Они направились к игровому салону, а Мари-Анжелин, попрощавшись, пошла к лифту. Но, вернувшись к себе в комнату, ложиться не стала. Она и вообще-то никогда не ложилась спать до тех пор, пока не поможет маркизе устроиться на ночь и не прочитает ей на сон грядущий несколько страниц очередной книги. В этот вечер, благодаря партии в бридж, у нее освободилось некоторое время, и она решила потратить его с пользой.

Набросив на вечернее платье из голубой тафты легкое пальто (после захода солнца стало прохладно), она сошла в холл и попросила дать ей адрес господина Лассаля.

— К вашим услугам, мадам! Пойдете вверх и налево, а потом еще раз налево и метров двести вперед. Дом называется «Пальмы». Не желаете ли машину?

— Нет, спасибо, не нужно. Мне полезно прогуляться.

Во всяком случае, прогулка помогла ей привести в порядок мысли. Тонко чувствующая натура, она сразу заподозрила, что от нее что-то скрывают, и теперь хотела подкрепить свое мнение, выслушав версию Адальбера. И, возможно, даже попытаться примирить двух таких любимых ею людей. Мысль о том, что эта ссора может развести их навсегда, была ей непереносима: Мари-Анжелин потеряла бы часть столь дорогого ей мира.

Она без труда нашла дом Лассаля, но калитка оказалась запертой, и вокруг царила кромешная тьма: ни в привратницкой, ни в окнах белого дома, видневшегося в глубине сада, не было видно ни лучика света. Возможно, все уехали? По словам Альдо, хозяин почти никогда не выходил за ворота, однако беседа с этим человеком вовсе не прельщала План-Крепен.

На мгновение ее взгляд задержался на черной цепочке колокольчика, рука потянулась позвонить, но тут же и упала: она передумала. Ничто не мешало ей снова прийти сюда днем и расспросить обо всем Адальбера, не вступая в беседы с этим Лассалем. И потом, хотя она и была героической женщиной — Крестовые походы предков обязывали, — но царившая вокруг гробовая тишина все же несколько тревожила Мари-Анжелин: ни крика летучей мыши, ни лая собаки. Ей сделалось не по себе, и она решила уйти прочь. Развернувшись, План-Крепен поспешила в отель, взяла книгу и стала терпеливо дожидаться возвращения госпожи де Соммьер.

Окончив партию, полковник Сэржент с Альдо отправились в бар пропустить по стаканчику. Они сдружились, к тому же англичанин проиграл им в бридж с таким неподражаемым юмором, что невозможно было не проникнуться к нему еще большей симпатией.

Выпив и покурив в молчании, полковник сказал:

— Возможно, мои слова вам не доставят удовольствия, но я считаю настоящей удачей то, что сюда вместе с вами не переехал ваш друг...

— А вам есть за что на него сердиться?

— Абсолютно не за что! Скажу даже, что подобный тип людей мне скорее импонирует. А радуюсь, что его нет, потому, что гостиничной мебели не грозит быть разрушенной. Сегодня вечером тут высадился Фредди Дакуорт со всей амуницией.

— Вы лично с ним знакомы?

— Обычное знакомство людей, несколько раз оказывавшихся в одном и том же отеле. С виду он не грубиян и, насколько я мог понять, тоже египтолог... хотя в его случае профессия выглядит скорее как декорация, а не всепоглощающая страсть.

— От того, наверное, что у него существует собственная точка зрения на это занятие. Вы что-нибудь слышали о методе кукушки?

— Кукушки?

— Это птичка ждет, пока прочие пернатые совьют гнездо, а потом подбрасывает туда свои яйца. Таков и метод Дакуорта: он начинает следить за кем-нибудь из собратьев по профессии и, если тот что-то обнаружит, спешит отобрать у него концессию, раструбив повсюду, что он первым сделал открытие... А поскольку у него, кажется, влиятельные покровители и к тому же — уж простите великодушно — он англичанин, то всегда без труда добивается своего. Таким образом он обобрал и Видаль-Пеликорна, заняв его место в перспективных раскопках. Но на этот раз дело не выгорело: гробница, хоть и наглухо замурованная, оказалась разграбленной еще десятки лет назад. Там даже валялся труп, не имеющий никакого отношения к телу фараона... или, скорее, фараонши... это, кажется, была женщина...

— Понятно! Конечно, не благородный, но очень удобный путь. Будем надеяться, что эти два джентльмена больше никогда не встретятся!

— На это действительно можно только надеяться, хотя верится с трудом! Асуан же не метрополия! А известно ли вам, почему Дакуорт так надежно защищен? Он что, племянник самого премьер-министра?

— Не премьера, а лорда Риббльсдейла, ставшего одним из богатейших людей Англии благодаря браку с некоей золотоносной американкой. Несмотря на возраст, она еще удивительно хороша, а уж эксцентрична сверх всякой меры!

— Ава Астор! — догадался Морозини, потрясенный новым поворотом событий. — Опять она!

— А вы ее знаете?

— Сказал бы даже, что слишком хорошо. Она мне помогла в одном деле, которым я занимался в Соединенных Штатах года три-четыре назад. Так что считаю своим долгом испытывать к ней некоторую признательность. Помимо этого, она, вне сомнения, самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал. Исключая разве что ее собственную дочь Алису. Эта юная особа впадает в транс при одном упоминании о Египте. Уверяет, что она якобы какая-то возродившаяся принцесса, и всем без умолку трещит о своей старинной дружбе с лордом Карнарвоном, который участвовал во вскрытии гробницы Тутанхамона. Мой друг Видаль-Пеликорн тоже их знает. Он познакомился с ними на свою беду. Однако я очень надеюсь, что эти дамы в ближайшем будущем не испортят своим появлением здешний дивный пейзаж. Если к тому же они состоят в родстве с этим Дакуортом, нам тут резни не избежать!

Полковник расхохотался, в его взгляде появился азарт:

— Ох, не искушайте! А то начну молиться, чтобы нам было дано лицезреть эту сцену! Ведь здешние места, помимо руин и прогулок по Нилу, отнюдь не изобилуют развлечениями! Кстати, завтра утром собираюсь проехаться верхом. Не составите мне компанию?

Но Альдо отклонил приглашение. В прошлом он был отличным наездником, но уже давно не садился в седло. К тому же, приехав сюда по делу, он и не подумал прихватить подходящую одежду для конных прогулок.

— О, если дело только в этом, то нет ничего проще! Клуб верховой езды подчиняется офицерам гарнизона[55], и вам наверняка подберут у портного что-нибудь подходящее по вашей мерке. Что до практики, уверяю вас, это как езда на велосипеде — не забывается! Поедемте! Завтра для похорон как раз доставят в дом Ибрагим-бея его тело. Не скрою, хотел бы взглянуть на это зрелище...

А вот это уже становилось интересным! Не заставляя себя более упрашивать, Альдо согласился. Было все же немного странно, что полковник индийской армии[56] в отставке горит желанием поехать на похороны арабского старца, пусть даже и известного своей безупречной репутацией... Правда, совсем недавно он упоминал, что здесь недостает развлечений...

За завтраком леди Клементина все разъяснила:

— Мой муж любопытен, как кошка! Я даже иногда подозреваю, что это качество развилось в нем под влиянием моего брата. Знаете, Артур его просто обожает!

— И, наверное, не он один! Это выдающийся полицейский. И прекрасный друг.

— В данный момент его больше всего волнует кража, совершенная из Британского музея!

— Музей ограбили? Не знал...

— Гордон следил за тем, чтобы информация не просочилась. На самом деле украли только один предмет: египетский крест жизни Анх, найденный когда-то в этих местах. Этот предмет древнее самых древних фараонов. Кража не вызвала бы такого переполоха, если бы при этом не убили двух человек...

— А, понятно!

Ему было даже более чем понятно, он словно снова услышал голос Ги в ту ночь, когда погиб Эль-Куари, и вспомнил, как тот рассказывал, будто бы видел в Британском музее крест Анх из орихалка, дошедший к нам, скорее всего, из Атлантиды. Так, значит, крест похитили почти в то же самое время, когда Картера лишили защитного Кольца! А если к этому добавить неожиданный интерес к Неизвестной Царице, о которой каждый кричал, что она — лишь легенда, и вспомнить некоторые побочные детали, как, например, поиски Анри Лассалем имени своей мифической возлюбленной, и откровения некоей Лавинии в адрес План-Крепен, и недомолвки Ибрагим-бея — что ни говори, тут было о чем задуматься!

Утро следующего дня Альдо встретил одетым в бриджи[57], рубашку-поло и спортивную куртку; на голове у него красовалось твидовое кепи. Он весело гарцевал рядом с полковником, направляясь к «Замку у реки». Давно уже Альдо не чувствовал себя так раскованно. Утро с восходящим к зениту солнцем было прекрасным, и он почти с детской радостью обнаружил, что все еще хорошо держится в седле. Кстати сказать, конь принял его сразу, как только Альдо оседлал его, и князь, отбросив тревоги, поскакал вперед, наслаждаясь радостью конной прогулки.