.
Как же я обрадовалась, когда спустя всего несколько секунд она позвонила!
Вытерев мокрые щеки, я нажала ответить. Попыталась успокоить дыхание, чтобы не пугать Эрин. Но стоило мне услышать, как она спрашивает, что случилось, и… плотину прорвало. Я рыдала, дрожала, всхлипывала и из последних сил цеплялась за ее утешения. Бессмысленные, но такие нужные сейчас слова.