Мэй Макголдрик - Кольцо с изумрудом

– Никто не выходил из дома, – пробормотала она себе под нос. – Послушай, Кэтрин, ты никого не видела, когда поднималась сюда?

Девочка продолжала молча взирать на нее, открыв рот.

– Что-то случилось? – Элизабет подошла к ней поближе и мягко взяла за руку. – Ты что, увидела привидение? Что с тобой?

Кэтрин молча помотала головой.

Элизабет проследила за взглядом юной служанки. Та не отрываясь смотрела на нее, вернее, на ее платье. – А-а, так ты ни разу не видела меня в платье?

– Нет, я…

Все слуги Барди были в курсе того, что Элизабет приходится выдавать себя за мужчину. Было бы невозможно жить в доме и скрывать это от прислуги. Но никто не сомневался в их надежности и верности.

– Я глупо выгляжу, да?

– Вы выглядите сногсшибательно, синьор Фил… синьорина. Вы просто как фея из сказки. – Девочка взглянула на ее лицо. – А куда же исчез ваш шрам? У вас такое красивое лицо!

– Открыть тебе мой маленький секрет? – улыбнулась Элизабет.

Кэтрин закивала.

– Я подрисовываю себе шрам, чтобы он выглядел солиднее. Ну и вообще, стараюсь сделать лицо грубее. Ведь я же художник.

Девочка смотрела на нее во все глаза.

«Похоже, я произвела неизгладимое впечатление на это дитя, – подумала Элизабет. – Занятно. Но куда все-таки он подевался?»

– Кэтрин, ты не видела, чтобы кто-то выходил из дома?

– Нет, синьорина.

– Нет, так меня звать не надо. В платье или не в платье, я всегда одно лицо. Так ты уверена, что никто не спускался по ступенькам и никто не выходил из двери?

– Никто, синьорина, то есть синьор Филипп.

– Ты совершенно уверена? – озабоченная складка появилась на лице Элизабет.

– Вы же знаете нашего привратника. Он всегда сторожит дверь, когда синьор и синьора Барди уходят.

Обескураженная, Элизабет снова повернулась к окну. Улица была пуста. Откуда он появился? И куда он исчез? Он что, привиделся ей?

Элизабет оглядела комнату в поисках хоть каких-нибудь следов – признаков того, что он ей не привиделся, что шотландец действительно был здесь, находился в этой самой комнате.

Ничего. Никакого следа Эмриса Макферсона.

Джозеф Барди трепетал под напором обрушившейся на него гневной тирады. Дворянин говорил, не умолкая, с того момента, как они вошли в комнату. Как посмел он, Джозеф Барди, оскорбить королеву Маргариту, нанести урон чести Джованни Медичи, властителя Флоренции, и бросить тень на него самого, барона Роксбурга!

Джозеф чувствовал, что, судя по словам барона, он заслуживает, самое меньшее, повешения и что остается только мечтать о том, чтобы казнь была менее болезненна, чем муки, которые он испытывал прямо сейчас, стоя перед разгневанным дворянином.

– Простите, барон, – сумел вставить Барди в краткий миг передышки. – Но мы ведь только хотели избавить вас от ненужной обузы. Мы ни в коем случае не предполагали, что это вызовет осложнения и вынудит вас спешить во Флоренцию.

– Довезти художника до Шотландии – вовсе не трудная забота, если знать безопасные пути.

Тут Эмрис заметил, что у бедного торговца от нервного тика дергается щека. Господи! Да уж, запугал беднягу до полусмерти! Похоже, общение с Гэвином действительно дурно влияет на его манеры.

– Я дал слово герцогу Немюрскому, что лично присмотрю за художником. Некоторые северные районы являются в настоящее время опасными. Мой гнев вызван тем, что вы взялись за это дело, ничего не зная и ни с кем не посоветовавшись.

Судя по тону, барон уже выпустил пар. Похоже, худшее позади. Но Барди должен сказать ему и все остальное.

– Видите ли, милорд, я не уверен, что герцог знает о том, что художник не поедет без компаньонов. А он без них ехать не согласен. И мы беспокоились, что вы не согласитесь взять с собой стольких людей и…

– И вы решили, что если он приедет в Шотландию со своей компанией, то королева Маргарита не позволит им там остаться и отошлет их обратно во Флоренцию?

Торговец поспешил заметить:

– О, милорд, честно говоря, их не так уж много – только молодая женщина и ребенок. Ну, еще несколько слуг. Филипп очень к ним привязан.

– Он женат?

– Нет, милорд, ничего такого. Видите ли…

– Меня это не волнует, – отмел дальнейшие объяснения Эмрис, с трудом подавляя улыбку торжества. Он был прав, предположив, что она только любовница.

– Ну, и конечно, мы двое – моя жена и я. Мы им вместо родни и надеемся присматривать…

– Вы мне не доверяете?!

– Нет-нет, что вы, милорд! Ни в коем случае! Ничего подобного! Видите ли, я купец, торгую шерстью. И я надеялся, что мы заодно, возможно, найдем себе торговых партнеров в Шотландии. А что касается моей жены, то… понимаете, она очень привязана к малышке. Понимаете, милорд, она может быть… да нет, что я говорю, она будет незаменимой в путешествии. – Джозеф, увидев, что грозный дворянин вновь нахмурился, торопливо добавил: – Поверьте, ваша светлость, я знаю, на первый взгляд кажется, что мы требуем многого, но дело в том, что мы – купцы, и нам к путешествиям не привыкать. От нас вам не будет никаких хлопот, только помощь, клянусь, ваша светлость!

Придется их взять. Эмрис уже понял, что гораздо проще уступить, чем долго спорить. Поскольку он хочет взять с собой Элизабет, то ему придется тащить и всю компанию.

Эмрис повернулся к открытому очагу и подбросил туда горсть угольков. Пламя вспыхнуло, рассыпавшись снопом искр. Чего Эмрис действительно хотел, так это отбить Элизабет у ее любовника. Ладно, в таком деле первое – это изучить неприятеля. Ему надо встретиться с Филиппом.

– Позовите художника!

Торговец не спешил выполнять его распоряжение. Время было уже далеко за полночь. Вся прислуга мирно почивала в своих постелях. Самого Джозефа разбудил привратник, взволнованно сообщив, что барон Роксбург собирается вышибить дверь его дома.

– Вы что, не слышите?

– Э-э, прямо сейчас, милорд? Вы хотите поговорить с ним прямо сейчас?

– Сейчас, – подтвердил Эмрис.

Видя, что Джозеф нерешительно мнется, Эмрис поднялся и сделал шаг к двери.

– Если вы не решаетесь разбудить его, то я могу сделать это сам. – Интересно, Элизабет с ним в его постели? Эмрис вдруг почувствовал, что его захлестывает ярость.

– Нет никакой необходимости, милорд, – Джозеф шагнул к закрытой двери. – Я схожу за ним сам.

«Ну и шотландец! Умеет поиграть у человека на нервах», – подумал Джозеф, поежившись. Остается надеяться, что Элизабет все же сумеет это выдержать. Она часто справляется даже с такими ситуациями, в которых он чувствует себя не в своей тарелке.

– Располагайтесь поудобнее, милорд. Я сейчас разбужу его и приведу к вам.

Эмрис мрачно проследил за поспешным уходом хозяина дома, затем принялся разглядывать обстановку кабинета. Здесь, как и в холле, стояла добротная и практичная, хотя и не роскошная мебель. И так же, как и там, и в коридоре, и на лестнице, все стены были увешаны картинами. В основном портретами. Взгляд его привлекло ближайшее к нему полотно.

Портрет девочки. Нежное личико, обрамленное облаком пышных темных волос. Затемненный серо-голубой фон оттенял детское лицо, и создавалось впечатление, что посредине холста как бы расцветает живой, полный солнечного света, яркий и в то же время нежный цветок, выбивающийся из окружающей его темноты. Эмрис взял свечу и подошел совсем близко к картине. Глаза… глаза девочки. Они были ему знакомы. Темные бездонные глаза, глядящие на него с картины, могли принадлежать только Элизабет Болейн. Он наклонился, чтобы рассмотреть подпись, и тут увидел кисти. Художественные кисти, зажатые в маленьком пухлом кулачке.

Элизабет в темноте споткнулась о ванну и вскрикнула от боли.

– Ты не упала? – обеспокоенно спросил Джозеф, ждущий ее за ширмой.

– Господи, и какая нелегкая принесла его к нам именно сейчас? – прошипела Элизабет себе под нос, потирая ушибленное место. – Почему он не мог подождать до утра?

– Поверь мне, я пытался его удержать, но он прет как медведь. Понимаешь, Элизабет, барон Роксбург очень трудный в общении человек. Все, чего он хочет, он хочет немедленно!

– Послушайте, вы, нельзя ли потише! Я, между прочим, пытаюсь заснуть! – раздался раздраженный голос Мэри.

Джозеф и Элизабет перешли на шепот.

– Не знаю, как мне привести в порядок лицо? – пробормотала Элизабет. – Я не хочу зажигать свечку, чтобы не разбудить Джеми.