– К тому же никто не способен печь такие изумительные пирожные, как Антуан! – Кассандра просительно улыбнулась повару.
Казалось, Антуан не устоит перед ее чарами, но тут Джордж стал переминаться с ноги на ногу, чем привлек к себе всеобщее внимание.
– Ты! – вскричал повар, обвиняющим жестом указав на мальчика. – Это все из-за тебя! И ты еще смеешь отрицать свою двуличность!
Онория подошла и встала рядом с братом.
– Джордж, ты должен понять, что поступил неправильно!
Мальчик упрямо сжал губы.
Антуан кинул на него разъяренный взгляд и обернулся к Маркусу:
– Милорд, когда я принял эту должность, мне дали понять, что в доме детей нет.
– Их и не было... в то время.
– И теперь не должно быть. Я не могу спокойно работать в кухне, когда весь дом стоит вверх тормашками, понимаете, не могу!
– А что же все-таки произошло? – поинтересовался маркиз.
Антуан вздохнул:
– Понимаете, я начал печь сдобные булочки для миледи...
– Которые мне очень нравятся, – поспешила вставить Онория.
Антуан поклонился ей и тут же сердито посмотрел на Джорджа.
– Итак, я начал печь, и вдруг вбегает этот мальчик и заявляет, что я запек в тесте его дурацкую лягушку, а потом начинает разрывать на части мои красивые булочки! Он уничтожил их все до одной!
Джордж виновато взглянул на Маркуса.
– Ахиллес любит прятаться в ларе с мукой. Он был там всего за несколько минут до этого, и я подумал...
– Можете себе представить, эта грязная жаба...
– Никакая он не жаба, а лягушка! – обиделся Джордж.
Повар поднял вверх палец.
– Так вот, эта жаба сидела в ларе с мукой, а мальчик все знал и ничего не сказал мне об этом!
Джордж потер ухо и вызывающе взглянул на повара.
– Да, потому что ему там нравится. И он вовсе не жаба, а лягушка, или лягух, очень даже хороший!
– Джордж! – одернула его Онория.
– Пожалуй, малец и правда чересчур избалован, – тихо, так чтобы его могла услышать только жена, заметил Маркус.
Онория недовольно посмотрела на него:
– Если не можешь помочь, лучше не вмешивайся. – Она снова повернулась к повару: – Мсье Антуан, Джордж сейчас же извинится перед вами.
– Мне недостаточно его извинений, – отрезал повар. – Я требую удовлетворения!
– Что значит удовлетворения? – Джордж нахмурился.
– Сейчас я тебе все объясню! – живо вмешалась Порция. – Ахиллес принадлежит тебе, верно?
– Верно.
– И он сделал что-то нехорошее...
– Может быть, – неохотно признал мальчик, обиженно поглядев на повара.
– Тогда ты, как его хозяин, должен все уладить. Маркус озадаченно потер затылок.
– Антуан, Джордж может каким-то образом восстановить ущерб, нанесенный его питомцем?
Повар трагическим вздохом обернулся к мальчику.
– Ну хорошо. Мальчик может прийти в кухню и привести ее в порядок. Но потом он будет держать свою лягушку подальше от моей кухни, а тем более от ларя с мукой!
– Это очень любезно с вашей стороны, тем более что все мы высоко ценим ваше поварское искусство, – обрадованно сказала Онория.
– И ваших жареных цыплят. – Кассандра ослепительно улыбнулась Антуану. – В жизни не ела ничего лучше!
В этот момент в комнату вошел лакей, держа в руках перепачканного Ахиллеса. Сам он тоже был в грязи от колен до самых плеч.
При виде лягушки Джордж радостно вскрикнул и, выхватив его у лакея, стал заботливо обтирать беглеца.
Тем временем Антуан повернулся и отправился в свое кухонное царство.
– Ну и ну! – изумилась Порция. – Просто удивительно! Тремонт, кажется, ваш повар смягчился.
– Не сомневаюсь, что под вашим влиянием Антуан изменил свое мнение о мальчике и о его любимой лягушке. – Маркус усмехнулся, затем оглядел комнату. Кажется, здесь находились все домочадцы без исключения, и значит, он спокойно мог увести жену в другую часть дома, где они окажутся наедине...
Он подошел к Онории и взял ее под руку.
– Раз уж я приехал, а до обеда еще целый час, не могла бы ты немного помочь мне в библиотеке?
Порция тут же вскочила со стула:
– Я с вами. Мне страшно хочется почитать одну книгу, но она находится слишком высоко, а я не доверяю этой лестнице на колесиках. Как вы думаете...
– Извини, Порция, – поспешно перебила ее Кассандра, – но мне срочно нужна твоя помощь. Нужно как следует осмотреть бальный зал; Джеббсон уже прибрал его, но я хочу убедиться, что там все в полном порядке.
– Да, но я хотела...
Воспользовавшись моментом, Маркус увлек Онорию в холл, куда уже вернулись все лакеи. Не обращая на них внимания, он провел Онорию в библиотеку и, быстро закрыв за собой дверь, взял ее за руки.
– Извини, что не успел сделать этого раньше. Добрый вечер!
Онория улыбнулась:
– Добрый вечер. Спасибо за то, что помог разобраться с Джорджем. Он хороший мальчик, просто иногда...
Прислонившись к двери, Маркус протянул руку и вынул у нее из волос шпильку.
– Джордж – прекрасный мальчик. – Бросив шпильку на пол, Маркус высвободил следующую, и пышные локоны дождем упали Онории на плечи. – Боже, какая прелесть!
– Маркус, что ты делаешь? – Щеки Онории медленно начали розоветь.
– Пытаюсь тебя соблазнить.
По ее лицу пробежала вспышка страсти, смягчив обычно сдержанное выражение, и тогда он выпустил ее руку и шагнул к ней. Однако против его ожиданий Онория вдруг отступила назад и продолжала медленно, шаг за шагом пятиться в глубь комнаты. Так же медленно и вкрадчиво Маркус следовал за ней. Это был танец соблазна: она отступала, он ее преследовал. Они не спускали глаз друг с друга и знали, что произойдет в то мгновение, когда он ее поймает.
Наконец было некуда больше отступать, поскольку Онория уперлась спиной в письменный стол.
– Вот ты и попалась! – с театральным злорадством прорычал Маркус.
Онория рассмеялась.
Не дожидаясь, пока она перестанет смеяться, Маркус обнял и поцеловал ее, затем, стараясь не прерывать поцелуя, легко оторвал от пола и опустил на стол. Одним взмахом руки он сбросил на пол бумаги, упиваясь покорностью обворожительной и страстной женщины, которая тихо постанывала под его жаркими поцелуями.
Маркус переместил губы ниже, проведя ими по нежной линии ее подбородка, и Онория начала извиваться под ним, вызывая в нем ответное возбуждение. Господи, каким чудом, каким блаженством оказалась его пылкая жена! Он так любил ее чуть вздернутый упрямый подбородок, которого тут же коснулся губами, а потом поцеловал чувствительное место за маленьким розовым ушком.
Онория застонала и, запрокинув голову, подставила ему для поцелуев нежную шейку. Ее сотрясала сладострастная дрожь, груди болезненно напряглись. Маркус прижался к ней своим крепким телом, терзая ее губы горящими поцелуями, и ноги ее сами собой слегка раздвинулись. Охваченная любовной страстью, заглушавшей все остальные чувства, Онория просто изнывала от блаженства...
Она любила и страстно желала этого мужчину, Онория сознавала это только сейчас, когда остальные мысли отступили под наплывом страсти. Она обвила его шею руками, теснее прижала его к себе, открыла губы навстречу его поцелую и почувствовала, как вся ослабела, когда он мягко втолкнул язык между ее губами.
Чувственность этого движения заставила Онорию прильнуть к нему еще крепче. Юбки ее поднялись, обнажив колени, которыми она сжимала его бедра, но ее не смущала эта поза.
Она жарко отвечала на его поцелуи, упиваясь сознанием того, что заставляет такого сильного и неотразимо красивого мужчину, как Маркус Тремонт, сходить с ума от страсти.
Маркус вдруг замер, и Онория удивленно распахнула глаза:
– Маркус! Что...
И тут же она услышала тихий стук в дверь и деликатное покашливание.
– Черт побери! – тихо пробурчал Маркус и с ненавистью обернулся к двери. – Это Джеббсон. – Он вздохнул и улыбнулся, встретившись с ее испуганным взглядом. – Честное слово, я его убью, а потом найду себе другого дворецкого.
Онория улыбнулась:
– Да, но... нового дворецкого придется обучать заново.
Маркус осыпал поцелуями ее чистый высокий лоб.
– За одну минуту, проведенную с тобой наедине, я готов обучить хоть сотню новых дворецких!
Сердце Онории сжалось. Что ему на это ответить? Она знала, что нравится Маркусу, видела это по его глазам, по его нежности. Но... неужели только нравится? Последние две недели она ждала проявления признаков его любви, но так и не услышала от него признания.