— Ни в коем случае! — с улыбкой ответил он. — Ни завтра, ни послезавтра, никогда вообще. И прошу вас обоих забыть о том, что мы здесь были... только маркизе де Соммьер, конечно, можно рассказать. Но не переживайте, я вам все опишу...
— А господину Лассалю тоже? — подозрительным тоном спросила, забеспокоившись, Мари-Анжелин. Это рассмешило Адальбера.
— Нет, ему — никогда! Он же просто с ума сойдет!
В тот же вечер, после ужина, все собрались в малой гостиной тетушки Амели послушать Адальбера. Его талант рассказчика в сочетании с неподдельным волнением, которое он испытал, превратили повествование в историю о возвышенной и чистой красоте. Об одном только он предпочел умолчать: о том, что Салима была портретом спящей красавицы. Эту подробность он приберегал только для ушей Альдо, чтобы не огорчать Мари-Анжелин.
— Великолепно! — захлопала в ладоши маркиза, когда он умолк. — Слушая вас, я снова вспомнила, о чем мечтала девочкой, когда матушка читала мне сказки. Жалко только, что вы так и не смогли расшифровать письменность той фантастической эпохи. И, следовательно, так и не узнали ее имя.
— Увы, нет! Она для нас так и останется Неизвестной Царицей. И я на самом деле думаю, что так будет лучше... Кстати, Мари-Анжелин, все хотел попросить вас показать рисунки, которые вы сделали здесь, в Египте. Если вам не трудно...
— Конечно, нет!
Она принесла свои работы: эскизы сангвиной, рисунки и акварели. Целая коллекция. На них были изображены храм Хнум, гробницы принцев, старый монастырь Святого Симеона... Нарисовала она и портреты Хакима и других мальчишек. Мари-Анжелин показала удивительное изображение Хранителя, разные зарисовки скалы, в которой была вырублена гробница. Адальбер долго смотрел на них, не зная, как сказать художнице, что он хотел бы их уничтожить, но что ему было бы ужасно жаль это сделать, потому что рисунки были такими талантливыми...
Молчание затянулось, и Альдо уже собрался что-то сказать, но Мари-Анжелин жестом остановила его. Спокойно взяв свои рисунки из рук Адальбера, она сама порвала их:
— Вы же этого хотели, не так ли?
Чувства помешали ему говорить, он только обнял ее за плечи и поцеловал. Когда мужчины вышли на свою обычную ночную прогулку, часы на губернаторском дворце как раз пробили полночь. Хоть и устали они от сегодняшней экспедиции, но все же оба чувствовали потребность побыть вдвоем. На этот раз они спустились к реке и зашагали по высокой набережной, почти совсем пустынной в этот час. Виднелись только два фиакра, да и те вроде бы скоро должны были отъехать.
Какое-то время они просто молча курили, наслаждаясь внутренним покоем и полным согласием, которое нечасто посещало их в последние дни. Ночь, освещаемая нежным светом бесчисленных звезд, была тиха и прекрасна; в душе царила радость. И только когда набережная превратилась в дорогу, Альдо заметил, что ушли они уже очень далеко:
— Ты что же, собираешься довести меня до самого Ком-Омбо?
— Нет, но мне нужно кое-что тебе сказать. Сегодня вечером, когда я рассказывал вам о гробнице, я нарочно умолчал об... одной вещи, которая для меня очень много значит... Царица была удивительно похожа на...
— Салиму Хайюн?
— Как ты догадался?
Альдо выбросил сигарету и взял друга под руку:
— Я ведь знаю тебя как облупленного, понимаешь? Наверное, даже лучше, чем если бы мы были кровными братьями. Сегодня, когда ты вернулся оттуда, на лице у тебя было написано такое блаженство, какое невозможно было бы объяснить всего лишь радостью открытия. И еще менее твоим описанием спящей красавицы. У тебя получалось, что красота противопоставлена реальности. Ты нарисовал нам портрет Нефертити. Блондинкой сделать ее не посмел, но в остальном — все сходится.
— Другими словами, ввести в заблуждение не удалось никого?
— О, может, и удалось, рассказ получился удачным, и думаю, что наши дамы его проглотили. Хотя в отношении тетушки Амели никогда ничего нельзя сказать определенно. Но что касается План-Крепен, то для нее твои речи сродни текстам Евангелия. Она блаженствует с той самой минуты, как ты сказал, что больше не пойдешь в гробницу, и попросил нас не выдавать секрет. Как видишь, цель твоя достигнута... и не было смысла еще более утруждать мои бедные ноги, чтобы поведать мне об этом... Ну, что? Пойдем обратно?
— Подожди! Осталось выполнить последний долг.
Он отошел на несколько шагов, вынул из кармана смокинга крест Анх и, как следует размахнувшись, забросил его в Нил.
— Река здесь глубока, и место пустынное. Никто не найдет ключ от гробницы. Пусть покоится с миром, ТА...
— Которую ты нарек неким именем, так я полагаю?
— Ты ошибаешься, если предполагаешь, что я назвал ее Салимой. Для меня Неизвестная Царица — это просто... ОНА!
На этот раз Альдо не нашелся что ответить. Что до Британского музея, который мог теперь навеки распрощаться со своим достоянием, то упоминать о нем в такую минуту было бы бестактно.
Наступило время отъезда. Накануне вся компания была приглашена на ужин к Лассалю, лучившемуся радостью и надеждой. Он только что выкупил «Замок у реки» у государства, которое, не обнаружив наследников, завладело домом, и собирался отметить покупку.
— Я буду содержать замок в образцовом порядке, и уж мы-то с тобой сможем облазить его сверху донизу! — пообещал он Адальберу. — Надо во что бы то ни стало найти тот знаменитый план, который собрал из кусочков проклятый демон Ассуари...
— Прошу прощения, дорогой Анри, но мне придется разочаровать вас: ищите без меня. Грядет удушающая жара, и я действительно устал.
— Ты? Устал? Такой выносливый?
— Мне уже далеко за двадцать и хочется поскорее оказаться дома, рядом с парком Монсо. Как и маркизе де Соммьер, и Мари-Анжелин.
— Но ты, надеюсь, вернешься сюда?
— Почему бы, по-вашему, мне отказываться от обожаемой работы и от Египта? Месопотамия меня еще никогда не привлекала...
— А, ну вот так будет лучше!
Они расстались друзьями, как в былые времена...
После всех этих треволнений госпожа де Соммьер надумала спуститься вниз по течению Нила до Каира. Она терпеть не могла египетские поезда, считая их неудобными. Довольно уже было и того, что приходилось потом ехать на поезде в Порт-Саид, откуда корабль транспортной компании «Мессажери Маритим» доставит их в Марсель. Обычно План-Крепен не усматривала в этом ничего особенного, но тут, втайне надеясь, что Адальбер или Альдо поедут с ними до Парижа, она не могла скрыть разочарования.
— Мы встретимся дома, — в виде утешения пообещал Адальбер. — А пока дайте мне проводить Альдо до парохода. Ему было бы так грустно уезжать одному!
И, взяв ее под руку, отвел Мари-Анжелин в сторону:
— У него, кроме всего прочего, нет никаких известий из Венеции, и он не знает, как его встретит Лиза... если предположить, что она вообще туда вернулась!
— А вот это уже нехорошо! Не впервые Альдо задерживается в далекой стране по делам своей профессии. Лиза — умный человек, и она не опустится до такой мелкой мести!
— Вне всякого сомнения, но, может быть, ей уже начинает надоедать, что муж каждую минуту готов бежать на край света...
— Не будем преувеличивать! Во-первых, не каждую минуту, как вы выразились. Во-вторых, он не ездит искать приключения, а его вызывают по делу как всемирно известного эксперта по драгоценностям. И, наконец, позволю себе вам напомнить, что сама-то она не лишает себя удовольствия лететь за тридевять земель к своей бабушке вместе с детьми, не задумываясь о том, как обходится без нее муж! Я просто уверена, что наша маркиза придерживается того же мнения!
— Как бы то ни было, дайте мне подольше побыть вместе с ним! Обещаю, что мы еще увидимся!
— Вот еще новая напасть! Между прочим, мы вместе с его тетушкой Амели все это время ни на шаг от Альдо не отходили! Можем лично засвидетельствовать... Ну ладно! Возможно, вы и правы. Я даже думаю, а не...
— Ни о чем не думайте! Дебаты закончены! Он поцеловал ее в лоб и пошел складывать чемоданы.
На следующий день, проводив дам на пароход, Альдо с Адальбером отправились на вокзал. Они решили ехать ночным поездом, чтобы не страдать от дневной жары. Альдо хоть и не признавался в этом, но был просто счастлив отправиться вдвоем с Адальбером в долгое путешествие до Средиземного моря. Впрочем, он решил вместе с другом доплыть на пароходе до Марселя. Морские рейсы между Египтом и Венецией еще не стали регулярными, поэтому добираться до дома из Марселя было бы не намного дольше, чем из Генуи.