Впрочем, сама Памела, о которой ни у кого из родственников не было причин беспокоиться, в свои двадцать лет без памяти влюбилась (так по крайней мере ей казалось самой) в Джорджа Фентона, сына виконта Пенуика, и не раздумывая отдалась ему. Когда это стало известно, ее братья долго перешептывались о том, как опасны бывают скромницы девицы.
Однако Памела по своему характеру не могла не отдалиться от клана Эффингтонов. Она все равно не была похожа на своих многочисленных братьев и сестер, которые всегда отличались привлекательной внешностью.
Мать Памелы, общепризнанная красавица, уверяла всех, что ее старшая дочь Памела еще не достигла своего расцвета, а только ждет этого дня. И он наступил. В день своего двадцатилетия Памела, посмотрев на себя в зеркало, впервые убедилась, что ее рост, худая фигура и неопределенное выражение лица вполне приятно смотрятся и даже привлекательны. К сожалению, у Памелы напрочь отсутствовала уверенность в себе, присущая Эффингтонам с рождения. Поэтому ничего удивительного не было в том, что она отдала свое сердце и свою невинность первому из мужчин, обласкавшему ее своим вниманием. Разумеется, она верила, что Джордж искренен в своих чувствах к ней.
Она мечтала о замужестве и не могла даже подумать, что все сказанное им не имеет ничего общего с его намерением жениться на ней.
Ее кузина Кларисса даже в детстве была красива и вполне уверена в себе. С Памелой они были немного похожи, только у той были светлые волосы. Их взгляды на жизнь были слишком различны, как день и ночь, но все же это им не мешало крепко дружить всю жизнь. Памела порой даже думала, что они так близко сошлись, потому что Кларисса – не Эффингтон, а Памела никогда не стремилась чувствовать себя представительницей этого рода, пока тетушка Миллисент не взяла ее под свою опеку.
– Дорогие девочки! – позвала она девушек, увидев их в дверях. – Сейчас же идите ко мне. Я должна сказать вам что-то очень важное.
Памела повернулась, чтобы войти в комнату тетушки, но Кларисса схватила ее за руку:
– Послушай, что я тебе скажу. Ты уже не та девочка, которая уехала из дома, чтобы что-то доказать. Прошло шесть месяцев, как ты покинула Лондон, избежав скандала. Ты теперь весьма уверена в себе, не скрываешь собственные мысли и чувства, стала личностью и, как мне кажется, значительной личностью. Я даже могу сказать... – округлив глаза, она посмотрела куда-то в потолок, – ты стала настоящей мисс Эффингтон. Да поможет тебе Бог.
Памела какие-то секунды смотрела на нее молча, а потом улыбнулась:
– Я знаю.
Кларисса нахмурилась:
– Знаешь? Почему же ты молчишь?
– Об этом не говорят. К тому же это случилось не сразу. Я менялась, росла. Это началось уже с самого первого дня, как только я покинула Лондон. И это не значит, что я все время пыталась как-то измениться. Я просто искала себя. – Она помолчала, раздумывая. – Я вдруг почувствовала, что люблю фехтование, конный спорт, мне нравится бывать в экзотических местах, люблю танцевать и флиртовать с интересными мне мужчинами. Мне нравится открыто высказывать свое мнение. Сказать по правде, мне нравится быть Памелой Эффингтон. – Она насмешливо улыбнулась. – Мне не верится, что такое было со мной шесть лет назад.
– Ты была беспощадна к себе самой. – Кларисса внимательно посмотрела на кузину. – Но я всегда любила тебя.
Памела легонько обняла ее за плечи и тут же отпустила.
– Ты всегда любила меня. Как и я всегда любила тебя.
– Долго вы будете стоять в дверях? Входите же наконец! – В голосе тетушки Миллисент звучало нетерпение. – У меня настолько важные новости, что я могу лопнуть, если с кем-нибудь не поделюсь.
Обменявшись улыбками, девушки вошли в салон, где их ждала сгоравшая от нетерпения тетушка. Она была сестрой-двойняшкой матери Памелы. Богатая вдова, она жила так, как ей хотелось. Много путешествовала, пользовалась успехом у мужчин, но всегда говорила, что если вдруг однажды выйдешь замуж по любви, то этого нельзя повторить.
– Итак, мои дорогие! – Тетушка Миллисент помахала кучей шелестевших засушенных бумаг. – Вы помните мою тетю Элизабет?
– Бабушку Элизабет?! – воскликнула Кларисса.
– Да, конечно, – подтвердила Памела. – Разве можно не помнить бабушку Элизабет?
– Это была прескучнейшая особа, осуждающая всех, кто живет не по ее понятиям. – Тетушка поморщилась. – Она всегда осуждала меня. Ну да ладно. – На лице тетушки Миллисент снова засияла улыбка. – Так вот, она умерла.
В салоне находился какой-то джентльмен. Он кашлянул.
Взглянув на него, тетушка снова поморщилась.
– Я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто я рада, что она умерла. Разумеется, я не убивала ее, но, несмотря на то что она умерла, мы должны смело продолжать жить и наслаждаться. – Она посмотрела на своих племянниц. – А теперь познакомьтесь с мистером Корби, очень опытным поверенным, ведущим все дела тетушки Элизабет. Он любезно согласился приехать к нам из Лондона, чтобы сообщить эту печальную весть и принять документы. Бедняжка Элизабет стала жертвой какого-то непонятного происшествия. Речь идет о столкновении ее экипажа со стадом... – Она вопросительно посмотрела на поверенного: – Это были козы?
– Свиньи, – скорбно произнес тот.
– Да, да, свиньи, – вздохнула тетушка Миллисент, опустив глаза. – Трагический случай.
– Может, мы помолимся? Всего несколько слов? – спросила Памела, обращаясь к Клариссе.
Та кивнула:
– Да, надо что-то сказать.
– Непременно. Я тоже так думаю. – Тетушка сложила ладони и поднесла их к подбородку, не выпуская из рук завещания. Подняв глаза к небу, она промолвила: – Господи!
Памела и Кларисса тоже сложили ладони, а за ними, чуть помедлив, сделал это и мистер Корби.
– Господи! – повторила тетушка, обводя всех взглядом. – Прими рабу Божью Элизабет, хотя она... – запнулась тетушка, почему-то нахмурившись, – как поведал нам мистер Корби, преставилась уже шесть месяцев назад. Если ты, Господи, еще не принял ее, то это означает ее падение, а не возвышение.
– Тетушка Миллисент! – остановила ее шокированная Кларисса.
– Да, да, конечно, о мертвых хорошо или ничего. –Тетушка воздела глаза к небу. – Господи, если Элизабет у твоих ворот, прими ее в свою обитель и прости ей ее грехи. Хотя, Господи, я надеюсь, тебе захочется узнать их. Бедняжка была не очень приятной особой, – покачав головой, заключила тетушка. – Во веки веков. Аминь!
– Аминь, – повторили, как эхо, все остальные.
– А теперь... – Тетушка окинула всех живым взглядом. – Мистер Корби привез нам кучу всяких документов, в которых имеется много интересного и приятного.
Поверенный мистер Корби улыбнулся и посмотрел на заинтересованных племянниц.
– Речь идет о завещании, – пояснил он.
Памела и Кларисса переглянулись.
– И очень щедром, – поправила его тетушка, торжествующе глядя на девушек. – В нем указан большой особняк в самом лучшем из кварталов Лондона, а помимо этого еще и кругленькая сумма денег.
– Какая удача для вас! – искренне поздравила Памела тетушку.
Тетушке Миллисент действительно повезло. Дом, в котором она жила с мужем, был лишь частью его семейного поместья. Вся недвижимость после его смерти перешла младшему брату, тетушке же были завещаны только деньги, а не имущество. Она потом говорила, что муж подарил ей свободу, хотя все понимали, что ей всегда не хватало собственного очага, который она потеряла.
– О нет, дорогие! Это не только мое наследство. Мы все трое будем им владеть, поделим его между собой. Оно наше!
– Наше? – чуть не задохнулась Кларисса.
– Я не совсем понимаю. Почему я в завещании? – Памела нахмурилась. – Я почти совсем не знала тетю Элизабет. Насколько я помню, она совсем не одобряла брак моей матери.
– Не забывай, что в этом мире есть очень много такого, чего не одобряла Элизабет. Несмотря на богатство и престиж Эффингтонов и то, что твой дядя стал главой клана и герцогом Роксборо, она не жаловала вашу семью. Это все ее снобизм. – Тетушка пожала плечами. – Она не жаловала и меня, однако включила в завещание. Конечно, странно, но так оно и есть.
– Если вы позволите, леди Смайт-Уиндом... – Мистер Корби улыбнулся ей так, что всем стало понятно: это один из тех мужчин, которые не способны избежать тетушкиных чар. Даже в свои пятьдесят четыре года она привлекала и завораживала всех своим жизнелюбием.