Мэй Макголдрик - Кольцо с изумрудом

– Пико, извини меня ради бога! Я обязательно поговорю с ней, – как можно спокойнее сказала она на прощание своему другу. – Но мне надо идти.

Пико остался в ротонде один. В наступающих сумерках лица ангелов на потолке казались потемневшими и удрученными.

Джованни Медичи подождал, пока вдали не затихнет мелодия, которую наигрывали бродячие музыканты, и вернулся к разговору с бароном Роксбургским, лордом-протектором границ, послом и специальным эмиссаром Иакова V, короля Шотландии.

– Говорю тебе, мой друг, что французский король положил глаз на Флоренцию. По моим сведениям, его войска движутся на восток.

– И это заставляет тебя думать, что он направляется сюда?

Эмрис Макферсон откинулся на спинку кресла и взглянул на хозяина дома. Джованни Медичи, герцог Немюрский, был одним из богатейших и влиятельнейших людей в Европе и безусловным властителем Флоренции – итальянского процветающего города-государства.

– А тебе не кажется, что ему нужен скорее император Карл? Их грызня между собой по силе затмевает ту неприязнь, которую он испытывает к тебе и всему вашему семейству.

Герцог не торопился с ответом, любуясь игрой света на драгоценных камнях богато инкрустированного серебряного кубка. Эмрис приехал только позавчера после недели пребывания во Франции в окружении Франциска I. Если кто-то и мог ответить на вопрос о том, что замышляют французы, то это был именно Макферсон.

– Да, действительно, Франциск I сделал бы большую глупость, двинувшись в Италию и оставив в тылу Карла. Это могло бы сыграть мне на руку. В конце концов, император Священной Римской империи представляет для него большую угрозу. Вот если бы он был занят беспрерывной войной с Карлом и оставил Флоренцию в покое!

– Ну, не забывай, что Карл держит огромное число войск, сторожащих римского папу. – Эмрис взглянул на Джованни. – Припомни, что случилось совсем недавно. Думаю, тебе нельзя терять бдительности.

На лице герцога появился намек на улыбку.

– Что я слышу? Сначала ты говоришь, чтобы я не волновался, а теперь подливаешь масло в огонь моего беспокойства? И это говорит политик, которого я привык уважать! Сначала ты выступаешь как шотландец и союзник Франциска I, а потом вдруг встаешь на мою сторону. Значит ли это, что ты действительно согласен встать на сторону бедняг флорентийцев?

– Не играй с огнем, Джованни! – Эмрис вытянул длинные ноги и устроился поудобнее, пока слуга подливал вина в его кубок.

– Я ведь знаю тебя как очень цельного человека, – продолжал Медичи.

– Обязательства дружбы никогда не перевешивали моего понимания долга и чести.

– Ты никогда не изменишься, Эмрис! Ладно, но до меня дошли некоторые интересные новости. О том, что Франциск I пожаловал тебя еще одним титулом в придачу к твоему собственному.

– Ну ты же знаешь, как я отношусь к титулам. Они меня не слишком волнуют. И не забывай, мой всеведущий друг, что мое собственное поместье куплено много лет назад. И заплачено за него было золотом Макферсонов.

– Знаю, знаю, Эмрис. Все знают, что тебя нельзя купить. И все эти слова – дружба, честь, долг, – все они неразрывно связаны с тобой. Это качества, которые делают тебя тем, кто ты есть. Ах, если бы ты знал, как мне хочется привлечь шотландцев на свою сторону. Почему бы тебе мне не помочь?

Эмрис отставил в сторону бокал, даже не пригубив.

– Послушай, Джованни, ты выжил в эти трудные времена потому, что одарен острым умом и практической хваткой. А теперь вспомни, кто у нас правит в Шотландии. Двадцатилетний король, который нуждается в любом союзнике, которого может заполучить. Но больше всего он нуждается в союзе с Францией. Мы были союзниками на протяжении нескольких веков. Что же касается тебя, Джованни, то ты не нуждаешься ни в каких шотландцах и отлично сам можешь постоять за себя, пока… до тех пор, пока помнишь о том, что никогда не надо доверять вооруженным бандам, рыскающим по окрестностям. А теперь прекрати расспросы и напряги свои мозги!

Герцог буквально впился взглядом в гостя.

– Так-так-так, дайте мне подумать… Правильно ли я понял… – Он немного помедлил для пущего эффекта и выпалил: – Через несколько недель Франциск I будет у моих ворот?

Эмрис начал старательно рассматривать стены роскошной залы, с развешанными повсюду картинами. Здесь была целая серия поразительных по мастерству картин. В основном они были посвящены истории города Флоренции и блестящим победам семейства Медичи. На их великолепном фоне бледнели даже стоящие перед стеной шесть огромных статуй с изображением подвигов Геркулеса.

Правитель Флоренции примирительно поднял руку и улыбнулся шотландцу.

– Все-все, я понял. Мы покончили с разговорами о войне и о политике.

Герцог уселся поудобнее, наслаждаясь моментом. Настоящая дружба – редкий подарок. Они были друзьями, и их дружба сохранялась уже много лет, невзирая на страны, расстояния, границы и альянсы. Джованни всегда получал удовольствие от общения с Эмрисом Макферсоном.

Обладая большим жизненным опытом и встречаясь с очень многими и разными людьми, Джованни убедился, что люди благородные и честные часто отличаются либо глупостью, либо невыносимо скучны. Но совершенно не таков был Эмрис. Вряд ли можно найти во Флоренции, да что во Флоренции, во всей Европе вряд ли сыщется другой такой остроумный собеседник и блестящий рассказчик. Джованни Медичи мог прямо сейчас воочию вообразить себе, как все происходило, например, там, у Франциска. С какой значительной физиономией вручает король титул, как невозмутимо благодарит его Эмрис, которому титул вовсе не нужен, как потом монарх делится с шотландцем своими тайными планами относительно Карла. И как невозмутимо слушает короля шотландец.

Джованни представлял себе это очень ярко. Конечно же, Франциск I учитывал тот факт, что Эмрис направляется в Рим на встречу с римским папой. И, безусловно, он также знал и то, что по дороге Эмрис непременно заглянет во Флоренцию, поскольку их давняя дружба ни для кого не секрет. Скорее всего французский король планировал таким образом использовать Эмриса. Только затея не удалась. Он, наверное, хотел, чтобы через друга Джованни получил эту «секретную «информацию. Только он недооценил Эмриса. Шотландец никогда и никому не позволял себя использовать.

– Да, ты прав, что я выжил благодаря своему уму. Вот и Микеланджело, великий Маэстро, сказал мне то же самое. Что он собирается в нашем фамильном склепе на моем надгробии поставить скульптурную композицию под названием «Торжество ума над грубой силой».

– Ну, не так уж и плохо, если только он не предполагает заняться этой работой в ближайшее время.

Джованни довольно рассмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Точно! Именно так подумал и я! – Он еще раз усмехнулся. – Ну ладно! Надеюсь, что остаток этого прекрасного вечера мы проведем за значительно более приятными разговорами. Об искусстве, о прекрасном, о любви, о женщинах!

– О! Ты перечислил все темы, в которых разбираешься гораздо лучше, чем твой покорный слуга.

Джованни просиял.

– Ох, Эмрис! Какое удовольствие иметь дело не только с приятным гостем и искусным рассказчиком, но еще и с любезным придворным. Хотя, – он сделал паузу, – до меня дошел слушок…

Эмрис скорчил физиономию, изображая подобострастное внимание. Джованни расхохотался.

– Дошел слушок, что коллекция картин, которые ты собираешь в этом своем замке во Франции, постоянно пополняется и что картины там первоклассные.

– Это просто преувеличенные слухи, милорд! – возмущенно отверг предположение Эмрис. – Вы бы лучше выбрались как-нибудь и навестили мой скромный дом. Сами и убедились бы, чего стоят те картины. А то все доверяете длинным и болтливым языкам!

– Мне! Во Францию? – Герцог покачал головой. – Нет, мой друг! Если я ступлю на французскую землю, слишком велик риск, что моя голова познакомится с лезвием французского меча.

– В самом деле. И, подозреваю, не только твоя, – с серьезным видом заметил Эмрис. – Но тебе надо хорошенько взвесить, насколько ты дорожишь своей собственной.

– О! Исключительно дорожу. В конце концов она мне неплохо служит, а кроме того, очень неплохо смотрится на моих плечах. – Джованни рассмеялся. – Ладно, закончили с этим. Я ведь начал с того, что ты – самый любезный придворный, какого я встречал в своей жизни. За исключением меня самого, разумеется.

– Совершенно с этим согласен, – кивнул Эмрис. – Но раз уж мы затронули тему искусства, то должен тебе сказать, что позавчера ко мне прибыл нарочный с письмом от нашей королевы-матери. И речь в письме идет как раз об искусстве. И я хотел с тобой посоветоваться.