– Что со мной не так?
Чжэ Ён замер на месте.
– Ты о чем?
– Мы стояли прямо перед домом, где я прожила много лет. Где еще были мама с папой. Где узнала, что они погибли в аварии. Почему… почему я ничего не почувствовала?
Я топнула ногой, выплескивая разочарование.
Чжэ Ён забыл про развязанные шнурки и встал с дивана. Я же скрестила руки на груди, впиваясь ногтями в кожу.
– Почему я не плачу? Не кричу? Это так несправедливо…
– Элла, – тихо сказал он. – Ты оплакивала их семь лет.
Я смущенно и неуверенно посмотрела на него.
Он вздохнул и взлохматил волосы. Видимо, не только мне нелегко следовать мысли.
– Столько времени… Скорее всего ты сама не заметила, как понемногу начала справляться с этим.
– Но как? Как с таким можно справиться?
Горло сжалось. В глазах встал туман.
– Как можно просто идти дальше, если они и были моим миром?
Невозмутимость Чжэ Ёна затрещала по швам. Казалось, мои слова причиняли ему физическую боль.
– Элла…
Больше он ничего не добавил. Наверное, как и я, не знал, что противопоставить такому. Вместо слов он крепко обнял меня, прижал к себе. Будто пытаясь собрать воедино куски, на которые я рассыпалась.
Не знаю, сколько мы стояли так посреди гостиной. Но слезы высохли, дыхание восстановилось. К этому мгновению я чувствовала себя настолько измотанной, что едва держалась на ногах.
Чжэ Ён довел меня до дивана. Он не отпустил меня, даже когда мы упали в подушки, вместо этого крепче обхватил, закрывая в коконе своего тела. Я прижалась лбом к его груди и просто прислушивалась к чужому дыханию. Вдох… выдох. Снова и снова, пока не приноровилась к этому ритму и не успокоилась. Чжэ Ён вычерчивал маленькие круги у меня на спине. Не знаю, кого он больше пытался этим отвлечь: меня или самого себя, но я была ему благодарна за чувство тепла и защищенности, которое в меня вселяли его прикосновения.
– Ты можешь жить дальше, Элла.
Закрыв глаза, я словно отгородила себя от реальности. Но его голос мягко манил меня из этого добровольного мрака.
– Можешь грустить и злиться. Или позволить себе быть счастливой и расслабленной. Ты не должна каждый день и каждую секунду думать о них, но если и думаешь – это тоже нормально.
Я всхлипнула, вытирая слезы с лица. Чжэ Ён в это время продолжал поглаживать меня по спине.
– Если ты начинаешь забывать какие-то мелочи, это не значит, что ты стала меньше любить родителей. Это чувство не блекнет с годами.
Рука Чжэ Ёна скользнула вверх по моей спине и легла мне на затылок.
– И ты это знаешь. Даже если чувства отошли на второй план, менее ценными они от этого не стали.
Я надеялась, он почувствовал тот крошечный кивок, который мне удалось из себя выдавить. Для того чтобы высказать что-нибудь путное, я была слишком измотана. Мои веки потяжелели, и, наверное, я бы прямо тут и уснула, если бы не прислушалась к словам Чжэ Ёна.
– Ты сильная, Элла, и храбрая! Настолько, что решилась вернуться сюда.
– Почти восемь лет прошло, – пробормотала я.
Он покачал головой.
– Какая разница? Это не соревнование, не спринт, в котором ты должна победить. Не стоит смотреть на других. Настройся на марафон.
Голова уже отключилась. Не успела я подумать, как у меня вырвалось:
– Ты же поможешь мне на дистанции?
Чжэ Ён еще крепче прижал меня к себе.
– И даже побегу за тебя, когда у тебя не останется сил. Буду бежать столько, сколько понадобится, пока ты не окрепнешь достаточно, чтобы устоять на ногах.
Мне так хотелось сказать ему все, о чем кричало мое сердце. Но усталость разлилась по моему телу и, как я ни сопротивлялась, утянула в глубины сна.
Первым делом я ощутила свою сведенную судорогой шею. Потом почувствовала тяжесть одеяла и тепло тела рядом. Мы все еще лежали на диване. Солнце уже зашло, и в комнате сгустилась темнота. Но в лунном свете я отчетливо видела Чжэ Ёна.
Он так и не выпустил меня из объятий. Его руки все еще крепко обвивались вокруг меня. Глаза закрыты, дыхание спокойно. Он спал, хотя едва ли ему было удобно. Я вглядывалась в его лицо. Такие длинные и темные ресницы, высокие скулы, слегка приоткрытые губы. Кончиками пальцев очертила в воздухе контуры его лица, едва не касаясь кожи. Он так прекрасен.
Нет… не только по классическим стандартам красоты. Один взгляд, и глубоко в душе снова проснулось то чувство, которое выбивало воздух у меня из легких, и вот я падаю, падаю и падаю… Сердце так сильно колотилось в груди, словно пыталось выпрыгнуть. Даже не знаю, как долго я просто смотрела на Чжэ Ёна. Мне не хотелось будить его или покидать убежище его рук.
Ты можешь жить дальше, Элла.
Эти слова эхом отдавались у меня в голове, и я почувствовала, как мои глаза снова наполняются слезами. Я не просила Чжэ Ёна об этих словах, но стоило ему произнести их, я осознала, что именно они и были мне нужны. Он прав. Восемь лет – долгий срок, а эта рана все еще не зажила. И, как я ни крепилась, ее бередил каждый день рождения, семейный праздник или вечеринка, каждая годовщина смерти мамы с папой, ведь их не было рядом. Но в другие дни? С каждой улыбкой, с каждой новой эмоцией или переживанием боль немного стихала.
Чжэ Ён, будто почувствовав всю тяжесть моих дум, зашевелился. Услышав его вздох, я подняла взгляд. И посмотрела прямо в его еще слегка сощуренные глаза. Он снова начал выводить круги у меня по спине.
Он пробормотал что-то на корейском. Одна короткая фраза, прежде чем он, откашлявшись, слегка встряхнул головой.
– Все хорошо?
Голос Чжэ Ёна звучал хрипло. И акцент после сна звучал особенно резко.
– Что ты только что сказал? – спросила я.
Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал мой вопрос.
– Gwaenchanha? – повторил он. – Я спросил, в порядке ли ты. Просто на корейском, и не сразу заметил свою ошибку.
– Квэнь… – Я наморщила лоб. Рот просто отказывался произносить незнакомое слово.
Чжэ Ён негромко фыркнул и откинул локон со лба:
– Gwaenchanha.
Я попыталась еще раз, и на этот раз мой язык даже не завязался узлом, подстраиваясь под странные слоги.
Чжэ Ён прикусил губу, давя смешок. Кажется, над произношением мне еще работать и работать.
Мгновение мы снова помолчали, но потом он повторил свой вопрос:
– А теперь серьезно: ты в порядке?
– Да, просто задумалась.
– Я слышал, – кивнул он. – Думаю, твои размышления меня и разбудили.
В уголках его губ мелькнула легкая усмешка. Мэлькнула и пропала, стоило ему немного качнуть головой, он тут же поморщился.
– Не слишком удобный диван, да?
– Мне доводилось спать в местах и похуже. – Однако он все же встал и потянул меня за собой. – Но, если ты не против, я все же предпочту кровать.
Я негромко рассмеялась. Все звуки в темноте казались такими громкими в сравнении с днем. Я залезла под одеяло, даже не потрудившись полностью переодеться: просто сменила джинсы на шорты с фламинго. Чжэ Ён тут же снова заключил меня в объятия. Казалось, он уже готов опять отключиться и держался только ради меня. Я глубоко вздохнула и отпустила сдерживаемые эмоции. Все мои мышцы расслабились, и спустя несколько минут я уснула.
На улице уже рассвело, когда я в следующий раз открыла глаза. Минут десять я валялась в постели. В руках и ногах разливалась тяжесть. А вот голова была на удивление легкой после вчерашних событий. Я не до конца доверяла своему спокойствию, помня, как быстро вчера разразилась буря.
За ночь я отвернулась от Чжэ Ёна. Его спокойное дыхание щекотало мне затылок. Я наслаждалась тяжестью его руки на своей талии, тем, как он даже во сне не отпускал меня, словно боясь, что я сбегу.
Пошевелилась я, только когда Чжэ Ён подтянул меня поближе к себе. В первую секунду я не была уверена, вдруг он все еще спит. Но вот он стал покрывать мою шею нежными поцелуями, весело фыркнув в ответ на мое хихиканье. Я обернулась и посмотрела ему в глаза.
– С добрым утром, – прошептала я.
На голове у него было настоящее гнездо. Даже думать не хочу, что там с моей прической. Протянув руку, я убрала волосы с его лица.
– С добрым утром. – Его улыбка была не такой широкой, как обычно, он настороженно смотрел на меня. – Хорошо спала?
Я кивнула и, повернувшись, обняла его. Будь моя воля, я весь день бы просто лежала, наслаждаясь его близостью, запоминая каждую деталь, чтобы как можно дольше сохранить в памяти это чувство.