Днем я об этом ой как пожалею, но…

– Нет.

– Спасибо.

Через динамик донеслось негромкое потрескивание.

– Я весь внимание. Кажется, тебе есть о чем рассказать.

Как же легко ему удается меня осчастливить. Вот и сейчас меня снова накрыла эйфория, будто я только вышла из студии. Все ощущалось даже ярче, ведь теперь я могла поделиться своими чувствами с Чжэ Ёном, а он с интересом слушал и расспрашивал о подробностях, как мне и хотелось.

– То есть ты продолжишь ходить? – спросил он, когда я закончила расписывать ему мельчайшие детали своего дня.

– Думаю, да. Наверное, я куда лучше справлюсь с остальной учебой, если по средам буду ходить на курс, который мне нравится.

Мы оба знали, что скорее всего будет ровно наоборот, но Чжэ Ён сделал мне одолжение, промолчав об этом.

– О! Можно я тебе еще кое-что покажу?

– Секунду, – его голос стал глуше, и тут я услышала звук входящего запроса на видеочат.

Я перегнулась через кровать и включила лампу перед тем, как ответить.

Чжэ Ён сидел в студии, расслабленно откинувшись на спинку стула. Его улыбка напомнила мне, что после Нью-Буффало мы еще не видели друг друга. На нем было простенькое черное худи. Очки, волосы наполовину собраны в высокий хвост, из которого выбиваются отдельные прядки, но Чжэ Ёна это, кажется, не беспокоит.

– Новая прическа, – прокомментировала я его образ.

– Слишком длинные. Если не укладывать, лезут прямо в глаза – очень раздражает.

– А мне нравится. – Еще бы, ведь теперь можно будет пропускать его волосы сквозь пальцы во время поцелуев.

Судя по кривой улыбке Чжэ Ёна, он точно знал, о чем я сейчас подумала.

– Что ты хотела мне показать?

– Да, точно!

Я чуть не рухнула на пол, выпутываясь из одеяла. Смех Чжэ Ёна – музыка для моих ушей. На секунду отложив телефон, я отыскала свой альбом и долистала до нужной страницы. Потом села за стол, прислонив телефон к стене.

– Я еще поработала над твоим портретом, который начала в Нью-Буффало. И поскольку меня воодушевила похвала мистера Вега, я готова показать его тебе, а ты должен честно сказать, что думаешь.

– Даже если мне не понравится? – с ухмылкой спросил он.

Я пристально посмотрела на него:

– Уточню, ты должен мне честно сказать, что тебе нравится.

Он со всей серьезностью кивнул:

– Ясно.

Пока он не успел передумать, я подняла блокнот и вытянула перед собой, пряча за ним лицо. Первые несколько секунд Чжэ Ён молчал, и я напряглась. Вдруг ему и правда не понравилось… Спустя мгновение он глубоко вздохнул.

Я высунулась поверх скетчбука, стало слишком любопытно, чтобы продолжать прятаться за ним. По лицу Чжэ Ёна было ничего не понять. Он плотно сжал губы, нахмурил лоб.

– Элла. – Он нарушил молчание, и я нерешительно подняла глаза. – Ты видишь меня таким?

Я, не зная, что и думать, посмотрела на рисунок, потом на Чжэ Ёна, снова на рисунок.

– Да? Это плохо?

– Плохо? – с недоверием переспросил он. – Элла, это просто фантастика. Ты даже не представляешь, как мне нравятся твои рисунки. Они такие реалистичные.

Он покачал головой:

– Ты невероятно, невероятно хорошо рисуешь. Не понимаю, как ты можешь этого не видеть.

– Ты не ответил. И казался довольно напряженным. – Я пожала плечами. – Я решила, что тебе не понравилось.

– Я просто устал, – объяснил он. – И глаза болят: я несколько часов сижу у монитора. Хён У всегда говорит, что из-за этого я выгляжу так, словно замышляю убийство.

Он безрадостно усмехнулся:

– Но я ведь уже говорил тебе в прошлый раз, что ты потрясающе рисуешь.

– Да, но писать портрет намного сложнее, чем прочесть описание и потом самой дофантазировать. Как с Гарри Поттером, понимаешь? Там я сама решаю, как и на что падает свет. А если у кого-то нос кривоват, всегда можно сказать, что так и задумывалось.

– Лучше бы Дэниэлу Рэдклиффу этого не слышать.

– Сделаю все возможное, чтобы сохранить это в тайне от него, – сухо ответила я. – Но скажи-ка мне, зачем ты все время сидишь у компьютера?

– Ву Сок сказал, что, если мы и правда хотим представить менеджерам собственную концепцию альбома, нам нужны песни, которые будут ее отображать. И хотя мы договорились насчет тематики, у ребят столько идей, что Мин Хо предложил каждому написать по песне.

– И какая у вас тема? – Я подавила просившийся наружу зевок.

– Все, что лежит на сердце. Я уверен, песня, которую я начал в коттедже, – самое то. Только не знаю, достаточно ли она хороша? Я не на сто процентов доволен текстом, но каждый раз, когда пытаюсь придумать что-то новое, мозг попросту отключается. Ни одной идеи, с чего начать. – Он разочарованно откинулся на стуле и нахмурился.

Я подтянула одну ногу на стул и устроила подбородок на коленке. Я так устала, что была готова отключиться прямо на месте, но мне хотелось еще поболтать с Чжэ Ёном.

– Ты знаешь, о чем пишут другие?

– Эд хочет написать песню для своего младшего брата. Хён У и Ву Сок взяли на себя песни поживее. А Мин Хо… – на секунду он отвел взгляд от камеры. – У него свой подход к песням, который никто из нас толком не понимает. Не знаю, к чему он придет, но уверен, это будет что-то потрясающее.

– Может вам составить карту ассоциаций? Пусть каждый просто запишет, что у него на уме. Например… – Я на секунду задумалась, подбирая подходящее слово. – Предположим, первое слово «шоколад», дальше торт, пирог, плитка шоколада, ганаш, фрукты в шоколаде, шоколадное мороженное. – Я запнулась и поморщилась. – Теперь я хочу есть.

Чжэ Ён засмеялся:

– Почему ты всегда первым делом думаешь о сладостях?

– Вот что случается, когда твоя младшая сестра учится печь и каждые два дня пробует что-то новенькое. Но ты уходишь от темы. Давай, напиши первое слово!

Он растерянно моргнул:

– Прямо сейчас?

Я пожала плечами, и сдернув со спинки стула кофту, накинула себе на плечи.

– Мне как раз нечем заняться.

Чжэ Ён несколько секунд не сводил с меня взгляд. Я тоже не двигалась и просто смотрела на него в ожидании, пока он сообразит, о чем хотел бы писать. Наконец, он отвел глаза, и тут мне показалось, что его уши слегка покраснели.

– Мне нужно отдохнуть, – выдал он. – Я сейчас ничего не придумаю.

– Тогда прощаемся?

– Нет, конечно, нет, – протараторил он так быстро, что чуть не прикусил язык. – Какая разница, напишу я это сейчас или позже?

Я подавила смешок.

– Уверена, ты прекрасно справишься. Как всегда, – с этими словами я спрятала руки, чтобы скрестить пальцы. – Им понравятся ваши идеи и песни.

Кажется, мои слова немного успокоили Чжэ Ёна.

– Спасибо, Элла.

Уроки рисования, его новая песня… Чувство, словно мне удалось, наконец, отыскать тропинку в тумане. И Чжэ Ён, судя по всему, разделял его со мной. Нет таких слов, чтобы описать, как я этому рада.

Только вот воскресный разговор с Эрин никак не давал мне покоя. Она еще не решила, что делать, и я с каждым днем все больше за нее переживала.

Чжэ Ён уже так хорошо изучил меня, что моментально уловил перемену настроения:

– Что стряслось?

Я запустила руки в свои волосы.

– Мы несколько дней назад созванивались с Эрин, и у нее кое-что случилось. Она даже задумалась, не вернуться ли домой. С тех пор этот разговор не идет у меня из головы. Я даже не успела рассказать ей про наши с тобой маленькие каникулы.

– Секунду, – не успела я продолжить, как Чжэ Ён прервал меня. – Эрин знает обо мне?

Несколько секунд я просто недоуменно смотрела на него. Почему он спрашивает? При чем здесь это? С моих губ сорвалось нерешительное «да», но я уже чувствовала, что дальнейший ход разговора мне не понравится.

– Обо… всем? – уточнил он, взмахнув рукой, то ли вкладывая в свой жест какой-то смысл, то ли просто по привычке.

– Если под «всем» ты подразумеваешь твою звездность, – начала я, – то да. Она знает. А что?

Он поморщился, будто колеблясь:

– Насколько ты обидишься, если я скажу, что в первую секунду вспылил, так как не хочу, чтобы кто-то знал про нас?

У меня приоткрылся рот.

– Ты не хочешь, чтобы кто-то знал? – переспросила я. Сердце прошила боль.

Чжэ Ён тут же широко распахнул глаза, осознав свои слова. Он поддался вперед на стуле, будто хотел пробиться сквозь экран.

– Нет, не в этом смысле! Я…

Он умолк, подбирая слова на чужом языке.