Утром в дверь тихонько постучали, и на пороге появилась Анька со стаканом апельсинового сока в руках.

– Я не спала всю ночь, – тихо сказала она и присела ко мне на кровать. – И вот что я решила: ну его в баню, мое обещание. Я сегодня же поеду и пересплю с Альбертом. А то… выйду за него замуж, а он тоже окажется импотентом. И что мне тогда делать?

Я вздохнула: мол, делай, как считаешь нужным.

– А вы… сколько раз пытались? – спросила подруга у меня шепотом, как будто в комнате был еще кто-то, кто мог подслушать наш разговор.

– В том-то и дело, что не пытались, – ответила я спокойно.

– Ка-а-ак не пытались? – опешила Анька. – Не поняла!

Я пожала плечами:

– Ань, я спать еще хочу. Только шесть утра! Какого черта ты меня так рано разбудила?

– Ты – черствая! Как ты можешь спать, когда…

– Когда что? Что такого вообще произошло? – спросила я у нее и поудобней улеглась на кровати.

– Ну ты даешь! Твоя лучшая подруга выходит замуж, возможно за импотента, а ты так спокойно спишь и еще и красивые сны видишь! Где твоя совесть?

– Да с чего ты взяла, что он импотент?

– Ну, Сергей же… того. Может, тут, в Африке, радиация сильная? – предположила Анька и отпила из стакана.

– Вообще-то, насчет Сергея я не уверена, – шепотом сказала я. – Я вот тут тоже ночью думала… Может, у него просто не было настроения… Или он вчера был не расположен к сексу? Да и говорят, что не только у нас, у женщин, есть ПМС. У мужчин тоже есть.

– Нет, – возразила мне Анька, – импотента видно издалека. Я, кстати, сразу заметила, что он… того… этого… Просто говорить тебе не хотела.

– Ладно, давай закроем эту тему. Сергей с нами едет к океану. Ему Альберт предложил.

Анька с удивлением посмотрела на меня.

– То есть ты все-таки будешь продолжать с ним отношения? – спросила она, потом задумалась, сделала несколько глоточков из стакана и добавила: – А ты знаешь, медицина сейчас ого-го! Всякие там «Виагры» есть, так что… все не так страшно, как кажется на первый взгляд. – Потом подруга опять подумала и предложила: – А может, ты все-таки выберешь Гену… или Марка… ну да, Заира, конечно, не стоит, – и она махнула рукой, дескать, Заир даже при таком стечении обстоятельств не подходит. – Да, вчера он опять прислал тебе цветочки.

– А колечко? – с возмущением спросила я.

– Только цветочки. Лор, что… он… вообще никакой был вчера?

– Кто? – не поняла я.

– Сергей!

Я вздохнула:

– Вообще никакой. Он даже пальцем до меня не дотронулся. Даже когда прощались, представляешь? Полный импотент.

Глаза у Аньки стали увеличиваться, а зрачки расширялись, как надувная лодка, которую накачивали электрическим насосом. Но потом она вдруг облегченно вздохнула и, допив сок, изрекла:

– Ты дура, Лора. Ты – дура!

Я сделала вид, что не услышала ее последнюю фразу.

– Хорошо, что я вчера не позвонила Альберту. Я три раза набирала его номер, чтоб сообщить эту ужасную новость, которую ты, как оказалась, просто придумала. Возле меня где-то ходит ангел, который не позволил мне сделать непоправимое. Ты только представь себе, что было бы, если бы о Сергее пошли такие слухи! – воскликнула Анька и подняла руки вверх.

– Ему полезно. В следующий раз, когда он пригласит девушку к себе домой, он не будет петь свои ужасные романсы и заставлять готовить макароны, а сразу займется делом! Мы вчера с ним пообщались, и все… на сегодня никаких планов… Ань, я такая злая…

– Ну, не знаю… – пожала плечами подруга.

– Вот и я не знаю, что делать. Застрелиться хочется.

– Вот этого не надо. Подождем до вечера. Хорошо?

Я кивнула. Анька накрыла меня одеялом и, затворяя за собой дверь, предложила:

– Нет никакого настроения никуда идти. Давай сегодня останемся дома?

– Давай, тем более что мне надо срочно встретиться с Лорентом по поводу твоего свадебного платья. Осталось меньше трех недель. Надо срочно что-то думать.

Анька кивнула и вышла из комнаты.

Я еще немного полежала, покрутилась, потом пошла на кухню и начала готовить завтрак.

Анька не заставила себя долго ждать, мы позавтракали, я позвонила Лоренту, и через полчаса мой друг-гей сидел в гостиной.

Анька тоже решила к нам присоединиться, но она меня очень раздражала. Во-первых, тем, что даже приблизительно не представляла, какое свадебное платье хочет. Во-вторых, она несколько раз закатывала глаза и на русском сообщала мне: «Какая несправедливость! Ну почему он голубой?» В-третьих, на все эскизы платьев, нарисованных Лорентом, она отвечала ему: «Хат, бат…», что в переводе на нормальный язык означало: «Полный отпад, но…» И после этого она мне тихонько на русском говорила: «Кошмар», «Ужас», «Я вам что, девственница?»

Дело мы решили следующим образом. Я отобрала у Лорента блокнот и стала рисовать фасон по частям:

– Так, платье короткое или длинное?

– Длинное, конечно, – ответила Анька.

– Талия где?

Анька пожала плечами и стала искать свою талию.

– Объясняю для особо умных, которые в девятом классе не пошли учиться в УПК на швею-мотористку, а мыли посуду, обучаясь кулинарному искусству. Вот если бы ты имела третий разряд швеи, ты бы знала, что талия бывает не только на теле, а еще и на одежде. Она может быть ярко выраженной, слабо выраженной, заниженной, завышенной, и вообще… платье может быть без талии. Теперь нам надо решить, какую хочешь ты.

– Нормальную, вот тут. – И Анька уперла руки в боки.

– Отлично! – Я нарисовала длинное платье с талией. – Теперь что мы будем делать с грудью?

Анька опять посмотрела на меня с испугом. А Лорент отобрал у меня блокнот и приготовился рисовать дальше сам.

Он взялся двумя руками за свою грудь и спросил:

– This?

Анька вздохнула и ответила ему:

– Вис, – но посмотрела на меня и добавила: – Вот гад, он еще и дразнится!

Еще минут через пятнадцать эскиз свадебного платья был готов, и мы отправились к другу Лорента, который мог предложить помощь в выборе материала, а также мог и пошить это злосчастное платье.

Друг Лорента оказался, естественно, тоже голубым. Да и имя у него было сизое: Майкл.

Он снял с Аньки все мерки, посмотрел на наш эскиз, три раза вздохнул и нарисовал другое платье, взглянув на которое, Анька ахнула и сказала:

– Е-е-е-ес!

Друзья-геи были очень довольны, что угодили девушке-дурочке, мы выпили по чашечке кофе, обсудили с ними, какой будет букет в руках у невесты и что будет у нее на голове.

Лорент предложил какие-то искусственные белые цветочки типа ромашек, но Майкл замотал головой, сказал свое увесистое «No» и вытащил из кладовки какую-то жеваную шляпу. Он сказал, что обошьет ей какой-то парчой, приделает несколько ромашек, и все будет «very cool».

Мы с Анькой не совсем понимали, что означает «кул», но радостно кивали.


В офис я поехала с Анькой.

Там я выполнила небольшую работу, еще раз распечатала свои рассказы, к пяти часам отвезла Аньку к Альберту и поехала домой.

Зазвонил мой мобильник.

– Да, – приложив его к уху, крикнула я.

– Привет, – это был Сергей, – ты где?

– Я машину веду. Направляюсь домой.

– Когда будешь дома?

– Минут через десять, – ответила я и поднесла мобильник к другому уху.

– Тогда я подъеду через полчаса, если ты не против.

– Я не против. Буду тебя ждать.

Я положила телефон и стала думать.

Значит, он хочет увидеть меня опять. Может, вчерашний день не был роковым? Что мне делать?

1. Можно притвориться образцовой хозяйкой и смотаться сейчас в магазин, купить там какой-нибудь полуфабрикат, поужинать вместе, спеть ему романс «А напоследок я скажу».

2. Можно не притворяться хозяйкой, а остаться собой, приехать нагло домой, заварить чай и угостить гостя чаем с… сухарями. А что, нормальные сухарики, с изюмом даже.

Итак, передо мной стоял непростой выбор. Какой вариант? Первый или второй?

Желание выйти замуж взяло верх, и я поехала в магазин. Купила три шницеля-полуфабриката и салат «Цезарь» в упаковке.

Как только зашла в дом, сразу кинулась на кухню и включила духовку. Одной рукой я поместила шницели туда, положила сверху на них по кусочку сливочного масла, другой рукой готовила салат, а вот голова моя была занята мыслями о том, заслуживает ли он такого ужина.

Когда масло в духовке растаяло, в дом позвонили. Открыв с помощью пульта ворота, я даже не вышла встречать дорогого гостя, делая вид, что очень занята.