Им обоим нужно было развеяться. Ему усмирить свою чрезмерную опеку, ей вспомнить, что жизнь куда шире, чем начинает казаться через несколько месяцев, проведенных с ним одним. А значит, появилась еще одна причина показаться на закрытии сезона.

Сама Майя ехала туда с единственной целью — Соня все еще была в столице, а сообщать о подобном лучше лично.

Всю дорогу до города Майя благополучно проспала, пригревшись в объятьях мужа. А потом впервые оказалась в еще одном из множества владений герцога. Она никогда не говорила о домах, экипажах, лошадях как о своих. Хоть Дэррек часто ее поправлял, она всегда называла эти вещи принадлежащими ему. Ей нужен был он. Остальное — не так-то важно.

У них был целый день перед тем, как предстояло посетить запланированное мероприятие. Единственный визит, который Майя собиралась осуществить — Соня и Витор. И они побывали у них почти сразу. Как они отреагировали на новость? Наверное, так, как это должна была сделать сама Майя, они были счастливы, совершенно искренне, без задней мысли, в отличие от будущей мамы, у которой все чаще возникал вопрос, каким же родится ее ребенок?

А уже вечером чете Мэйденстеров предстояло впервые выйти в свет как мужу и жене.

Слухи добрались из поместья до столицы очень быстро. Как Майя узнала из ненавязчивого замечания Дэррека, об их свадьбе напечатали в газете, подтвердив кажущиеся всем совершенно бредовые россказни. А значит, анонсированное Линдой появление Дэррека должно было стать залогом аншлага на мероприятии.

— Ты готова? — Дэррек подошел сзади, обнимая, положил руки на пока что только ощутимый, но практически невидимый живот.

Майя нервничала, очень. Выбирала наряд дольше, чем когда-либо. Перед ней стояла невозможная задача — ей нужно было выглядеть соответствующе мужу. А это, как оказалось, невозможно. Слишком бледна, слишком сера, сливается, снова бледна. Она сменила десяток платьев и уже начала мерить заново, когда отчаялась окончательно. Раньше ее хотя бы нельзя было упрекнуть в плохой фигуре, а теперь, скрывая беременность, пришлось забыть даже об этом единственном плюсе. Дэррек бы спросил, зачем скрывать? А она уже предчувствовала и без того достаточное количество оценивающих взглядов, и не хотела, чтобы оценивали еще и их не родившегося еще ребенка.

— Готова, — она остановила свой выбор на изумрудном платье с завышенной талией, достаточно открытым декольте и рукавами в три четверти. На шею она впервые надела один из десятка подарков мужа — изумрудное колье из белого золота, кованного необычными завитушками, увенчанными мелкой россыпью камней, и такие же сережки.


*****

Они немного опоздали, большинство приглашенных были уже тут. На входе их встречали обе сестры его светлости. Вдовствующая герцогиня поручила младшую опеке опытной старшей, а впоследствии обе были в выигрыше. Старшая — зарабатывала баллы доверия матери, а младшая — получала полную свободу действий.

Им Дэррек еще не сообщал радостную новость, оставляя право решать, когда пора это делать — за Майей. А она пока не хотела. В зале было очень людно. А значит, и душно. Как только они оказались в помещении, Майя чуть сильнее сжала руку мужа, прося поделиться силами. И он не подвел.

Кожей Майя ощущала направленные на нее взгляды, затылком чувствовала, как вслед ей оглядываются. И как ни странно, не с отвращением, как это было раньше, а с удивлением, любопытством, а иногда и завистью. Конечно, если она смогла завлечь его светлость, значит, в ней что-то есть. И каждый пытался понять, что же это. Высший свет совершенно запутался во всем, что судачили об этой скрытной анибальте. Раньше ее записывали в любовницы к мужу сестры, а теперь считали, что она была долгие годы связана с его светлостью, а Роза Смитт — только прикрытие. Но никто не мог понять, почему он решил на ней жениться. Кольца на их пальцах увидели все, значит, о свадьбе не соврали. Может его светлость нуждается в деньгах, дела настолько плохи? Возможно, но чтоб убедиться, должно пройти время. И часть людей, вот уже второй месяц ждала, когда же он объявит о своем банкротстве. Возможно, она заставила его жениться шантажом? И он согласился под страхом непременной дуэли с ее отцом? А ведь все помнили, какая печальная история связывает род Мэйденстеров с оружием… А может… Может… Может… Была сотня вариантов, но ни один человек не предположил, что их свадьба — просто последствие любви.

Тогда же они вновь танцевали на глазах у честного народа. Вновь остальные пары предпочитали скорее смотреть, чем следить за собственным передвижением по кругу. И сначала Майя очень нервничала по этому поводу, ведь казалась себе еще более неуклюжей, чем в прошлый раз, а потом…

— Наплюй на них, голубка. Ты ведь только моя, а я твой, танцуй со мной, — Дэррек снова, как тогда, прижал ее, пожалуй, слишком интимно, шепнул на ухо, а потом отступил, дожидаясь ее реакции.

Она не посмела ослушаться. Да и зачем, если он всецело прав.

Скорей всего, ей до конца жизни то и дело придется ловить на себе заинтересованные взгляды. Скорей всего, будут те, кто никогда не поверит в искренность их чувств, но ведь смысл ее жизни теперь не в том, чтоб кому-то что-то доказывать, а в том, чтоб не упустить ни секунды дарованного свыше счастья.

Этот их танец был очень красивым. Мэган потом сказала Майе, что следя за ними, забыла как дышать. А Майя лишь кивнула, заливаясь краской. Не только из-за того, что слышать похвалу было непривычно, но и потому, что в те минуты тонула в глазах мужа, напрочь позабыв о том, что кто-то продолжал на них смотреть.

Оказавшись в городком доме, Теперь уже герцогиня Мэйденстер поняла, что повторить этот опыт еще раз пока все же не готова. А потому следующие три дня провела как можно дальше от городской суеты. Хоть и говорят, что покупать вещи до рождения — плохая примета, Майя не удержалась, проезжая мимо магазина готовой одежды, она увидела в витрине очаровательное платье, его и купила. Оно было настолько крохотное, что сложно даже поверить, что в него может поместиться настоящий человек. Дэррек заказывал девочку, а у девочки должно быть много красивых нарядов.


*****

Вернувшись в поместье, Майя поняла, что теперь это и правда ее дом. Они вернулись домой. С каждым днем становилось все холодней, зимние пейзажи не заставляли Майю желать взяться за краски, а вот Дэррека рисовать она любила. Рисовала его во время работы, сосредоточено чертя карандашом, пытаясь запечатлеть все до малейшей детали. Он не возражал — так спокойней, когда она постоянно в поле зрения.

В один момент Майе дико захотелось сделать кое-что, и, рассудив, что беременным прихоти прощаются, она отложила карандаш, бумагу, встала, обошла стол и остановилась, ожидая, когда Дэррек обратит на нее внимание.

Он не заставил себя долго ждать.

— Ты что-то хочешь, голубка?

— Да, — она убрала его руку с колена, устраиваясь сама, обняла за шею, поцеловала. — Я хочу, чтобы ты знал, что я тебя люблю.

Он улыбнулся такому ее признанию.

— Беременной, ты нравишься мне еще больше, — и подтверждая свои слова, начал красочно описывать все то, как он собирается доказывать свои слова на деле на ухо моментально зардевшейся Майе.

В конце зимы, немного раньше, чем они думали, мама родила сына. Это случилось раньше срока, но мальчик родился здоровым. Над именем они долго не думали, назвали в честь отца. О рождении брата Майя узнала из письма сестры, оно пришло за день до того, как Майя собиралась отправиться к родителям. От этой новости легче вздохнули сразу трое мужчин: Дэррек, не желавший отпускать жену, врач, не желавший терять пациентку из поля зрения и Дэн, мчавшийся на поиски клубники уже с особым вдохновением, новая хозяйка пришлась ему по вкусу.

Так минула зима. А за ней с бешеной скоростью пронеслась весна, и уже почти прошло лето. Дэррек уехал на несколько дней, но Майя провожала его будто на войну. Боялась, что он не успеет вернуться к родам. И не могли развеять ее страхи ни его заверения, ни собственный здравый смысл. Как бы ни хотел, уехать все же пришлось, а единственное, на что уповал — прибывшие накануне Соня с Витором.

Майя, провожая его ранним утром, поклялась во всем, о чем он просил — и что будет вести себя хорошо, и что доктор сразу узнает, если начнутся боли, и что не будет плакать. Клялась, а сама прекрасно понимала, что вряд ли сдержит слово. Зато на его слово уповала — что он вернется через ночь и два дня. Так мало, но так чертовски много.