Лиза рассмеялась:
— И так, и не так… Я вовсе не принцесса, а дядин дом — не замок…
— Да нет, — задумчиво произнес Владимир. — Вы именно принцесса, — при этих словах он пристально и серьезно посмотрел на Лизу.
Девушка отчего-то смутилась и покраснела. Владимир опустил глаза и продолжил:
— Разве наследство графини не превратило вас из Синдереллы в принцессу, как это и бывает в сказках?
— Верно, — тихо ответила она.
— И разве вы не бежали, опасаясь за свою будущность?
Она наконец подняла голову и, откинув смущение, внимательно посмотрела на собеседника.
— Не надо об этом… Я не хочу вспоминать…
— Простите, — ответил он. — Я больше не буду! — Владимир рассмеялся. — Итак, как вы находите столицу?
Он поднялся со скамьи и встал перед ней.
— Не желаете ли пройтись и оглядеть оранжерею, воспользовавшись моими пояснениями?
— С удовольствием! — в тон ему ответила Лиза и поднялась.
— Так какова столица на ваш вкус?
— Весьма прекрасный город, полный удовольствий и удобств…
Они шли между цветов и лиан, которые образовывали живой и душистый ковер вокруг них.
— Тетушка познакомила меня с некоторыми своими друзьями, — продолжала Лиза, — Приятные и милые люди.
— Что ж, хорошо, что вы вынесли именно такое впечатление. Многие ведь говорят, что тут скучно… Их терзают сплин, безразличие и прочее, что порождает наш холодный град Великого Петра.
— Думаю, что многие в К. пожелали бы оказаться здесь, даже если бы их после того всю жизнь терзала скука…
— А многие здешние жители мечтали бы оказаться в К., — тихо сказал Владимир.
— А вы? — спросила девушка. — Вы хотели бы уехать из столицы?
— Возможно… — протянул молодой человек. — А может быть, и нет…
— Что это за цветок? — девушка протянула руку к белому соцветию, украшавшему длинный зеленый стебель.
— Не трогайте его рукой! — предостерегающе воскликнул Владимир. — Это белый олеандр, он ядовит…
— Какой красивый, — полуиспуганно сказала Лиза, отдернув руку, — и ядовитый…
— Довольно частое явление. Вид совершеннейшей невинности, а суть — злодей, — промолвил Воейков.
Лиза поежилась:
— Вы так об этом сказали, что…
— Что? — Он остановился и посмотрел на нее.
— Вы часто обманывались, я думаю?
— Внешностью? Нет, — спокойно проговорил Владимир. — Но я видел многих обманувшихся. Здесь такое бывает довольно часто… Но вот посмотрите на эти цветы. — Он указал ей на фиолетовые и розовые гроздья фиалок. — Сколь милы и прелестны! И безобидны… Любуйтесь ими, срывайте их без боязни…
Лиза посмотрела на молодого человека и произнесла:
— Рвите их, ибо они не могут постоять за себя… Печальная участь! Беззащитные гибнут и не имеют даже возможности отомстить обидчику…
Владимир осекся. Потом, отвернувшись к цветам, произнес:
— Цветы, увы, беззащитны… Но, к счастью, не всякий настолько злодей, что будет губить их красоту бездумно и хладнокровно. Люди — дело иное. Жертва рано или поздно найдет своего погубителя.
Лиза побледнела:
— Странный разговор. К чему вы говорите мне такие слова?
— О, обычное дело здесь, в столице, когда неосмотрительность губит репутацию.
— Вы хотите меня предупредить о чем-то? — спросила девушка.
— Разве вас надобно о чем-то предупреждать? Вы весьма разумны, и у меня нет ни одного основания опасаться за вашу будущность.
Молодые люди замолчали. Разговор завел их туда, куда они совершенно не рассчитывали зайти. Между ними вдруг зародилось какое-то охлаждение, которое ни он, ни она не могли в себе преодолеть.
— Мне надобно пойти к тетушке… — пробормотала Лиза. — Она уже, думаю, ждет меня…
— Конечно, я непростительно злоупотребил вашим вниманием, — сдержанно ответил Владимир.
— Нет, что вы… — еще тише прошептала Лиза. — Я была рада нашей прогулке…
Они вышли из оранжереи, раскланялись, и каждый пошел в свою сторону.
Лиза кинулась к себе и заперлась на ключ. Она упала на постель и чуть не расплакалась. Девушка не могла понять, что с ней происходит. Но этот холодный тон, этот странный разговор… Что он имел в виду? От чего предостерегал или… Или, быть может, намекал на что-то? Но на что? Ей было больно и неприятно. Человек, которому она с первого же взгляда решила безоговорочно доверять, потому что он чрезвычайно понравился ей, вдруг проявил себя так странно! А может быть, он имел в виду ее путешествие с господином Алексеевым, когда говорил о репутации, которую так легко загубить? Ведь Дарья Матвеевна предупреждала ее о том, что подобную выходку не стоит предавать известности. Господи! Да что он мог о ней подумать?
Владимир, поднявшись к себе, почувствовал, что совершенно потерял и аппетит, и покой. Идя домой, он мечтал об обеде, но теперь понял, что не сможет проглотить ни кусочка. Мысль о еде вызывала отвращение. Он прошелся по комнате и, наконец усевшись, стал ругать самого себя. Кто дернул его за язык? Что за двусмысленности он нес? Лиза, пожалуй, подумала, что он имел в виду это ее бегство из К. Но, хотя это и был решительный и странный поступок для молодой девушки, никто в доме не усомнился ни в ее порядочности, ни в порядочности Сергея Николаевича, который взял на себя такую ответственность. А ведь когда он увидел девушку там, в оранжерее, в нем были совсем иные чувства… Он был… был… Владимир не мог подобрать слова. Очарован? Пожалуй. Или… Нет, более ничего. Молодой человек вздохнул. Какое странное чувство! Нет, он решительно потерялся и ничего не мог понять!
10
Бал прошел с огромным успехом. Блестящий праздник, данный Петром Петровичем в честь юной родственницы, еще долго обсуждался во всех гостиных в степенях превосходных. Какой размах! Какое великолепие! Как хороша Елизавета Петровна, а главное — как она богата! Кому достанется такая невеста? С тех пор приглашения для Лизы сделались весьма частыми, и ни один праздник не обходился без нее. Она будто взяла себе за правило появляться везде, где это только возможно. Лиза не спала, не ела — она вся окунулась в водоворот светской столичной жизни. Дарья Матвеевна даже опасалась за ее здоровье, и не даром: Елизавета простудилась и долго болела.
В эти дни, когда вихорь развлечений был где-то в стороне, она была почти одна, много читала и размышляла о произошедшем с ней. Ее частым гостем был дальний родственник Дарья Матвеевны — Кирилл Михайлович Бунин, тот самый молодой поэт, который приятельствовал с Владимиром. Он был с первого же взгляда увлечен Лизой и теперь не упускал ни одной возможности оказаться рядом с девушкой и сделать ей что-нибудь приятное. Он приносил цветы, конфеты, читал стихи и развлекал Лизу как мог в те дни, пока она больная сидела дома и никуда не выходила. Он сделался частым гостем в доме Воейковых, и Дарья Матвеевна подумывала даже, что молодой человек нравится Елизавете, но… Но Лиза ценила его только как приятного собеседника и доброго знакомого, сердце же ее молчало.
Также довольно часто ее общество составлял Владимир, который держался по-родственному, опекал ее, приносил разнообразные новости и рассказывал о городских происшествиях. Лизе было приятно его внимание, но он держался так корректно и холодно, что ей было не по себе. Перед ней будто был не тот открытый человек, которого она когда-то видела, а очень сдержанный и хладнокровный родственник: дальний, но полный благорасположения. Однажды ей показалось, что, когда Кирилл Михайлович особенно усердно проявлял свои чувства, Владимир рассердился, побледнел и с такой неприязнью посмотрел на своего приятеля, что Лиза изумилась. Что же это означало? Она боялась себе признаться в вещи очевидной, но совершенно неуместной в их положении. Ей показалось, что Владимир ревновал, но… Как он мог? Ревнуют, когда любят, а разве мог он ее любить? Ведь они были родственниками. Дальними, но все же родственниками… Их любовь, случись она вдруг, была бы беззаконной. Владимир не мог, никак не мог себе позволить такого! Да и она… Но что же она?
Девушка не признавалась себе в этом, она гнала всякую мысль о том, что Владимир ей приятен более, чем мог ей быть приятен брат или любой другой близкий родственник. Если бы это был любой другой человек, то Лиза тотчас же призналась бы себе, что влюблена. Но теперь… Теперь она пребывала в замешательстве и печали, не понимая, что с ней происходит.