На одно мгновение Анна ощутила, что земля уплывает у нее из‑под ног. Если бы в это момент она не сидела, то, наверное, упала бы: настолько непредвиденно было то, что сказал Алексей. Она ожидала чего угодно, только не этого: сначала он прочитал все ее мысли как в раскрытой книге, а потом отмел их, как недостойные его любимой женщины. Но ведь он все правильно понял! Ну почему в течение всех двадцати лет их знакомства он возводит ее на пьедестал? Почему называет идеальной женщиной, чуть ли не богиней, почему никак не может понять, что она самая обыкновенная и вовсе не такая уж сильная, хотя, на свое несчастье, сильнее его?!
До того как Алексей произнес эти слова, объясниться с ним было еще возможно, хотя и непросто. Но после того как их сказал, все стало гораздо сложнее. «Создавайте людям хорошую репутацию», — невольно вспомнила Анна одно из известных высказываний Дейла Карнеги. С этим психологом можно спорить, можно соглашаться, но действие в реальной жизни этого высказывания она только что испытала на себе: Алексей имел о ней лучшее мнение, чем стоило бы, и это очень сильно ей мешало.
— Алексей, послушай, — начала было она, собравшись с духом.
— Подожди, Анечка! — оборвал он ее. — Все‑таки скажи мне, примешь ли ты мое предложение? Ну, конечно, примешь! Ты сделаешь меня самым счастливым человеком в мире, когда я надену тебе на палец это кольцо! — И в довершение ко всему он действительно достал из кармана футляр с кольцом.
Еще минута, и случится непоправимое… Но Анна перехватила его руку.
— Послушай, — остановила она его и постаралась успокоиться. — Нам на самом деле необходимо серьезно поговорить. Я не знаю, с чего начать, но мне необходимо все тебе объяснить…
— Я слушаю тебя, — озадаченно проговорил Алексей, положив футляр с кольцом на стол.
— Видишь ли, все, что ты сказал про меня… ну, то, что я якобы струсила и потому не приняла твое предложение, прикрылась вовремя подвернувшейся работой…
— И что же? — насторожился он.
— Видишь ли, — повторила Анна, чувствуя, что следующая произнесенная ею фраза решит все, — это… правда.
— Что? — Алексей в волнении вскочил на ноги.
— Да‑да, именно так, — подтвердила она. — Послушай, — Анна потянула его за рукав, насильно усаживая назад, — ты всегда понимал меня, как никто другой. Пожалуйста, пойми меня еще раз, один только раз. Я не хочу, чтобы между нами хоть что‑то осталось невыясненным.
Алексей схватился за ворот, как будто он мешал ему дышать, хотя на рубашке не хватало как раз двух верхних пуговиц. И все‑таки Анне стало легче: она уже начала говорить о главном.
— Я уже давно собиралась объяснить тебе это, — взволнованно продолжила она. — Мне кажется, мы с тобой не созданы друг для друга.
— Как? — только и смог вымолвить Алексей, снова хватаясь за ворот.
— Ну да, — с каким‑то самой ей непонятным воодушевлением сказала Анна. — Ты мечтаешь о том, чтобы рядом с тобой была любящая женщина, которая поддерживала бы тебя, рядом с которой ты чувствовал бы себя еще сильнее, не так ли?
Алексей смог только кивнуть.
— Но ведь я совершенно не гожусь для этой роли! — воскликнула она. — У меня такая работа, что я постоянно то тут, то там. Прихожу домой, когда освобожусь, и никогда не смогу точно сказать, во сколько это случится.
— Но ведь я тоже загружен работой, — Алексей нашел спасительную мысль и ухватился за нее, как утопающий за соломинку.
— Да, но я совершенно не умею вести хозяйство! — нашла еще одну причину Анна. — Вот, сам попробуй! — она чуть ли не силком потащила его на кухню. К приходу Алексея Анна пыталась приготовить нехитрый ужин, но, частично из‑за волнения, а частично из‑за неумения, у нее ничего не получилось: котлеты подгорели и на вкус отдавали травой, пюре получилось комочками, зеленый горошек на поверку оказался пятилетней давности и в пищу уже не годился. Теперь, дав Алексею попробовать свою стряпню, выжидающе спросила:
— Ну?
Ответ опять был не такой, какого она хотела бы.
— Знаешь, — мечтательно произнес он, правда, немного поморщившись. — Даже пригоревшее, пересоленное или вообще никуда не годное блюдо, приготовленное руками любимой женщины, может показаться пищей богов.
Анна застонала: этот человек просто неисправим!
— Ну хорошо, — решительно заявила она, понимая, что никакие частные доводы не помогут. — Я не буду говорить о том, что, если выйду за тебя замуж, то не смогу уделять тебе достаточного внимания, ни слова не скажу о том, как ненавижу стирать носки или сталкиваться с кем‑нибудь в ванной, ничего не прибавлю к характеристике моих весьма сомнительных кулинарных способностей. Но пойми, наконец, что за двадцать лет — нет‑нет, не протестуй, пожалуйста! — чувства могли и измениться. По‑моему, от них уже попахивает затхлостью.
— Анна, но я люблю тебя, — отозвался Алексей с такой нежностью, что сомневаться в его чувствах не приходилось.
— По‑моему, ты уже вовсе меня не любишь, — упрямо гнула свое Анна, решив очертя голову броситься в омут. — Просто твои чувства ко мне, а они конечно же были, стали другими. Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле это уже просто привычка, разве не так?
— Нет, — отрицал он. — Я всегда любил тебя и сейчас, даже в эту минуту, очень тебя люблю. Твои слова разбивают мне сердце. Мои чувства, может быть, и превратились бы в привычку, если бы и ты сама стала для меня привычной. А я постоянно открываю в тебе что‑то новое. Я никогда не подозревал, например, — голос его прервался, но он справился с собой, — что ты можешь быть со мной такой жестокой.
— Ошибаешься, — возразила Анна. — Да, тебе, конечно, кажется, что я играю тобой, но поверь мне, это не так. Ты мне очень дорог. Я очень тебя люблю, но как друга… А ты ошибаешься во мне: я вовсе не та женщина, которая тебе нужна. Ты думаешь, что рядом со мной станешь еще сильнее? Но это не так! Ты не понимаешь! У меня тяжелый характер, я честолюбива до крайности. Я буду только подавлять тебя, поверь мне. Как ты будешь чувствовать себя рядом со мной? Мое имя на слуху у многих, меня чуть ли не каждый день показывают по телевизору, у меня берут автографы, ты это знаешь? А мне хочется еще большего признания, еще большей славы. Вот о чем я думаю!
Алексей машинально вытащил из вазы одну из роз, которые подарил ей первого сентября, и стал обрывать лепестки, не обращая внимания на то, что они падают и на пол, и в его тарелку.
— Знаешь, кто тебе нужен? — спросила вдруг Анна, схватив Алексея за локоть и глядя на него блестящими глазами. — Настоящая женщина — добрая, нежная, ласковая.
— Но ты ведь тоже добрая, нежная и ласковая, — пробормотал он, закрывая лицо ладонями.
— Может быть, это и так, — задумчиво произнесла она, — но чаще я все‑таки злая и колючая. Помнишь, какой противной я была в школе? Так вот: с тех пор я очень мало изменилась и уж точно добрее не стала. А еще я слишком независимая и привыкла опираться только на саму себя. Я готова тысячу раз признать, что это очень плохо, особенно для женщины, но ничего с этим поделать не могу. Я закалилась, привыкла к одиночеству, и на всю жизнь, наверное, останусь убежденной холостячкой. А тебе нужна женщина, которая чувствовала бы себя за тобой как за каменной стеной, которая жила бы только тобой и детьми, а они у вас непременно появились бы. Ну не гожусь я в жены, и в матери тоже не гожусь!
— И ты молчала об этом? — вдруг произнес Алексей. И все‑таки в его голосе слышался упрек.
— Понимаешь, Леша, я не сразу поняла, что ты испытываешь ко мне такие глубокие чувства. А я к тебе их не испытывала. Была у меня в жизни только одна любовь, да и та очень быстро кончилась. Ты понимаешь, о ком я говорю?
Алексей молча кивнул. Он помнил, в каком состоянии была Анна, когда погиб Олег. И Алексей тогда помог ей, как никто другой. И хотя сам он никогда об этом не задумывался, но лишь благодаря ему Анна смогла оправиться от того несчастья, вновь обрести смысл в жизни. А если раны на сердце его любимой женщины оказались слишком глубоки и не зажили до конца, то это не его вина. Просто тогда у нее была первая и настоящая любовь, такая, о которой вспоминают всю жизнь, и тем более, если она так внезапно и нелепо обрывается.
— Но ты очень близкий для меня человек, — сказала Анна, глядя прямо в глаза Алексею. — Я желаю тебе только счастья. Если я сейчас и говорю слова, которые кажутся тебе жестокими, то поверь, делаю это не со зла. Я уверена, со временем, когда ты найдешь свою настоящую любовь, когда у тебя будет настоящая семья, ты меня поймешь. Я не требую, чтобы ты понял меня сейчас'— вряд ли это возможно.