С каждым новым днем солнце все дольше оставалось над горизонтом, и путники проводили в седле все больше и больше времени.
Они добрались до итальянских королевств и быстро пересекли их, двигаясь вдоль прекрасного побережья Средиземного моря. Наконец они достигли Лангедока и отныне ехали по дорогам, протянувшимся вдоль больших рек через различные французские королевства. И вот в один прекрасный день, проезжая по герцогству Фландрия, они увидели на горизонте сверкающие под июньским солнцем серо-голубые воды Ла-Манша. Саксонские солдаты дружно издали радостный вопль.
— Море такое спокойное! — восторженно воскликнула Ида, — Если мы отплывем сегодня вечером, то к утру уже будем в Англии! Мэйрин впервые за много месяцев рассмеялась.
— Ох, мама! Отец бы задразнил тебя, если бы услышал! Он так гордился тем, что сумел хоть немного показать тебе мир, а тебя, оказывается, это вовсе не интересовало! Ты хочешь домой! Впрочем, я тоже! — неожиданно добавила она и обняла Иду за плечи.
Ида повернула голову и взглянула дочери в лицо.
— О Мэйрин, доченька, да ты наконец весела! Слава Пресвятой Деве!
— Я даже не знаю, счастлива я или нет, мама. Правда, с каждой милей, отделяющей нас от Константинополя, я чувствую все меньше печали. Однако не думаю, что скорбь когда-либо покинет меня, — вздохнула Мэйрин. — Впрочем, я по крайней мере уже не чувствую ненависти к Василию и рада, что мы скоро вернемся домой.
— Возможно, Эрик Длинный Меч поможет тебе развлечься, — заметила Ида. — Этот шельмец удивительно красив и к тому же весел, как пьяница за бутылкой. Похоже, он пользуется любым случаем, чтобы ехать рядом с тобой.
Мэйрин улыбнулась.
— Он пытается ухаживать за мной, мама. Однако я никак его не поощряю. На самом деле он мне не нравится. Когда мы окажемся в Англии, наши пути разойдутся. И он больше не будет надоедать мне.
— А он не так уж плох, — задумчиво проговорила практичная Ида. — У его отца почти столько же земель, как у твоего. Конечно, чтобы укрепить свое положение, тебе надо будет быстро родить нескольких сыновей. Знаешь ли, мужчины в Денло порой берут себе по несколько жен, несмотря на то что называют себя христианами.
— Родить сыновей — еще не значит удержать при себе мужа-датчанина. Разве Гарольд Годвинсон не отверг Эдит Лебединую Шею? И разве она не родила ему троих сыновей?
— Верно, — согласилась Ида, — он действительно прогнал бедняжку Эдит, чтобы жениться на сестре графа Мерсии.
— Сперва подстроив убийство ее первого мужа. Гарольд думал, что, взяв за себя Эдит Мерсийскую, он сможет заполучить Мерсию, — фыркнула Мэйрин. — Спасибо, мама, но меня это не устраивает!
— Другие могут оказаться хуже, чем Эрик Длинный Меч, — спокойно возразила Ида.
— Я не собираюсь снова выходить замуж, мама.
— Ты решила отправиться в монастырь? — спросила Ида, заранее зная ответ.
— Конечно, нет!
— Тогда тебе придется выйти замуж, Мэйрин. У женщины нет другого выбора. Конечно, Эрик Длинный Меч — не единственная возможность, но рано или поздно ты должна будешь выбрать себе мужа.
— Неужели я не могу остаться жить в Эльфлиа с тобой и с отцом? — спросила Мэйрин.
— Мы с Олдвином не вечны. И ты это прекрасно знаешь. Брэнд скоро женится, и его жена не потерпит, чтобы в доме, который будет принадлежать ей, жила другая женщина. Что станется с тобой, если ты не выйдешь замуж?
— Но разве нельзя построить для меня маленький домик, чтобы я жила отдельно, мама?
— Что за глупости, Мэйрин! Кто будет обрабатывать твои земли, охотиться? Кто защитит тебя в минуту опасности? Не надо говорить о Дагде: рано или поздно он тоже уйдет в мир иной. Ты глубоко скорбишь о том, что произошло в Константинополе, и ты права. Но нельзя, чтобы недолгое замужество разрушило всю твою дальнейшую жизнь. Он любил тебя, Мэйрин. Я — мать, я знаю это. И ему бы не хотелось, чтобы остаток дней ты прожила в страхе и горе. Тебе вовсе не нужно выходить замуж немедленно. Возможно, даже лучше будет подождать, пока новый король взойдет на трон Англии. Мы с твоим отцом уже говорили об этом, и Олдвин уверен, что войны не миновать. Помни, Мэйрин, ты теперь — богатая невеста. Многие будут искать твоей руки.
— Охотники за моим золотом, — насмешливо фыркнула Мэйрин.
Ида кивнула.
— Да, — откровенно согласилась она. — Но я уверена, что ты найдешь достойного человека и полюбишь его. Такого человека, который будет любить тебя не меньше, чем твое богатство.
— Возможно, — допустила Мэйрин, — но Эрик Длинный Меч — не тот человек. Когда я встретилась с ним в первый раз, он заставил меня испытать такие ощущения, о которых я прежде и не догадывалась. Он был первым мужчиной, взглянувшим на меня как на взрослую женщину, а не как на ребенка. За эти недели, что мы провели в пути, я познакомилась с ним поближе. И обнаружила, что в нем есть что-то такое, что раздражает меня и выводит из себя. Он чем-то противоречит естественному ходу вещей. А особенно мне неприятна его самоуверенность, с которой он порой смотрит на меня. Он смотрит так, словно я уже принадлежу ему! Нет, я не могу выйти замуж за подобного человека и никогда за него не выйду!
Ида кивнула. Она всегда прислушивалась к ощущениям Мэйрин. Ее дочь интуитивно чувствовала природу других людей. Как, однако, печально, что эта интуиция не смогла предостеречь Мэйрин от любви к Василию! Ида грустно улыбнулась своим мыслям. Разве любовь когда-нибудь следовала доводам рассудка? Эрик Длинный Меч — завидный жених, но если Мэйрин не хочет поощрять его ухаживания, то ничего страшного. Они без труда найдут ей мужа из числа достойных молодых англосаксов или нормандцев, которые переживут грядущую войну за английский трон.
Ближе к вечеру путники наняли несколько торговых суденышек, курсировавших между Фландрией и Англией. Ветер был попутным и устойчивым. Ночь предстояло провести на открытой палубе, но в июне воздух теплый, и погода стояла прекрасная. Плащи надежно защитят их от морской прохлады.
Чтобы погрузить лошадей, им пришлось завязать глаза: непривычные к морю животные не желали ступать на борт лодки по доброй воле. Нара запаслась жареным каплуном, свежевыпеченным хлебом, кругом мягкого сыра и корзиной вишен; этого должно хватить и на ужин, и на завтрак. Если повезет, на рассвете они уже достигнут берегов Англии.
Когда солнце село, ветер чуть-чуть ослаб. Ориентируясь по ярко сверкающим звездам, моряки уверенно вели свои лодки вперед, к цели. Мэйрин стояла на носу лодки и вглядывалась в темноту; ветер дул ей в спину. Она вспоминала свое первое путешествие через этот пролив. Тогда она была испуганным ребенком и, несмотря на присутствие Дагды, чувствовала себя одиноко и очень боялась того, что может ждать ее впереди. Она вспомнила, как работорговцы развлекались с рабынями и как Дагда пытался оградить ее от этого мерзкого зрелища.
Во второй раз Мэйрин оказалась в этих водах на пути в Константинополь. Девушка закрыла глаза, но слезы все же пробрались под густыми ресницами и покатились по щекам. «О Василий! — подумала она. — Как я тебя любила! Я верила, что ты тоже любишь меня. И хотя мне было больно узнать, что я ошибалась, все же я, по-моему, научилась смиряться с этим. Но эти сомнения! Эта неизвестность! Неужели ты любил Велизария больше, чем меня? Неужели ты любил его так сильно, что не смог вынести разлуки с ним? Мне этого никогда не узнать! О Боже, никогда, никогда!» Мэйрин вздрогнула и внезапно застыла, почувствовав на своем плече чью-то руку.
— Вы замерзли? — спросил Эрик Длинный Меч, привлекая ее к себе.
— Нет, — сухо ответила Мэйрин. Помолчав, она добавила:
— Уберите от меня руки, Эрик Длинный Меч. Вы не имеете права прикасаться ко мне.
— Так дайте мне это право, Мэйрин! На рассвете мы окажемся в Англии, и я буду вам ровней. Я сделаю вам предложение. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. — Руку он так и не убрал.
Но, к его удивлению, Мэйрин стала отталкивать его и наконец высвободилась. Повернувшись, она яростно взглянула ему в лицо почти почерневшими от гнева глазами.
— Как вы смеете, Эрик Длинный Меч? Мой муж умер всего несколько месяцев назад! Как вы смеете делать мне предложение, когда я еще в трауре? Впрочем, если уж вы это сделали, я отвечу: нет, тысячу раз нет! Я никогда не выйду за вас замуж! Никогда!
Эрик расхохотался. Ему ответило жутковатое эхо, нарушившее тишину ночи. Датчанин протянул руку, чтобы снова привлечь к себе Мэйрин. Ее стиснутые кулачки яростно заколотили его по груди. Взглянув ей в лицо, Эрик проворчал: