Корабль, скрипя всеми снастями, тяжело взобрался на гребень волны, высотой с приличную гору. Сэр Гэвин Кэрр воспользовался моментом, чтобы еще раз осмотреться. Никаких признаков берега. Темно-зеленые горы волн вздымались со всех сторон, придавленные сверху низко висящими лохматыми грозовыми тучами.

– Чертова погодка! – пробормотал Гэвин, ежась под шквалом жалящих соленых брызг. – Подумать только! Двух часов не прошло, как все тут любовались голубыми небесами.

В этот момент судно начало падать с гребня волны вниз с головокружительной скоростью. Гэвин вцепился в поручни, чтобы его не смыло за борт. «Только сумасшедший может любить море», – подумал он. Посмотрев на мрачные лица шотландцев, сгрудившихся у носа корабля, он догадался, что большинство храбрых вояк думают примерно то же, что и он. Господи, пошли нам скорее твердую землю под ногами – чего нам еще надо!

Пассажиры торгового судна толпились на верхней палубе, громко вознося вслух молитвы Всевышнему. Совсем рядом с Гэвином раздавались причитания, оханья и стенания какой-то пожилой четы.

Эмрис опять пошел вниз осматривать каюты. Он уже вывел на верхнюю палубу почти всех своих людей. Гэвин не мог удержаться от ухмылки, когда вспомнил выражение на лицах моряков, которым Эмрис объяснял, что ему плевать, много или мало народу на верхней палубе, но что если корабль будет тонуть, то ему, Эмрису, нужно, чтобы все его люди были с ним рядом.

Гэвин посмотрел вниз сквозь невысокое ограждение на стоящую у борта корабля сестру художника. Она уже некоторое время стояла там, задумчиво глядя на разбушевавшуюся стихию.

Шотландец заметил ее еще раньше, еще когда она только неторопливо спускалась туда, держась за поручни. Красивая девушка. Гэвин слышал, что зовут ее Мэри.

Гэвин всегда чувствовал себя неуютно в женском обществе. То ли дело друзья-вояки. Поэтому он мог только догадываться о том, что может твориться у девушки в голове. Интересно, о чем она думает? Она такая одинокая, держится от всех в стороне. Он и сам такой же.

Первый раз он увидел ее на пирсе. Издалека ему почему-то почудилось, что она стоит там, дожидаясь… поджидая… именно его. Казалось, что ее удивительная улыбка обращена к нему. Он даже оглянулся, чтобы удостовериться, что позади него никого нет, что она в самом деле смотрит на него самого. Никого и не было. «Она, должно быть, знает меня», – подумалось ему тогда. Он был уже недалеко от девушки. Может быть, мы встречались когда-либо раньше? Хотя нет. Это было невозможно. Гэвин был уверен, что уж ее-то он бы запомнил.

В шаге от нее он остановился. Нет, он точно никогда не видел ее раньше. Гэвин еще не заговорил с ней, но почему-то уже знал, точно знал, что она ждет именно его. Тут ему пришло в голову, что, возможно, ей нужна какая-то помощь.

Ему хотелось сказать ей что-нибудь, но она была такая красивая, что язык просто присох к гортани и он не мог вымолвить ни слова. Может быть, понадеялся он, она сама что-нибудь скажет? Ему так хотелось услышать ее голос.

И тут за спиной раздался голос Эмриса. Он звал его – надо было окончательно договориться с капитаном перед отплытием.

И он так и не увидел ее опять, пока на корабль не спустились сумерки.

Корабль плавно заскользил по впадине, приближаясь к следующему подъему на очередную волну, когда внезапно на них обрушился мощный боковой шквал, одним ударом разметавший по палубе аккуратно выстроенные ряды бочек с оливковым маслом. Сбежавшаяся команда с руганью и проклятиями пыталась отловить бочонки, чтобы их не слизнуло в море. Выкрики и шум, доносившийся до Гэвина с палубы, тонули в бешеном свисте ветра.

Одна из бочек, вынесенная мощной волной на середину палубы, покатилась к борту. В тот самый момент, когда взоры всех были прикованы к катящемуся бочонку, Гэвин краем глаза уловил, как другой водяной вал хлынул через пролом в носовом бортике и устремился туда, где стояла черноволосая девушка.

Он с ужасом увидел, как волна сбила девушку с ног и затем стремительно отхлынула, увлекая ее за собой.

Не медля ни секунды, Гэвин перемахнул через невысокие перила и, соскочив на нижнюю палубу, бросился на выручку черноволосой красавице, которой грозила неминуемая гибель.

Гэвин с трудом передвигал ноги, двигаясь наперерез отхлынувшей волне. Сильный порыв ветра взвихрил его длинные черные волосы, и на мгновение они облепили его лицо, лишая обзора. Поток тем временем протащил Мэри уже к ближе к дыре в борту.

В следущий момент корабль опять накренился, и в промоину хлынул очередной мощный поток воды. Гэвин прилагал отчаянные усилия, но ему все еще оставалось несколько шагов, когда голова Мэри скрылась в водовороте, возникшем у самого борта. Шотландец вплавь кинулся в бурлящую воду, боясь, что девушку уже смыло за борт. Однако он успел вовремя. Ему удалось схватить ее. Прилагая нечеловеческие усилия, он вытянул из воды почти бездыханное тело. Взвалив ее себе на плечи, Гэвин преодолел обратный путь сквозь беснующийся поток и уже через несколько минут передал Мэри в руки людей, с нетерпением следивших за их приближением с верхней палубы.


Тем временем внизу Эмрис распахнул дверь в каюту. Где же Элизабет? После того, как он отвел всех своих людей наверх, вдруг обнаружилось, что ее среди них нет! Как ни странно, его это даже не удивило. Подсвечивая себе фонарем, Эмрис заглянул поглубже в темный зев распахнутой двери. Никого. Конечно, фонарик светил не очень ярко, но все же достаточно, чтоб удостовериться, что в каюте никого нет. Выйдя и захлопнув дверь, он двинулся дальше в глубь темного коридора в сторону носового отсека корабля.

Коридорчик был тесным – широченные плечи воина разве что не задевали за стены. Голову ему приходилось пригибать, чтобы не стукнуться о низкие переборки. Он остановился перед следующей каютой. Отсюда, как он помнил, появилась Мэри, когда он спускался прошлый раз за пассажирами.

Эмрис не успел добраться до двери, как корабль опять резко качнуло. Позади рывком распахнулась крышка люка, ведущего на палубу. Оттуда пахнуло свежим соленым ветром. В тот же момент слабо мигавший фонарь погас, и в переходе воцарилась полная темнота. Эмрис звучно выругался. Куда теперь идти? Где эта чертова дверь?

Он двинулся вперед на ощупь. Пол резко накренился под ним, и его швырнуло на фальшборт. Поднимаясь, Эмрис нащупал руками на стене деревянную щеколду – это была дверь. Распахнув ее, он крикнул в темноту:

– Эй! Филипп! Ты здесь?

Пытаясь что-нибудь услышать сквозь непрекращающиеся завывания ветра, Эмрис просунул голову внутрь.

– Да-а… – донесся слабый отклик откуда-то из глубины.

Эмрис протиснулся в узкую дверь и наткнулся на угол здорового сундука перегораживающего проход.

– Проклятие!

Он не успел сделать ни шагу, как резкий рывок корабля швырнул его обратно на захлопнувшуюся дверь, а здоровенный сундук свалился ему на ноги.

– О, дьявол!

– Прекратите ругаться! Лучше вытащите меня отсюда! – Элизабет сражалась с грудой туалетов Мэри, которые грозили задушить ее.

– Где вы? – Эмрис сделал шаг по направлению ее голоса и ударился о край корзины. – Что за черт! Откуда здесь столько барахла? Мне кажется, я ясно сказал ничего лишнего с собой не брать!

– Может быть, сейчас не самый подходящий момент, чтобы обсуждать этот вопрос, – сердито сказала Элизабет. Ухватившись за край корзины, она наконец смогла подняться на ноги. Поразительно, но, кажется, она даже осталась цела.

Следующий рывок корабля бросил ее в ту сторону, где в этот момент стоял барон.

– Эмрис! – воскликнула она, с грохотом приземлившись на деревянный пол.

– Да-а? – откликнулся он. Судя по направлению, откуда доносился его голос, Эмрис тоже находился где-то на полу.

– Помогите мне, пожалуйста! Кажется, я отбила себе все на свете.

В этот момент пол резко накренился, и Элизабет заскользила по нему, отчаянно пытаясь ухватиться за что-либо руками. Хоть за что-нибудь! Но, увы! Момент спустя раздался грохот – это Элизабет врезалась в дальнюю переборку, ту самую, где она была перед этим погребена под обломками мебели, утвари и вывалившегося из корзины белья.

Эмрис дотянулся до нее и попытался вытащить на свободное пространство.

– Э-э, милорд, поаккуратнее! Этак вы вытряхнете из меня всю душу. Из желудка вытряхивать уже нечего.

Он попробовал взять ее иначе.

– Послушайте! Руки прочь! Сейчас не до заигрываний!

Эмрис убрал руки. Элизабет попыталась сама дотянуться до него, но ей мешала свалившаяся на нее груда вещей.