Беспокоило и не давало ей работать только одно — поведение Дэна Смирнова. Он все время держался с Анной в рамках джентльменской корректности, не позволяя себе ни малейшего ироничного замечания, как будто боялся ее ненароком обидеть. Но было ли что‑нибудь кроме вежливости в его отношении к Анне? Во время «белых ночей» — а их почему‑то в последнее время стало у нее больше — под ровное урчание спящего Котьки Анна все пыталась разобраться, как Дэн Смирнов, собственно, относится к ней, и не находила ответа.
Иногда Анна все‑таки ловила на себе его взгляды. Стоило ей внезапно обернуться, как она видела выражение его лица, совсем иное по сравнению с тем, какое у него было обычно. В нем читались симпатия, нежность и… и, кажется, нечто большее. Впрочем, утверждать такое с полной уверенностью невозможно: едва она успевала поймать это новое выражение, как оно моментально исчезало, сменяясь обычным — вежливым и доброжелательным.
Со своей стороны, Анна чувствовала к этому человеку какое‑то необъяснимое притяжение, но в чем тут было дело, тоже не могла разобраться. Длинными бессонными ночами она пыталась понять, чем Дэн, собственно, привлекает ее, — и не понимала.
Да, он умен, обаятелен, он в своем роде художник и, наконец, красивый зрелый мужчина. Но разве это все объясняет? Сколько не менее умных и привлекательных мужчин открыто искали встреч с ней, но она им всегда отказывала.
Да, Дэн Смирнов еще и богат, только для Анны это не имело значения. Она всегда умела довольствоваться тем, что у нее есть, и никогда никому не завидовала, и то обстоятельство, что Дэн Смирнов — владелец престижного дома моделей и, уж конечно, делает на этом немалые деньги, ее как‑то не трогало.
Голос Дэна вывел Анну из раздумий.
— Вы, наверное, устали? — повторил он. Это прозвучало мягко, но не настолько, чтобы она могла заподозрить Дэна в чем‑то большем, чем простое участие.
— Да, я и в самом деле устала, — призналась Анна.
— Удивляться нечему, — сказал он и улыбнулся. — Едва ли вы работаете меньше меня. Я вот смотрю на вас и думаю, что никогда не решился бы стать тележурналистом. Никогда!
— Ну, насколько я понимаю, у вас тоже не самая легкая профессия, — отозвалась она, тоже не удержавшись от улыбки.
— Помнится, я тогда сказал какую‑то глупость насчет цветущего сада, — крайне серьезно произнес Дэн.
— Да, уж на нимфетку я никак не тяну, — усмехнулась Анна, вспомнив тот случай с цитатой.
— Возможно, я просто неправильно выразился. Хотел, понимаете ли, похвастаться своей начитанностью. Но я просто имел в виду то, что, когда вы улыбаетесь — да‑да, совсем как сейчас, — я вижу вас абсолютно другой и верю, что за вашей независимостью, серьезностью и даже холодностью прячется другая женщина — нежная, беззащитная и, наверное, очень усталая.
— Усталая? — вскинулась Анна. — Почему вы так решили?
— Вы ведь устали от постоянной борьбы, — пояснил Дэн. Он взял руку Анны в свои и вдруг тихонько погладил ее.
Почему‑то это легкое прикосновение оказалось подобным разряду тока. Анна вздрогнула и, боясь того, что почувствовала, осторожно высвободила руку.
— Да, но без борьбы жить неинтересно, — отозвалась она, стараясь принять непринужденный вид, чтобы скрыть смятение, поднявшееся вдруг в душе. Кажется, что‑то в их отношениях начинает меняться, пропадает вежливая отчужденность. Но именно сейчас у Анны не было сил бороться. Наверное, это действительно усталость, коли она испугалась простого пожатия руки. — Извините, — тихо произнесла Анна. — Мне пора уходить.
— Как тогда, в ресторане? — тепло улыбнулся Дэн. — Почему вы сторонитесь меня?
— Я? О нет, что вы! — поспешно возразила она, думая о том, как он удивительно все правильно понял. Она и в самом деле не в силах находиться с ним рядом, когда он разговаривает с ней вот так, как сейчас. — Но мне и вправду надо идти.
— Не торопитесь, — попросил Дэн. — Завтра суббота, наше агентство работать не будет. Давайте погуляем вместе или сходим куда‑нибудь, спокойно поговорим о чем‑то, не относящемся к работе. Я убежден, что вы интересный человек, да и я вроде не такой уж сухарь, каким, видимо, кажусь. Так может быть…
— Нет, сейчас мне в самом деле пора. Возможно, я и приняла бы ваше предложение, но у моих лучших друзей завтра свадьба. Знаете, не каждый день такое бывает: когда решают пожениться лучший друг и лучшая подруга.
— Да, это уважительная причина, — с легкой улыбкой согласился Дэн, стараясь скрыть разочарование. — Странно только, что у вас вообще есть друзья.
Анна, уже собравшаяся уходить, вдруг остановилась.
— Почему? — резко спросила она, возмутившись его словами.
— А потому, что настоящая дружба предполагает, что вы поверяете близкому человеку свои тайны и сомнения, скрытые от других, а вы настолько боитесь показать себя такой, какая вы есть на самом деле, что я удивляюсь, как вы вообще способны с кем‑то откровенничать. Или «лучший друг» и «лучшая подруга» для вас на самом деле звук пустой?
Анна решительно развернулась и вышла не оборачиваясь.
Дэн развел руками. Опять она бежит от него. Никак не может понять, что он уже знает ее гораздо лучше, чем кто‑либо. Пройдет ровно две недели, и Анна будет его, он знает это точно. Это случится в день демонстрации новой коллекции. По‑другому и быть не может. Анна еще узнает, что это такое — быть рядом с настоящим мужчиной, быть защищенной.
Он снова улыбнулся, но это была не та улыбка, которую видела Анна, а совсем другая — грустная.
Дэн подошел к своему рабочему столу, разложил эскизы. Да, это как раз то, что нужно. Вся эта коллекция отражает ее характер. Строгость, холодные цвета и вдруг где‑то неожиданно яркий радужный всплеск красок. А Анна, работая с ним каждый день, так и не поняла, что он создает эту коллекцию для нее и ради нее. Дэн отошел от стола. Что ж, тогда придется ей это объяснить.
Он посмотрел на часы. Девять вечера. В Амстердаме еще только семь. Пора заняться другими неотложными делами.
— Мистер Ван‑Вейлен? — сказал он по‑английски, набрав номер. — Да, я тоже рад слышать вас… О, у нас осень, настоящая золотая осень. Да, конечно. Так вот: насчет новой партии товара, о котором я вам говорил… ну, вы понимаете, о чем я… ждите через неделю, хорошо? Да, самого высшего качества. Молодые, интеллигентные, как вы и просили. Знание языков? Естественно. Хорошо, я учту это. До свидания.
Если бы Сергей Воронцов слышал этот телефонный разговор, он, без сомнения, обрадовался бы. А Анна, наверное, начала бы ненавидеть человека, к которому ее почему‑то влекло. Но никто ничего не слышал, и все по‑прежнему оставалось на своих местах. Дэн собрал нужные ему бумаги и вышел, заперев свой кабинет. Анна ехала в такси и думала о том, что Дэн сказал ей на прощанье. Может быть, он не так уж и неправ? А что касается Сергея, то он, не подозревая о том, что сейчас у интересующего его человека состоялся весьма знаменательный телефонный разговор, занимался «потрошением» какого‑то новоиспеченного поэта, известного тем, что тот сочинял лирические стихотворения и даже поэмы посредством компьютера, закладывая в него набор слов одной тематики.
Впрочем, ему удалось значительно продвинуться в своем задуманном расследовании. Конечно, в нем оставалось еще немало белых пятен, но он их обязательно заполнит, иначе он не Сергей Воронцов. Как он и предполагал, то, на чем держатся капиталы Смирнова, оказалось несколько более сложным и менее чистым делом, чем модельный бизнес. Но для того чтобы это доказать, нужны точные факты и конкретные имена, а пока ему известно далеко не все, тем более что заниматься этим приходится в свободное от работы время, которого, как правило, не бывает. Но Сергей Воронцов все равно своего добьется, и тогда Анне точно не видать места ведущего авторской программы, как своих ушей.
Лилечка, чрезвычайно довольная собой, вертелась перед зеркалом. На ней было красивое белое платье, не свадебное — от свадебного платья она все‑таки отказалась из практических соображений, но очень элегантное, с довольно глубоким декольте. С волосами оказалось гораздо сложнее. Ей, правда, постарались усмирить непокорные кудряшки в парикмахерском салоне, но они грозили выйти из повиновения каждую минуту, несмотря на спреи и пенки для волос. Отчаявшись, Лилечка, не пожалев полтора часа, проведенных в парикмахерском кресле, вынула из волос шпильки и как следует тряхнула головой. Кудри упали ей на плечи и спину. Она с силой пригладила их щеткой и нашла, что так даже лучше.