Жюльетта Бенцони - Кольцо Атлантиды

Он запустил двигатель, включил фары и выехал из гаража.

Полчаса спустя вышколенный слуга уже вводил его в кабинет Али Ассуари. Тот сидел, развалясь в огромном чиппендейловском[68] кресле, обитом кожей, и наблюдал за голубоватыми колечками дыма от сигары. Он совсем не хотел, чтобы его беспокоили. Это и почувствовал Кейтун с первых же его слов.

— Что тебе надо? — проворчал Али, не двинувшись с места и даже не глядя на посетителя и, само собой, не предложив ему сесть.

Даже слуге обычно уделяют больше внимания. Все это не улучшило настроения полицейского, для которого вертикальное положение было крайне неудобным. Это отразилось в ответе:

— Узнать, зачем вам понадобилось похищать археолога, не снизойдя до того, чтобы поставить меня в известность.

Это произвело магический эффект: Ассуари не только выпрямился в кресле, он выскочил из него, не обращая ни малейшего внимания на рассыпавшийся пепел. Его черные глаза метали молнии:

— Если это шутка, то не смешная. Ты должен бы знать, что я терпеть не могу, когда надо мной насмехаются.

— Я сказал правду: вы утащили этого человека прямо у меня из-под носа. Для чего?

— Я никого не утаскивал!

— Ну, если это сделали не вы, то кто-то другой, но кто?

— Скажи, наконец, что произошло!

— Пожалуйста: едва я прибыл с нашими людьми в отель, как туда же ввалился этот Морозини, весь в пыли, с кровоточащей ссадиной на лице, и заорал, что, когда они с Видаль-Пеликорном гуляли после ужина, на них напали какие-то люди из автомобиля и, оглушив, без лишних слов забрали того, второго. Вот и все! Что вы на это скажете?

Ассуари ничего не ответил. Он сел за письменный стол. На белом листе бумаги для рисования были разложены кусочки очень древнего папируса, которые он хотел собрать в единое целое. Кейтун, все еще стоя, бросил на них косой взгляд, но увидел лишь изломанные линии, которые, возможно, очерчивали какой-то план, и похожие на иероглифы фрагменты письма.

В изнеможении капитан слегка оперся на стол: ноги его не выдерживали слишком большого веса и отчаянно болели. Но Ассуари, казалось, вообще забыл о его присутствии...

— Так что же? — наконец выдавил полицейский.

Хозяин дома посидел еще некоторое время, уставясь в пространство и словно не замечая посетителя. Наконец он перевел взгляд на Кейтуна, и под его веками засветился жестокий огонек.

— Садись! — наконец позволил он.

Толстяк поспешил исполнить приказание с таким видимым облегчением, что впору было умилиться. Сиденье, на которое он опустился, оказалось слишком узко для него, но это уже не имело значения. Теперь он мог спокойно дожидаться, пока Ассуари закончит размышлять. Но ожидание было недолгим.

— Над тобой подшутили, Абдул Азиз! — с неким подобием улыбки выговорил принц.

— Как это?

— Француза никто не похищал. Его просто-напросто вывели из игры, чтобы помешать тебе его арестовать.

— Вы так считаете?

— Раз похищение не моих рук дело, то ничего другого не остается. Ясно как день! Хотя, признаю, сработано хитро...

— Но кто же это подстроил?

— Есть только один человек, у которого имеются необходимые подручные средства. Это другой француз: Анри Лассаль.

— Этот старик?

— Этот старик пошустрее и посильнее тебя. Кроме того, у него есть деньги, имущество, и он здесь живет так давно, что пользуется уважением властей.

— Что же мне тогда делать? Посадить его?

— Ты, видно, совсем идиот! Под каким соусом ты можешь это сделать? Хоть губернатор у нас и вялый, но он в любой момент может вмешаться... и потом, англичане. Например, этот полковник Сэржент, который слишком часто оказывается в гуще событий, он кажется мне довольно предприимчивым типом...

— Кстати, забыл вам сказать, власти у него побольше, чем у простого туриста.

— Что ты мелешь?

— Он показал мне карточку Министерства иностранных дел.

— А раньше не мог сказать?

От гнева сердитое лицо принца покраснело. Он резко встал, и Кейтун инстинктивно прикрылся, словно боясь удара. Такое желание наверняка посетило того, кого можно было назвать не иначе как хозяином, но здравомыслие подсказало Али, что лучше будет, если он с этим желанием справится. Так что принц просто пожал плечами:

— Все это пока не имеет большого значения. Конечно, если этот полковник станет проявлять сильное любопытство, нужно будет подумать о том... скажем, как его удалить. Но не волнуйся об этом! Мы еще решим...Высокомерным взмахом руки он отослал посетителя прочь и погрузился в свои папирусы, перекладывая их, вертя и так, и эдак с величайшей осторожностью, ведь время сделало их тонкими и хрупкими. Так сидел он несколько часов, пока не заболели уставшие глаза. Но вдруг, когда в узкое окно уже проник первый свет зари, он вскрикнул от радости. Вот как надо было их собрать! Разрывы совпадали...

Конечно, он не мог полностью разгадать ребус, потому что так и не научился читать иероглифы, и то, что было написано, оставалось для него загадкой, но по некоторым признакам ему казалось, что он понял, какое именно место имеется в виду, оно было обрисовано довольно точно. К тому же он знал, кто наверняка мог бы помочь ему с переводом...

Стараясь унять дрожь в руках, он приступил к последнему этапу. До тех пор фрагменты складывались почти автоматически, но не хватало одного куска, и именно это портило все дело! Но теперь все будет хорошо. У него был план...

Принца охватила такая невероятная радость, что он едва сдерживался, чтобы не закричать. Ну, наконец-то он станет повелителем всей земли! Восторг его достиг апогея. Можно не сомневаться, что к этой победе добавится другая: Салима наконец-то подчинится ему! Салима, которую он желал с ее отрочества, станет его триумфальной песней!

Ему вдруг захотелось бежать к ней, все рассказать... но нет! Дело еще не сделано. Возведенное с таким трудом здание могло обрушиться от малейшего дуновения ветра. Так что он, даже не захотев звать слугу, чтобы тот подал ему кофе, пошел проверить, хорошо ли заперта дверь, повернул ключ на два оборота, взял клей и снова принялся за работу. С тщательностью педанта он склеивал тонкие кусочки папируса.

Когда все было кончено, он, несмотря на утреннюю прохладу, был весь в поту. Пришлось еще подождать, пока высохнет клей, а потом, взяв второй лист бумаги, в точности такой, как и тот, на котором он клеил, он положил его сверху. Выбрал из пачек книг, валявшихся вокруг, толстенный том, посвященный флоре и фауне пустыни, положил туда склеенный план, закрыл книгу и засунул ее туда, откуда взял, под стопку меньших книг. Под таким прессом бумага выровняется и сохранится лучше, чем в любом сейфе.

И только после этого он разрешил себе вздохнуть полной грудью, отпер дверь и приказал принести кофе, который выпил с величайшим наслаждением. Никогда еще этот напиток не казался ему таким вкусным! Боясь даже отойти от своего сокровища, он растянулся на одном из диванов, чтобы немного отдохнуть и расслабиться. У него был план и у него был ключ. Не хватало только Кольца! Надо было завладеть им любой ценой. Глупо было бы после такого открытия попасть во власть проклятия, а в том, что там оно было, принц не сомневался! Наконец он уснул.

Письмо лежало на самой середине подноса с завтраком. Крупный квадратный почерк ни о чем не говорил Альдо, но все же духовная пища оказалась желаннее телесной, и он тут же вскрыл конверт. Короткая записка чуть не испортила ему весь аппетит:

«Неплохо придумана ваша вчерашняя шуточка, но мы ведь серьезные люди и обсуждаем серьезные дела, так что салонные комедии нам ни к чему. Господин Лассаль убедился в этом на собственном горьком опыте. О дальнейшем мы известим вас в свое время...»

Альдо уже выработал привычку справляться и с более серьезными неприятностями, так что в обморок он не упал. Да уж, у них действительно был сильный противник. Надо было поскорее съездить посмотреть, что происходит в «Пальмах».

Завтрак принесли, когда он только что закончил бриться, и, наскоро перехватив вперемешку тосты с вареньем, апельсиновый сок и две чашки черного кофе, он оделся и, сунув письмо в карман, сбежал вниз по лестнице, моля бога, чтобы на его пути не встретилась План-Крепен. Внизу он вскочил в первое попавшееся такси, высадившее какого-то пассажира у подъезда отеля, и велел отвезти себя в поместье Лассаля.