— Похоже на чемодан, собранный для больницы, — произнесла она, глядя на Роя и нахмурившись. — Может быть, она собиралась застрелить их, вернуться сюда, взять эти вещи и скрыться?
— Думаю, это маловероятно. Если таков был ее первоначальный план, то она оставила бы чемодан где-нибудь недалеко от центра. Я бы сказал, что она упаковала его, готовясь отправиться в тюрьму. Смотрите дальше.
Бет осторожно приподняла лежавшие сверху вещи. Под ними она увидела альбом для фотографий, большого формата, с розовой пластиковой обложкой, похожий на тот, в котором люди хранят свадебные фотографии.
— Это? — спросила она, глядя на Роя.
Рой утвердительно кивнул.
На первой странице было много фотографий новорожденного ребенка, и, переворачивая страницы, Бет поняла, что весь альбом посвящен одной малышке, маленькой темноволосой девочке. Фотографии были подобраны в хронологическом порядке, начиная с момента рождения и примерно до четырехлетнего возраста.
Бет внимательно рассматривала их, пораженная тем же самым трудно уловимым сходством, на которое она обратила внимание, впервые увидев Сюзанну в тюремной камере.
— Ее дочь? — она вопросительно посмотрела на Роя.
— Наверняка, — отозвался тот. Он показал на один из последних снимков, на котором была запечатлена девчушка с кругленьким розовым личиком в ореоле темных вьющихся волос. На малышке была бумажная корона. — Сходство бросается в глаза.
Бет присмотрелась повнимательнее. Девочка была не то чтобы очень привлекательной, но у нее было очень милое личико, уже отражавшее характер. Она не заметила особого сходства с Сюзанной, если не считать того, что обе были круглолицыми. Но что-то в застенчивой, ласковой улыбке ребенка поразило Бет в самое сердце.
— Это может быть племянница, или даже крестница, — предположила она. — Слава Богу, ничто здесь не указывает на то, что в этой комнате жил ребенок. Здесь и собаку держать страшно.
— На оборотной стороне одной из самых первых фотографий указана дата, — сказал Рой. — 1987 год. То есть сейчас ей было бы восемь. Почему, как вы полагаете, после того, как ей исполнилось четыре, фотографий больше нет?
По коже у Бет побежали мурашки. Она бросила настороженный взгляд на Роя.
— Она умерла?
— Да, я думаю именно так, — задумчиво протянул он. — Разумеется, ребенка у нее могли забрать, например, муж или власти.
Бет кивнула. Может быть, это случилось из-за того, что Сюзанна пила, или же она начала пить после того, как у нее отняли ребенка. Но почему-то ей казалось, что девочка все-таки умерла.
Бет еще раз просмотрела все фотографии и обратила внимание на то, что на заднем плане виднелась обстановка обычного дома. Милые домашние вещички, каминная решетка например, новогодняя елка, именинный пирог, цветы в вазе, даже копия картины Ренуара на стене позади ребенка.
— Если она была замужем, — размышляя вслух, протянула Бет, — то почему ни на одном снимке нет отца? Ни с ребенком, ни с самой Сюзанной? Мне кажется, что они жили вдвоем. Девочка выглядит здоровой и ухоженной.
— Я тоже так думаю, — согласился Рой, забирая у нее альбом и укладывая его обратно в чемодан. Сверху он положил все вещи. — Сейчас мы наводим справки о ребенке. Готов держать пари, что Сюзанна находилась на попечении доктора Визерелла.
Внезапно Бет поняла, зачем он привез ее сюда. Дело было не только в альбоме и в тех мыслях, которые он навеял. Инспектор увидел вырисовывавшийся мотив убийства.
— У вас есть дети, Рой? — спросила она.
— У меня был маленький сын, десять лет назад, — ответил он дрогнувшим и неуверенным голосом, отвернувшись от нее. — Он умер от болезни сердца, когда ему было три годика.
Бет в ужасе смотрела на него.
— Господи, Рой, простите меня, — наконец выдавила она. — И альбом напомнил вам об этом?
Он повернулся к ней, покусывая нижнюю губу.
— Да. Вчера я считал Сюзанну Феллоуз сумасшедшей. Сегодня ситуация изменилась. Кажется, я начинаю ее понимать. Если бы в смерти моего сына был повинен кто-то, я тоже, наверное, открыл бы на него охоту.
Бет с трудом проглотила комок в горле. Не в первый раз она слышала подобную грустную и печальную историю, но почему-то именно эта, рассказанная крутым и бескомпромиссным полицейским, потрясла ее до глубины души.
Вскоре они ушли из комнаты, Рой взял с собой чемоданчик и закрыл за ними дверь. Он заговорил только тогда, когда они оказались на улице.
— Поразительно, как крупица информации может изменить ваше мнение о ком-либо, — внезапно произнес он. — Вчера я готов был голосовать за то, чтобы для этой женщины вернули смертную казнь через повешение. Сегодня же, — тут он пожал плечами, — в общем, вы понимаете.
— Вы хороший человек, — негромко проговорила Бет, уже вполне понимая, для чего он привез ее сюда. — Я сделаю для нее все, что смогу. Вы расскажете мне о том, что вам удастся узнать о ребенке?
— Конечно, — ответил он, и, хотя на улице было темно, ей показалось, что в глазах его блестят слезы.
В ту ночь Бет не могла заснуть. Стоило ей закрыть глаза, как она вновь оказывалась в той холодной, убогой комнатушке, представляя, как Сюзанна плачет над альбомом. Бет никогда не испытывала материнских чувств, она никогда не играла в куклы, дети раздражали и утомляли ее. Но она могла представить себе чувства матери, потерявшей ребенка, и знала, каково это — быть по-настоящему одинокой. Она подумала, что то и другое вместе способно свести с ума кого угодно.
На следующее утро она одевалась, чтобы идти на работу, когда Рой позвонил снова.
— Это был ее ребенок, — сообщил он без вступления. — Аннабель Люси, родилась 18 апреля 1987 года в больнице Святого Михаила, это здесь, в Бристоле. Умерла 12 мая 1991 года, вскоре после того, как ее поместили в детскую больницу. Причина смерти — менингит. Участковым терапевтом был доктор Визерелл. Сюзанна была матерью-одиночкой, и в то время она жила по другому адресу на Клифтон-вуд.
Бет не знала, что сказать. Это было именно то, что она хотела услышать как адвокат, кое-что существенное, на чем можно построить защиту Сюзанны. Но как женщина она предпочла бы узнать, что Сюзанна сбежала из приюта для умалишенных и что девочка была всего лишь ее дальней родственницей.
Она все-таки сумела выдавить слова благодарности Рою за то, что тот так быстро дал ей знать. Он добавил, что теперь у них есть достаточно оснований предъявить Сюзанне формальное обвинение и что она предстанет перед судом сегодня еще до обеда.
— Должен предупредить вас, — сказал Рой, и голос его прозвучал сурово и безжалостно, — что ни здесь, в полицейском участке, ни на улицах никто не испытывает к ней ни капли симпатии, и все считают ее монстром. Помимо всего прочего, Роланд Паркс, муж сестры из регистратуры, дал интервью в сегодняшнем выпуске «Мэйл». Я мельком проглядел его — там именно то, чего следовало ожидать, сентиментальная история с фотографиями счастливой парочки и их детей. В суде почти наверняка будет целая толпа зевак, желающих хотя бы одним глазком посмотреть на Феллоуз, и репортеры тоже слетятся, как мухи на мед. Дело может обернуться неприятным образом.
— В таком случае, я должна знать, почему Сюзанна застрелила и ее, — сказала Бет. — Знаете такую поговорку — туши огонь огнем?
Бет обнаружила, что ей трудно сосредоточиться на двух встречах, назначенных на сегодняшнее утро. Одна была с мужчиной тридцати лет, обвинявшимся в изнасиловании, а во время второй ей предстоял разговор с женщиной, занимавшейся воровством в магазинах, которая знала, что на этот раз ей светила тюрьма. При других обстоятельствах Бет внимательно выслушала бы обоих и, хотя их виновность не вызывала сомнений, постаралась бы найти что-нибудь, на чем можно было бы построить защиту.
Впрочем, полюбить кого-то из этих ее клиентов, не говоря уже о том, чтобы поверить в их невиновность, было практически невозможно. Особенно негодовал насильник, который искренне полагал, что, купив девушке пару коктейлей и угостив ее шашлыком, он получал право заниматься с ней сексом. Его жертве только что исполнилось шестнадцать лет, и она была девственницей, когда он надругался над ней. В который уже раз Бет пожалела, что не выступает на стороне обвинения. Она бы с удовольствием пропустила его через мясорубку.
Все время, пока она пыталась вслушаться в то, что говорили ей клиенты, мысли Бет занимала Сюзанна, которой предстояло сегодня до обеда появиться в суде. Должно быть, ей было около сорока, когда родилась Аннабель. Получается, она предпочла забеременеть, не имея мужа, зная, что отпущенное ей биологическое время истекает? А может, этот ребенок — результат несложившихся отношений? Что она делала до того, как стала матерью?